Бордель: Призови мою боль (СИ) - "Lion_official"

- Да нет, всё вроде в порядке.

- Иногда такое бывает, если принимать сильные нейролептики. - Гарри нахмурился, не совсем понимая, о чём идёт речь.

- Речь о чём? Наркотики? - первое, о чём мог он подумать.

- Успокоительные, - поправила его Тереза, виновато опустив глаза на скрещенные пальцы.

- Ты принимала какие-то в последнее время? - Кейт частично обрадовалась, что её будущий пациент не склонен ко лжи.

- Да, - не лукавила и потянулась к рюкзаку, стоявшему рядом. Из небольшого внутреннего кармашка она достала на всеобщее обозрение оранжевую баночку.

Как только лекарства оказались в руках доктора, девушка внимательно покрутила её в руках и тяжело вздохнула. Опасения оказались правдивыми.

- По рецепту, - хмыкнула, обратив внимание на жирно напечатанное имя Терезы, - Давно пьёшь?

- Вернулась к ним недавно, - серые глаза вновь потускнели, едва мазнув по ничего не понимающему мужчине. Он всё это время пытался найти природу того, почему она начала их пить. Неужели стресс и ссоры?

- Во сколько лет тебе их выписали? - Кейт взяла со столика анкету и ручку, чтобы с краю пометить немаловажный факт о пациентке, обратив внимание, что та не указала ничего в принимаемых лекарствах. Значит, не хотела, чтобы это раскрылось. А по лицу мужчины очевидно, что и он не был в курсе.

- В пятнадцать.

- Такие серьёзные лекарства в пятнадцать лет? Придётся сделать ещё парочку анализов, чтобы удостовериться в… - она не хотела озвучивать свои опасения до конца, на чём её быстро поймал Гарри.

- В чём? - голос его прозвучал вновь холодно и отстранённо, отчего темноволосая поёжилась и прильнула к нему сильнее. Ей так не хотелось, чтобы он разочаровывался в ней, а это абсолютно неизбежно.

- Подобные лекарства могут негативно сказываться на органах.

- Каких именно? - продолжал напорствовать.

- Почти всех самых важных. Мозг, почки, печень, поджелудочная. Даже нервная система могла просесть из-за них. Тем более три года. Это очень много, - Кейт замолчала, ухватив быстро сменившееся настроение в помещении. Тереза виновато ёжилась и не находила глазам место, что-то искала и подсознательно начинала винить себя за подобную глупость. Гарри же чётко понимал: девушка, сидящая рядом, не открыла перед ним ещё много дверей, - Тереза, - аккуратно обратилась к темноволосой, - их больше принимать нельзя.

- Хорошо, - качнула утвердительно головой и вытянула руку навстречу протянутой с лекарствами.

Оранжевая баночка так и не попала к ней, а мигом угодила в большую лапу Стайлса, который умело перехватил их обмен. Приём был окончен. Так решил мужчина, встав с дивана и уверенно направившись к дверям. Тереза быстро попрощалась с доктором и засеменила следом. Как же с ним поговорить, чтобы избежать очередного шторма? Задавалась вопросом и чуть не стукнулась о его спину лбом, когда он остановился около лифта. Сжалась в крошечный комочек и, как только дверь лифта открылась, зашла следом за ним.

- Гарри, - выдохнула его имя, пропитав тон всей виной, что скопилась в ней. Она ведь не выбрала тот путь, где всё расскажет ему, наоборот предпочла скрыть, - прости, что не сказала тебе про таблетки.

Он всматривался куда-то в пустоту и отказывался начинать разговор. Вновь она тяжело вздохнула и уткнулась взглядом в металлическую дверь перед собой. Как же он порой невыносим. Тереза убирает несколько прядей за ухо, и они выходят из тесного лифта к парковочному месту.

В салоне тишина. Стайлс не спешит заводить двигатель, не спешит ехать домой, где наверняка их уже ждёт Ханна, по которой он безумно соскучился. И всё-таки ключ зажигания заставляет мотор зареветь. Они, не прерывая гадкую тишину, выезжают из парковки и встают в один из рядов машин. Гарри не замечает, как его палец начал выбивать нервную дробь по рулю, привлекая внимание расстроенной Терезы. Она молчит рядом и боится что-либо сказать. Ничто уже не сделает эту ситуацию лучше, ничто сказанное не исправит ошибку, которую она допустила.

Спустя минут десять мужчина паркует автомобиль около едва знакомого места и без вопросов или ответов оставляет её одну в салоне. Заходит он, замечает Тереза, в небольшой ресторанчик. Живот сразу урчит. Хочется есть. С самого утра она даже и крошки в рот не положила. А разве это хорошо и правильно для малыша? Навряд ли.

Выходит он нескоро, в руках держит бумажный пакет с эмблемой ресторана. Как только дверца вновь открывается и впускает поток воздуха, Стайлс протягивает пакет со словами:

- Тебе стоит поесть, - проявляет видимую заботу, но при этом голос всё ещё сквозит обидой и непониманием.

- Спасибо, - улыбается в ответ, а затем заглядывает в пакет.

Содержимое удивляет обилием вкусной, аппетитной еды, от которой сразу слюнки текут. И она даже не знает, что съесть первым, пока в это время машина трогается с места. Кусок мяса в контейнере смотрелся так сочно, что решение начать именно с него не оставляет выбора. Как только насыщение едой приходит, Гарднер поворачивает голову на нахмуренного шатена.

- Будешь? - протягивает кусочек горячего стейка, обмазанного соусом, - Знаю, что тебе такое нельзя, но хоть немного…

Изумруды на секунду метнулись в её сторону, уловив и мягкость взгляда, и то, как аппетитно выглядел кусок. Злиться уже невозможно. Когда он вновь внимательно следил за дорогой, рот приоткрылся в соглашении. Он тоже голоден, но абсолютно не готов напасть на еду, которая вне его диеты.

- Вкусно, - жуя, проговорил он, вызвав тёплую улыбку у девушки.

- Неплохая прожарка, - на мгновение ей показалось, что просветление между ними наступило, но Гарри вновь молча уставился на дорогу. Не стало лучше, вовсе.

Аппетит сразу пропал. Казалось, что нужно менять всё прямо сейчас, иначе её вина, которую он подчёркивал своим молчанием, станет невыносимой.

- Гарри, - слишком резко произнесла, повысив голос. Мужчина едва повернул голову в её сторону, но даже не глянул, - Мне правда очень жаль, что лекарства от тебя укрылись. Я не принимала их уже долгое время, поэтому не говорила.

Она опустила серые глаза на контейнер с едой, внутри что-то надорвалось. Ну почему он молчит? Почему не стремится успокоить, как обычно это делает? Ведь их отношения сейчас между тысячью бурь. Её душа стремительно разрывалась на части, пока Гарри заезжал на территорию дома. Никто не выходил из автомобиля. Она на грани слёз, которые уже сгустились в глазах. Он мечется между тем, чтобы накричать, и тем, чтобы бросить спор на произвол судьбы.

Вынимает оранжевую баночку из кармана и крутит внимательно. Для него это знакомый яд: когда-то и он начинал с чего-то такого. Не то чтобы он торопится сравнить их, нет, у него была зависимость от наркотиков, но разве успокоительные, которые убирают боль, не то же самое? Он преследовал похожую цель. И где оказался спустя несколько лет?

- Как ты в пятнадцать лет оказалась на них? - наконец Гарри прекратил немое мучение, лёд тронулся. А Тереза уже утирала слёзы с щёк.

- Я тебе уже рассказывала. Во время развода родителей мне поставили обязанность - посещать местного школьного психолога. И с каждым нашим сеансом она всё чётче и чётче понимала, что за тёмное место в моём детстве. Никакие стандартные терапии для детей и даже для взрослых мне не помогали. Она дала мне направление в одну дешёвую клинику, где я повстречала ещё более ленивого доктора. Он-то и решительно выписал мне таблетки.

- Настолько сильные? - шокировано спросил.

- Я… Не уверена, что они поставили мне какой-то диагноз, кроме сильной депрессии. Но сами симптомы были убийственны для меня. При любом волнительном моменте меня тошнило, рвало, я не могла даже выступать перед классом… - Гарднер стыдливо утирает слёзы, не веря, что это гадкое, мерзкое прошлое всё-таки вырвалось наружу. А что ещё делать? Прятки скелета с Гарри не совсем удачно прошли.

- И когда тебя затошнило при беременности ты подумала, что это симптом?

- Конечно. Я не могла даже предугадать, что я в положении, пока на помощь не пришла Камилла. Она единственная, кто знает, как справляться с моим расстройством.