Радость пирата - Констанция Беннет

Итак, ей оставалось только смириться. И она шила себе все новые и новые платья из прекрасной материи, купленной Майлзом на Тенерифе. В конце концов, он был ее должником, думала Алекс в особо горькие минуты. Он лишил ее дома, друзей… К тому времени как она вернется в Бриджуотер, пять, а то и шесть месяцев ее жизни окажутся отнятыми. Полгода жизни чего-нибудь да стоят. Не говоря уже о том, что он отнял у нее девственность… Если Майлз не хочет довольствоваться тем, что оставил Родера, почему другой мужчина захочет взять то, что оставил он, Майлз? В эти минуты на Алекс нападала такая злость, что она готова была вырвать у него сердце, но как только она вспоминала его полные боли глаза, злость исчезала. То, что так случилось, не его вина — его беда.

Майлз действительно был ее должником. Он дал ей почувствовать вкус любви, вкус страсти, который она уже никогда не забудет, а она взамен отдала ему сердце. Несколько платьев — жалкая компенсация за душевную ущербность.

Шли дни, а между Алекс и Майлзом ничего не менялось. Вернее, менялось, но в худшую сторону. Похоже, оба старались по возможности избегать друг друга, и эта перемена больно отзывалась в сердце Макарди. Он не находил себе места, не понимая, почему отношения между Александрой и Кроссом изменились. Ведь было столько пережито вместе. Все оказалось позади. Теперь бы счастливо зажить, но что-то неладно между ними.

Оги стоял на палубе, когда к нему подошел капитан.

— Ты, наверное, знаешь, что надвигается шторм… — Майлз запнулся. — Ты не мог бы предупредить мисс Уайком, чтобы она была поосторожнее?

— Капитан, мне надоело быть звеном в ваших отношениях. Скажите ей сами все, что считаете нужным!

Макарди оказался приятно удивлен тем, что Кросс не стал настаивать.

— Она у себя? — спросил он.

— Да. Или по крайней мере была у себя.

— Хорошо. Оставайся здесь пока за главного, а я спущусь вниз.

Майлз повернулся и пошел к лестнице, и, хотя со спины он здорово напоминал человека, идущего на смерть, Оги довольно улыбнулся. Может, если они будут разговаривать друг с другом, дело у них пойдет на лад…

…Жара стояла невыносимая. Александра остановилась посреди каюты, обмахиваясь рукой как веером. Непривычная к влажной жаре тропиков, она безуспешно пыталась добиться хоть какого-то сквозняка, отворив настежь дверь своей тесной каюты. Откинув со лба влажную прядь, Алекс вернулась к работе.

Новые платья нужно повесить, а в платяном шкафу, где все еще находились вещи Тернера, места не было. Утром Алекс попросила у Макарди разрешения убрать костюмы Джудсона в сундук вместе с остальными вещами, и Оги с готовностью согласился. Алекс вытаскивала из платяного шкафа вещи, складывала их и убирала аккуратно в сундук.

— Что ты делаешь? — раздался голос Майлза.

Алекс вздрогнула и обернулась. Майлз стоял в дверном проеме. Сверху, с палубы, лился странный оранжево-красный свет, образовывая вокруг его головы светящийся красновато-золотистый нимб. На нем были бриджи из оленьей кожи, и его чистая белая рубашка, расстегнутая почти до пояса, приобрела тот же красновато-золотистый оттенок. Майлз был похож на величественную бронзовую статую.

Вернувшись к кровати, чтобы сложить очередную вещь, она ответила:

— Оги сказал, что я могу переложить вещи Тернера из шкафа в сундук. Наверное, я должна была прежде спросить у тебя, — немного нервничая, начала извиняться она, видя, что Майлз по-прежнему стоит в дверях.

— Все хорошо, — сказал, тряхнув головой, Майлз. — Я должен был сам давно это сделать.

Кросс прошел в каюту и стал помогать Алекс вытаскивать из шкафа вещи Джудсона.

— Как ты аккуратно все складываешь, — сказал Майлз, наблюдая за работой Алекс. — Честно говоря, мне кажется, что вещи Джудсона еще никогда не знали такой нежной заботы. Аккуратность не была в числе его добродетелей.

Алекс усмехнулась, довольная тем, что Майлз уже может говорить о покойном с улыбкой.

— Ты не смог приучить его к порядку, так надо понимать?

— Как ни старался, — со смехом признался Майлз, передавая Алекс темно-синий плащ. — Думаю, я отвезу все это в «Белые дубы», когда мы прибудем в Чарлстон. Пусть полежат там на чердаке, пока, — сорвавшимся голосом закончил Майлз, — я не найду того, кто бы мог ими воспользоваться.

— Если ты сможешь с ними расстаться, — тихо сказала Алекс.

— Ты видишь меня насквозь? — спросил он без злобы.

— Иногда, — спокойно ответила Алекс, глядя ему в глаза.

Повисло неловкое молчание. И тот и другая все бы отдали для того, чтобы сломать барьер, но каждый понимал, что это ничего не даст. Алекс первая опустила глаза и, вернувшись к кровати, стала складывать изящно расшитый жилет.

— У Джудсона нет семьи?

— Нет, никого, — сказал Майлз, садясь на кровать. Наблюдая за ее работой, за ее руками, лицом, он испытывал мучительное наслаждение.

— Почти вся его семья умерла во время эпидемии, свирепствовавшей в Уэльсе, когда он был еще совсем юным. Поскольку для своих лет он был достаточно крупным и крепким, Джудсон сумел найти себе работу в порту на берегу Бристольского залива, однако он вскоре понял, что контрабанда — дело куда более приятное и прибыльное, чем работа в доках.

— Так он был контрабандистом, когда вы встретились? — спросила Алекс, счастливая тем, что они с Майлзом остались наедине.

— Нет, — покачав головой, ответил Майлз. — Не контрабандистом, а пиратом. «В Уэльсе запахло жареным», — добавил Майлз, подражая валлийскому акценту, который, видимо, в то время был у Джудсона, — и он подался в Вест-Индию. Мы повстречались с ним на Ямайке, он как раз удирал от властей, готовых сделать из него висельника, так вот, он остался, чтобы вызволить меня из лап целой стаи головорезов.

— Победив разбойников, вы стали друзьями, — заключила Алекс.

— Трудно не подружиться с тем, кто спас тебе жизнь.

Джудсон вошел в его жизнь как спаситель и ушел из жизни, тоже спасая.

Даже не глядя на Майлза, Алекс знала, о чем он сейчас думает. Она участливо протянула руку, чтобы дотронуться до его плеча, но, быстро передумав, отдернула. Ей не хотелось портить доверительный тон беседы.

— Ты его очень любишь, не так ли?

— Мне его чертовски не хватает. Джудсон Тернер был словно частью меня самого.

— Был и всегда будет.

— Я знаю.

В голосе Майлза послышалась внезапная горечь, и Алекс нахмурилась.

— Ты все еще винишь себя в его смерти?

— Да.

— А я думала, что ты уже перестал себя терзать.

— Легко сказать! Та ночь, когда ранили Джудсона, стала первой в бесконечном ряду оплошностей, граничащих с преступлениями!

— Но это не так!