Дневники св. Николая Японского. Том ΙII - Николай Японский

Часов в пять Поляновский (Зиновий Михайлович) зашел ко мне, и проговорили до шести; я предлагал ему перейти в духовное звание, пройти Академию и быть здесь миссионером, в преемство мне. Не обнаруживает желания; говорит, что очень склонен к семейной жизни. Что ж, Бог с ним! Из разговора, во всяком случае, дурного ничего не может выйти, ибо он останется между нами. А жаль! Человек еще двадцати четырех лет — и такой серьезный в добре и благочестии.

Павел Сибанай сегодня отправился в Оита, заменить Исайю Мидзусима, который, сдавши ему Церковь, прибудет сюда. Товарищи выпросили третий класс, чтобы проводить его до Симбаси.

9/21 ноября 1895. Четверг.

О. Матфей Кагета жалуется, что Стефан Тадзима, катихизатор в Тоёхаси, совсем ничего не делает, только рыбу удит и угрожает о. Матфей, что если он не исправится, то будет возвращен в Миссию. Написано отсюда Стефану Тадзима, что если это случится, то и Миссия от него откажется, пусть идет на все четыре стороны. Вот наказание–то! Не выдерживают японцы, портятся на службе. Был когда–то этот Тадзима очень живой и деятельный; кстати, же он от природы очень речист; был моим любимцем за это; опустился мало–помалу на службе в Хацивоодзи.

О. Фаддей не так сильно жаловался на него, хотя тоже роптал, а о. Матфей, как человек более прямой и решительный, вот ныне почти уже выбросил его из числа своих подручных катихизаторов. И пусть бы имел причины — жаловаться на бедность, чем иные катихизаторы думают покрывать свою лень, — ни чуть не бывало: получает 12 ен только на себя и на живущую с ним мать, да еще из них 6 ен дает местная Церковь, что особенно должно бы обязывать его к труду и усердию — куда! Придется, знать, прогнать со службы, ничего не поделаешь с человеком, коли он, держа светочь в руках, нравственно заснул.

10/22 ноября 1895. Пятница.

О. Борис Ямамура пишет о Павле Хосои, катихизаторе в Фукуока и Ицинохе: неправду он, Хосои, написал сюда, что сам из своего скудного жалованья снабжает Церковь всем нужным для богослужения: свечами, углем и прочим; вероятно, хотел–де прибедниться, чтобы выпросить книг для слушателей учения. Во всяком случае, очень неприятно, что катихизатор пишет неправду, бросая при сем тень на своих христиан — безучастны–де и прочее. Книги же всегда давались всем просящим.

Фома Такеока из Цуяма пишет, что у него крещено пять человек, и новые слушатели есть. Вообще из него порядочный катихизатор вышел, несмотря на то, что я всегда считал его лентяем, когда он учился в Семинарии. Его Церковь в Циукоку ныне самая оживленная, и это благодаря его деятельности.

Моисей Минато пишет о Сикотан–дзима о тамошних христианах (бывших наших курильцах). Хранят веру и благочестие, живут безбедно благодаря попечению об них Правительства. Ныне всех их пятьдесят восемь человек, из которых старшему шестьдесят два года. К письму приложен список христиан с обозначением лет всех. Приложено также письмо по–русски Якова Сторожева, в котором, между прочим: «Молитвенник киники получил очень благодару». Моисей Минато проведет с ними зиму и подучит молодое поколение вере.

О Василии Ямада, катихизаторе в Карасуяма, кто–то написал сюда, что он дурно ведет себя. Письмо послано было к о. Титу Комацу, чтобы он исследовал. Пишет о. Тит, что Василий Ямада впал в долги, оттого что его семейство переболело, да и не раз дети болели, больше за ним дурного нет. Пошлется завтра о. Титу 10 ен от меня для Ямада и напишется, чтобы он убедил христиан Карасуяма выкупить своего катихизатора из долгов — для них он трудится, должны и они промышлять о нем.

11/23 ноября 1895. Суббота.

Милые вы, мои японцы, и добро–то нужно делать вам с опаской, чтобы оно не испортило вас! (Или уж это и везде так?) Учился здесь в Катихизаторской школе, до выпуска нынешнего года, юноша Петр Кисимото; казался он мне особенно бедным, и потому я справлял ему иногда платье, не в пример другим. Теперь он на службе — катихизатором в Готемба, и оттуда тоже просит платье, да, кроме того, и часов. Строго написано ему, чтобы довольствовался получаемым жалованьем, как и другие, — из него справлял себе платье, выэкономив, коли хочет, и часы; еще, чтобы больше занимался своим служебным делом и писал сюда о церковных делах, чего ныне не делает.

Был Кавасаки Сабуро (прежнее имя Китамура), главный редактор «Циувоо–Симбун», приверженец сюза Японии с Россией; просил представить его нашему Посланнику; я обещался сделать это. Он один из способных писателей в Японии; уже несколько исторических книг издал. В последнее время целый год путешествовал по Корее и Манчжурии и оттуда писал корреспонденции. Несколько лет тому назад издавал журнал с названием по–русски «Столп империи», потом газету, которую часто запрещали за слишком вольные мысли; учился и по–русски, только жаль — не доучился до понимания русской книги или газеты; сегодня возвратил мне занятий у диакона Сергия Судзуки миссийский русско–китайский словарь, совсем истрепанный; аглицкую газету понимает. Советовал я ему сегодня сделать путешествие по Америке и Европе; зарабатывает он, в месяц, кистью 200 ен, значит, легко может скопить на вояж, а он расширит его кругозор. Мне кажется, это одна из будущих значительных величин Японии; от роду ему всего тридцать лет.

Сегодня японский гражданский праздник, и потому классов не было, перевода у меня с Накаем тоже не было.

За всенощной было несколько офицеров с наших военных судов.

12/24 ноября 1895. Воскресенье.

После обедни была Софья Накагава, из Сендая; приехала повидаться с сыном, молодым гвардейским офицером, Николаем, только что вернувшимся с Формозы. Встретила его здоровым и невредимым и приписывает это милости Божией; говорила, что все время просила о. Петра Сасагава за проскомидией вынимать частицу о здравии его; молились и другие с нею о нем. Он участвовал во многих битвах; сабля зазубрена от ударов по врагам; пальто обагрено вражьей кровию. Все время на груди носил икону, которую его благословила мать; был и болен от местного климата. Юноша этот родился тогда, когда отец его, Петр, в 1872 году, жил у меня здесь, на Суругадае, учась вере; как теперь вижу счастливую улыбку отца, пришедшего поделиться со мною своей радостию. И вот уж сын боевой офицер! Течет время!

В два часа пришел жандарм, Дмитрий по имени, родом из Наканиеда, отправляющийся послезавтра на Формозу. Был он солдатом и вынес весь поход в Китай, в северной армии, участвуя во многих сражениях; вернувшись, пожелал служить в жандармах (кемпей), почему поступил здесь в приготовительную к сей службе школу, правила которой не позволили ему отлучиться сегодня утром для того, чтобы помолиться за литургией, но он готовился к Таинствам, постился и очень просил исповедать и приобщить его запасными дарами; я с радостию согласился на это; священников не случилось, ни о. Романа, ни о. Павла Сато, и потому я сам исповедал и приобщил его. Потом (угостив чаем с булкой) снабдил его христианскими книгами и иконками.