Полуночный Сокол - Дэвид Геммел

Лицо Джасарея окаменело.

— Сейчас мы друзья, Бэйн. Неплохо иметь в друзьях императора. Если ты будешь настаивать, мы станем врагами и тебе не будет места не только в Городе, но и во всей империи. Зачем ссориться со мной ради незнакомки?

Бэйн смотрел вниз на женщину и слушал, как беснуется толпа. Наладемус бился и рыдал, а она гордо стояла, расправив плечи и высоко подняв голову. Казалось, она не слышит издевательств.

— Она такая смелая, — негромко произнес Бэйн. — При всем уважении к вам, ваше величество, я считаю, что ее жизнь важнее дружбы императора.

Джасарей поднялся и вышел на балкон. Стража ждала его сигнала, он указал на женщину, и ее вывели вперед. Он повернулся к Бэйну. Лицо Джасарея было спокойным, но в глазах полыхал гнев.

— Иди и забери свой приз, — приказал он, — через два дня ты покинешь Город и никогда не вернешься.

Бэйн поклонился и вышел из королевской ложи.

На арене орущего Наладемуса привязывали к столбу. Бэйн бегом спустился вниз, перелез через ограду и с высоты спрыгнул на арену.

— Император дарует ей свободу, — сказал он охраняющим девушку стражам.

Стражники посмотрели вверх на высокую сутулую фигуру Джасарея. Тот кивнул, и стражники тут же отступили от Госпожи-в-Маске.

Раздался одиночный удар в барабан, и под Наладемусом заполыхало пламя. Наладемус жалобно закричал, но толпа лишь улюлюкала и выкрикивала проклятия в его адрес. Госпожа-в-Маске повернулась к измученному старику и подняла руку. Городской старейшина поднял голову и сквозь дым посмотрел на хрупкую фигуру в голубом, затем перестал кричать и прислонил голову к столбу. Вскоре его скрыли вздымающиеся клубы дыма.

— Что ты сделала?

— Забрала его боль, — сказала девушка.

Без криков жертвы зрителям стало скучно смотреть казнь, и они завопили, требуя смерти Госпожи-в-Маске.

Бэйн взял ее за руку и повел по песку к оружейной. Одежда девушки была липкой от фонарного масла и сладко пахла. Девушка молча шла за ним. Как только зрители поняли, что ее не сожгут, то принялись отчаянно вопить, а на западной трибуне началась драка, и солдаты кинулись разнимать дерущихся. Беснуясь, люди вырывали сиденья, а кто-то швырнул подушку в королевскую ложу. На трибуну поспешно стягивалось все больше и больше солдат, и Бэйн быстро раскрыл дверь оружейной и пропустил Госпожу-в-Маске.

В комнате сидел Свирепый, а доктор зашивал его раны. Лицо Свирепого посерело, он прижимал к груди насквозь пропитавшееся кровью полотенце. Госпожа-в-Маске подошла к нему, взяла полотенце, бросила на пол и приложила к ране тонкую, почти прозрачную руку. Рана тут же затянулась. Доктор ужасно удивился — там, где только что зияла сильно кровоточащая рана, появился длинный, белый, прекрасно затянувшийся шрам. Она повторила то же с ранами на виске и плече, и Бэйн заметил, как порозовели щеки Свирепого.

— Благодарю вас, — проговорил Свирепый, поднося руку девушки к губам.

— Это я благодарю вас, Ванни, — ответила она, — если бы не вы, меня бы сожгли.

Девушка медленно повернулась к Бэйну и откинула вуаль.

Бэйн задохнулся и чуть не упал, ноги задрожали, и он без сил опустился на скамью.

— Перед ним стояла Лия.

Распахнулась дверь, и вбежал Телорс, а следом за ним — Бракус.

— На стадионе — бунт, — сказал Телорс, — зрители стерегут все выходы, они требуют ее смерти. Джасарей приказал вывести солдат со стадиона.

Свирепый поднялся и потянулся к мечу.

— Оружие не понадобится, — остановила его Лия, — доверьтесь мне.

Свирепый секунду стоял неподвижно, а потом повернулся к Бэйну, который будто оглушенный сидел на скамье.

— Ты в порядке, парень?

Казалось, Бэйн ничего не слышит, он не отрываясь смотрел на девушку в лоснящемся от масла платье.

— Я видел, как он тебя убил, — шептал он, — я видел, как меч пронзил твое сердце.

Лия присела рядом и взяла его за руку.

— Я помню, как Волтан занес надо мной меч, а потом я открыла глаза уже в повозке, и рядом был доктор Ралис. Еще я помню старуху в вуали и длинных одеждах. Это был сон, мы шли по необычайно красивому лесу, и там был кто-то еще, чье лицо я не увидела. Ко мне потянулась фигура в сияющей мантии и коснулась раны в сердце. Рана затянулась, и я почувствовала, как мои вены наполняет новая кровь. Будто всю свою жизнь я была сухим колодцем, а теперь стала источником жизни. Потом я проснулась в доме Ралиса, и он рассказал, что в морг пришла старуха и спасла меня.

— Почему ты не пришла ко мне? — спросил Бэйн, судорожно сжимая ее руку.

Ралис сказал, что тебя убили, а двумя днями позже я села на корабль, идущий в Гориазу. В следующий раз я услышала о тебе как о кровавом гладиаторе. Наши пути разошлись, Бэйн. Когда на моих глазах убили отца, я решила положить конец насилию. Ты увидел меня мертвой и захотел крови, мести и смерти.

— Я люблю тебя, — со слезами на глазах проговорил Бэйн, — я думал о тебе каждый день.

Я тоже тебя люблю и всегда буду любить.

— Тогда поедем в горы, как мы хотели раньше? Лия молчала, и Бэйн понял, что снова потерял ее.

— Я не смогу стать женой смертного. Мне нужно продолжать свое дело, — проговорила она, — я буду бродить по свету, молиться и проповедовать культ Древа. Найду людей, которые тянутся к духу, и поделюсь с ними радостью, которую обрела.

— Я пытался спасти тебя, — сказал Бэйн, — но оказался недостаточно силен.

— Ты спас меня, Бэйн, — шептала Лия, — мне очень жаль, мне очень жаль нас обоих.

Она обняла его, Бэйн притянул ее к себе и поцеловал:

— Куда ты отправишься?

— На север, к племенам, что живут в Белых горах, я принесу им слово Истока Всего Сущего.

— Я слышал о тех племенах, даже вары обходят те места стороной. Жители Белых гор — настоящие варвары. Говорят, они даже едят мясо своих врагов.

Лия улыбнулась:

— Значит, им очень нужны я и сила Истока. Она пошла к двери.

Толпа раздерет вас на части, — ужаснулся Телорс.

— Они не тронут меня и не причинят вреда, — покачала головой Лия, — еще не время. Благослови вас всех Исток.

Лия вышла из оружейной и направилась туда, где бесновалась толпа.

Бэйн сидел тихо, пытаясь привести в порядок мысли. Более двух лет он жил ради одного — отомстить за убийство Лии. Отдавал тренировкам все силы, пренебрегая юношескими забавами. Не для него были удовольствия борделя и шумные сборища гладиаторов. Бэйн вежливо отклонял все приглашения красивых женщин, замужних и свободных. Каждый вечер, ложась спать, он видел лицо Волтана и ждал, что наступит день, когда он призовет убийцу к ответу.

И вот он сидит в оружейной и разглядывает мраморный пол. Свирепый сел рядом.