A.D. 999 - Жадриен Белл

Из его горла вырвался рык. Ход битвы, разворачивавшейся прямо перед ним, менялся не в его пользу. Новая волна воинов хлынула на поле боя. Похожие на людей и одетые в коричневые, наподобие монашьих, рясы, они размахивали оружием с видом тех, кто умеет им владеть. Необыкновенно красивые мужчины и женщины! Их неожиданное появление на сцене сыграло решающую роль — войско Анджело начал отступать.

— Невозможно! Это невозможно…

— Однако это происходит! — захныкал Молох. — О, мой Князь, что же нам делать?

Анджело вздохнул:

— Пусть сражаются. Нам осталось продержаться всего несколько часов. После полуночи они уже ничего не смогут сделать.

Молох открыл зубастый рог, словно собираясь сказать что-то еще, но Анджело устал от разговора. Ему нужно был подумать. Прежде чем демон успел произнести хоть слово, Анджело махнул рукой. Языки пламени исчезли, угли почти потухли.

Он сел на кровать и потер глаза, стараясь сосредоточиться. Все Знамения свершились, кроме одного. Скоро мир перейдет в его руки и небеса в ужасе замолкнут. Этельред — всего лишь жалкая безвольная игрушка, кукла. Демоны уже оповещали союзников Анджело, которым предстояло сыграть роли властителей народов, оставаясь при этом его слугами. Время бежало, с каждой секундой приближая Анджело к победе.

Но не все шло по плану. Локи оказался гораздо более искусным, опасным и умным, чем можно было ожидать. Свидетелей до сих пор не удалось найти. Они…

Он ощутил покалывание в затылок и замер, затаив дыхание. Они здесь… снова. Вышли из своего убежища, расположенного где-то вне этого мира, и появились здесь.

Анджело быстро поднялся, подошел к жаровне и вызвал магический дым.

Вот! Они стояли в испепеленном жарой поле и разговаривали с какой-то женщиной. Поблизости валялись тела несчастных данов. Анджело не слышал, о чем идет речь, но знал, где они и куда пойдут дальше.

Он улыбнулся. Глупцы! Больше им от него не уйти. На этот раз никаких псов или всадниц, пришедших из Ада. На этот раз он сам позаботится об этих беспокойных Свидетелях.

Никогда в жизни Кеннаг не чувствовала себя такой несчастной. Ни тогда, когда умер Ниалл, ни тогда, когда увели Брана, ни когда ее изнасиловали, ни когда она, вызвав выкидыш, бессильно свалилась на кровать.

— Элвин… — прошептала она, но так и не смогла найти никаких других слов. — Элвин…

В его глазах стояли слезы. Ее собственные давно пересохли. Как бы ей хотелось облегчить душу истеричными криками, плачем, чем угодно, лишь бы избавиться от ужасной, удушающей боли в груди, отзывающейся тяжелым, монотонным повтором — конец… конец… конец…

— Что случилось? — спросила женщина, и Кеннаг вздрогнула.

Она совсем забыла о ней и теперь, подняв голову, увидела худое, голодное лицо с полными отчаяния глазами. У женщины были загрубевшие красные руки, которые, вероятно, убивали, но также собирали урожай, нянчили ребенка, нежно ласкали кого-то.

Кеннаг сглотнула.

— Ничего. Но мы не знаем, куда идти. Скажите, где северо-запад?

— Кеннаг, — упрекнул ее Элвин. — У нас нет времени. Мы просто не успеем…

Она повернулась к юноше и посмотрела так, что он закрыл рот, не договорив.

Крестьянка задумчиво потерла лоб.

— Раньше мы всегда определяли по солнцу. — Она огляделась. — Вон та рощица как раз на северо-западе. Дорога приведет вас к Гилдфорду. А оттуда…

— Спасибо, — перебила ее Кеннаг и направилась к лошади.

— А из провизии ничего не возьмете? — спросила женщина.

Кеннаг, уже сидевшая верхом, медленно покачала головой:

— Нет. Не думаю, что нам что-нибудь понадобится. Давай, Элвин. У нас впереди долгий путь.

Она повернула свою лошадку в сторону рощи. Через мгновение за спиной застучали тяжелые копыта Валаама.

— Сатана остановит нас, — сказал Элвин, подъезжая ближе.

Ровена устроилась рядом с ним на седле, а Рататоск, как обычно, шмякнулась на плечо Кеннаг. Впереди, уже возле деревьев, их ждал Недди, решив не пугать крестьян своим появлением.

— Возможно, — согласилась Кеннаг. — Или мы просто не попадем туда вовремя, что более вероятно.

— Правда твоя.

— Ты же знаешь, мы все равно должны попытаться. У нас ничего не получится, но мы должны. Мы оба поняли это в Андредесвельде.

— Ты права, конечно. — Он помолчал. — Я люблю тебя, Кеннаг. Мне досталась привилегия — умереть в твоем обществе.

У Кеннаг вновь заныло сердце.

— Я тоже люблю тебя, Элвин, — сказала она, не глядя на него.

После этого они долго ехали молча.

Утомленная духовно и телесно, Кеннаг все же упрямо стремилась вперед. Они подгоняли беднягу Валаама, который — в кои-то времена — оставался молчаливым, разделяя общее уныние. Ни единой жалобы, хотя держаться на равных с лошадью старому ослу было нелегко. Добраться до Ионы вовремя они не могли ни при каких раскладах, и единственное, что имело теперь значение, — это продолжать путешествие, понимая полную его бесплодность. Возможно, где-то кто-то оценит их упорство, думала Кеннаг, но только проку от этого уже не будет.

Они ехали, пока хватало сил, потом немного передохнули и снова тронулись в путь. Проехав Гилдфорд, выбрались на Лондонскую дорогу и, не останавливаясь даже, чтобы перекусить, устремились дальше. Кеннаг просто не могла смотреть на пищу — желудок будто завязался в узел, покрепче тех, которые завязывал, уходя в море, Ниалл. Спустилась ночь, а с ней вернулась пугающая, непроглядная тьма. Они зажгли факелы и ехали до тех пор, пока не сгорел последний.

Обессилевшие путники спешились и уснули чуть ли не там же, где ступили на землю. Проваливаясь в сон, Кеннаг почувствовала что-то мягкое и теплое. Это Ровена свернулась у ее груди, тихонько мурлыча.

Разбудил всех Недди. Кеннаг показалось, что они только что легли, но утро уже наступило. Поблагодарив призрака, она кое-как дошла до лошади и села в седло.

Элвин, по-видимому, чувствовал себя не лучше, и даже животные переговаривались тихо, почти не нарушая окружавшей их тишины.

Последний день года. Кеннаг не знала, где они находятся. Элвин сказал, что, по его подсчетам, где-то недалеко от Эйлсбери, более чем в трехстах милях от конечного пункта путешествия. Покрыть это расстояние вовремя было невозможно.

— Не имеет значения, — бросила Кеннаг и поразилась тому, как глухо прозвучал ее голос. — Главное пытаться.

До их ушей донесся пронзительный крик орла, и Кеннаг только теперь обратила внимание на окружавшее их безмолвие. Подняв голову, она попыталась найти птицу. Крылья захлопали над ними, и слова, долетевшие сверху, прозвучали страшным предупреждением: