Большой круг - Мэгги Шипстед
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я не стала говорить ей, что единственная жизнь, об изменении которой я столько думала, моя собственная. Не стала говорить, с какой жадностью представляю, как поднимаю золотой приз, и ограничилась коротким ответом:
– Надеюсь.
Редвуд возился на кухне, жарил что-то на сковороде. Я думала, больше никого не будет, но у стойки, облокотившись на нее, стояла девушка с бокалом розового вина в белом юбочном костюме без рукавов и без всяких украшений, кроме маленького золотого кольца в ноздре. У нее были курчавые волосы, стянутые в узел, и крошечное красивое лицо с темными глазами. Она напоминала марципан – маленькие зверушки, то ли еда, то ли статуэтки.
– Смотрите, кто пришел! – воскликнула Кэрол, представляя меня.
Девушка положила руку на предплечье Редвуду – мое предплечье! – и меня осенило: она и есть причина того, почему мы не трахнулись, почему он ушел в несознанку. Этот мудак уверял меня, что у него никого нет. «Вообще никого».
– Привет, незнакомка! – поздоровался Редвуд. Пытка, как и его СМС. Он будто тонко упрекал меня в том, что я пропала, в то время как на самом деле бросил меня он. Хозяин поцеловал меня в щеку и кивнул на юбочный костюм: – Лиэнн. – Лиэнн помахала оттуда, где стояла, сохранив полную невозмутимость при виде знаменитости. Редвуд указал в окно: – Братья Дей тоже здесь, а мама привела подругу.
Я обернулась. Значит, полный комплект. Редвуд, желая, чтобы я познакомилась с его матерью, не выделил меня особо. На улице жилистая немолодая женщина с коротко стриженными волосами стояла у бассейна с бокалом красного вина и без видимой реакции слушала, что говорил один из братьев Дей. На ней были джинсы, слипоны «Вэнз» и широкая белая рубашка, застегнутая на все пуговицы. Деи вырядились в сорочки и очень узкого покроя чиносы, напоминавшие треники супергероев.
– Аделаида Скотт. – Кэрол произнесла имя тоном, предполагавшим, что оно мне известно.
– Вот как, – ответила я.
Лиэнн, глядя сквозь меня, сказала:
– Знаменитая художница.
– Скульптор, – уточнила Кэрол. – И инсталляции. Знаете, в детстве она видела Мэриен Грейвз. Я взяла ее, решив, что вам может быть интересно расспросить. Но Аделаида и сама чудесная компания.
Что я могла накопать в детских воспоминаниях по меньшей мере шестидесятипятилетней старухи? Какую малость, пригодившуюся бы мне, она может дать? Сейчас откроется лавка древностей, а я буду стоять за прилавком и объяснять, что ваши воспоминания, возможно, и милы, и обладают высокой сентиментальной ценностью, но для всех, кроме вас, мусор.
Люди думали о Мэриен примерно одно и то же, но обычно подавали свои мысли как откровение. Барт Олофссон, серьезно глядя на меня, говорил что-то вроде: «Я считаю ее очень сильной и очень смелой», – как будто это такая теория радикалов.
– Несомненно, – отвечала я.
– Такой сильный и смелый человек испытывает непреодолимую потребность летать. Иначе она взорвалась бы.
– Конечно, – отвечала я, хотя смелость и сила не причины, а качества.
Не думаю, что у Мэриен имелась какая-то причина, веская причина. Почему кто-то хочет чем-то заниматься? Просто занимается, и все.
– Аделаида! – крикнула Кэрол. – Иди познакомься с Хэдли.
Женщина и Деи обернулись. Ораторствующий Дей протянул Аделаиде руку, и я уловила в ее лице некую веселую презрительность при мысли о том, что ее хотят загнать в табун.
– Привет, Хэдли, – сказала она, пожав мне руку, когда все вошли в дом и Деи расцеловали меня в щечку.
Аделаида Скотт была высокой, гибкой, с длинным, бледным, морщинистым лицом, без обручального кольца и, кроме темно-красной помады, без косметики. Я не могла решить, красива ли она.
– Я слышала, вы актриса.
Кэрол изобразила любезное возмущение:
– Хэдли – звезда, Аделаида.
Тон Аделаиды подразумевал пожимание плечами.
– Боюсь, областью поп-культуры я особенно пренебрегала.
– Но поп-культура восхитительна! – воскликнул один из братьев Дей. – Просто нужно смотреть глубже. Как актуальное искусство, где иногда не так важен продукт, как контекст, в котором он создается.
Аделаида без интереса посмотрела на него.
– Соглашусь, – впрыгнула Лиэнн. – Возьмем для примера фильмы Хэдли «Архангел». Как феминистка я протестую против навязывания традиционных гендерных ролей – мужчина как защитник, ну вы понимаете, – но как потребителя, пожирающего попкорн, любовная история держала меня в напряжении. Скрытое послание, доступное только женщинам. – Она взяла из миски зеленую оливку и кинула в рот.
Я спросила ее:
– Как вы познакомились с Редвудом?
– Мы старые друзья, – ответил тот.
– Мы друг друга дефлорировали, – сообщила Лиэнн, снимая с губы оливковую косточку.
– Лиэнн! – воскликнула Кэрол, зажимая уши.
– Не делайте вид, будто вы не знали, – сказала Лиэнн.
Звонок. Редвуд подошел к монитору на стене.
– Да?
– ЭТО ХЬЮГО, – послышался рык.
* * *
– Перед полетом, – начала Аделаида, – она приезжала в Сиэтл повидаться с моей матерью. Мне было пять.
Мы все, восемь человек, сидели за столом на улице, под глицинией, и ели лосося с каким-то слишком сладким соусом изобретения Редвуда. Редвуд расставил таблички с именами, которые намекали, что теперь я должна знать, кто из Деев Кайл, а кто Трэвис.
– Моя семья коллекционировала предметы искусства, – продолжала Аделаида. – Мать и Джейми Грейвз были друзьями молодости. У нас до сих пор сохранились несколько его картин, хотя большинство выставлены.
– Так я и нашла Аделаиду, – заговорила Кэрол. – Я, конечно, знала ее работы, но не подозревала, что тут какая-то связь с историей Грейвзов, пока не начала искать материал для книги и не познакомилась с собранием ее семьи. Вот я и подумала, разве не потрясающе будет, если выставка Джейми Грейвза совпадет с выходом фильма?
– ЛАКМА[7], – вставил Трэвис Дей. – Супер. Или в каком-нибудь менее шаблонном месте, где-нибудь…
– Да! – перебила его Кэрол. – ЛАКМА будет сказочно!
– Или что-то менее шаблонное, – повторил Трэвис. – Например, торговый дом или что-нибудь перестроенное.
– Вы хотите, чтобы я рассказала о Мэриен Грейвз или нет? – спросила Аделаида.
Трэвис принял обиженный вид. Кэрол захлопнула себе рот рукой.
– Продолжай, – сказала она приглушенным голосом.
– Мэриен приехала в Сиэтл к моей матери в сорок девятом. Они никогда не встречались, но общим у них был Джейми. А еще, и Кэрол об этом написала, моя бабушка помогла Мэриен сделать аборт, когда та ушла от мужа, хотя мне никто не рассказывал, пока я не выросла.
– Поэтому она приехала? – подал голос Хьюго. – Освежить воспоминания?
– Вам лучше спросить у нее, – ответила Аделаида. – Желаю удачи.
Я сделала подготовительный вздох. У меня возникло чувство, что, задавая заранее придуманный вопрос, я, как самый младший ребенок на еврейской пасхе, выполняю свой долг.
– Как выглядела Мэриен? – спросила я.
Аделаида подобрала рыбным ножом соус.
– Мне трудно сказать, правда. Я уже объясняла Кэрол, что мало чем смогу вам помочь, как мало помогла ей.
– Ты мне невероятно помогла! – воскликнула Кэрол.
Сэр Хьюго наклонился и пронзил Аделаиду своим фирменным проницательным взглядом:
– Но вы ведь ее помните.
Аделаида оказалась невосприимчивой к пронзительности, отказываясь купиться на предлагаемую ей роль свидетеля, и скривила красные губы в непроницаемой улыбке.
– Мэриен была взрослая, очень высокая, очень тонкая, с очень светлыми волосами. Мне велели с ней поздороваться больше шестидесяти лет назад. По-моему, она не слишком умела общаться с детьми. По-моему, мало что мне говорила. Если честно, я не уверена, помню ли ее или чужие воспоминания. – Она посмотрела на меня: – Видите? Ничего, что могло бы оказаться вам полезным.
– Как знать, – заметила Кэрол. – Ведь это ты рассказала мне про Калеба Биттеррута. – Она обернулась ко мне: – О нем очень мало известно, но, поняв, что он присутствовал в жизни Мэриен с ее начала до конца, я увидела очертания большой любви. У меня очень интуитивное восприятие.
– Она хочет сказать, не существует ни одного доказательства никакой любви, – заключил Редвуд.
Кэрол зашикала и замахала на него рукой.
– А есть ли разница – играть реального человека или вымышленного персонажа? – спросила Лиэнн у сэра Хьюго.
Он поболтал вино:
– Есть немного. С реальным человеком надо
