Человек - Алексей Прохоров

- Нам и так светло.

Он с улыбкой молча смотрит на меня некоторое время, затем произнес:

- Трудно тебе, понимаю. Но терпи, так нужно. И его не стало.

Я настолько перепугалась, что три дня пролежала в постели, мама все допытывалась, почему у меня глаза такие странные».

Так закончила Марийка свой рассказ о пережитом за последнее время.

Мы расстались, переполненные непривычными впечатлениями.

Лет через 10 я встретил Анечку, теперь уже девушку лет 18.

Узнали друг друга. Разговорились, и я спросил:

- Аня, ты правда видела свет?

- Конечно, видела, хорошо помню, такой яркий, необычный.

С того памятного вечера я старался видеться чаще. Наша дружба переросла в привязанность, хотя никаких вольностей мы не позволяли себе.

Разговоров о Марийке становилось все больше и больше. И их стало совсем много после очередного происшествия.

Когда я приходил к ней, мы неспешно шли по Ташкентской, в сторону степи. Там, просидев на пригорке и помолившись, возвращались домой. Обычный наш маршрут.

В одной из таких прогулок я услышал следующее: «Однажды залаяла наша дворняжка. Я подумала, что ты пришел. Выхожу во двор и вижу в калитке... Ангела. Он жестом позвал меня за собой. Мы шли по какому-то лугу. Он простер руку и спросил, что я вижу.

Я глянула в ту сторону: в ярком сиянии, охватившем горизонт, проступали контуры каких-то воздушных строений и дворцов.

- Все это принадлежит Моему народу и, значит, и тебе.

И вдруг он запел. Запел мою любимую песню: «Отчизна моя в небесах».

Представляешь картину: луг, неземной город вдали и поющий Ангел. А голос! Я ничего подобного не слышала. Я невольно присоединилась к любимой песне, но что мой голос рядом с его голосом.

Затем он посмотрел на меня долгим взглядом и сказал: «С тобой что-то произойдет. На время. Но ты не бойся, так нужно».

- А что, Господи?

- Иди домой, и во сне я покажу что.

Когда его не стало, я увидела себя в степи, вот на этом самом пригорке. Ночь или вечер, не знаю, сколько времени прошло, как я вышла из дому.

Пришла домой, поспешила заснуть, т.к. хотелось поскорее узнать, что же произойдет со мной.

Вижу, будто я стала немая. Пишу на бумаге, а мне не верят. Думают, что я притворяюсь.

Я, наверное, стану немой. Страшно, но он сказал, что так нужно.

Она помолчала, с чем-то внутренне борясь и продолжила:

- А еще он сказал...

Она не договорила, и мне не сразу удалось заставить ее досказать. Но все же, опустив глаза, она сказала:

- Ангел говорил, что мы с тобой будем вместе».

Я и до этого заявления уже внутренне мечтал об этом и... боялся.

Страх уходил своими корнями в вереницу этих странных и страшных событий, уже свершившихся и ожидаемых.

Многое настораживало. Я анализировал ее рассказы и приходил в тупик. Внимательно вглядывался в ее лицо, в глаза, прислушивался к словам, присматривался к образу мыслей: кажется с умом все в порядке. А эти явления Ангелов? Трудно понять, где Божий почерк, где бесовский. Слова ангелов не всегда гармонировали, порою противоречили друг другу.

Невольно вспоминалось предостережение Апостола Павла о том, что и «сатана принимает вид Ангела Света».

Кто же из них кто? Эти сомнения привели нас к совместному решению:

Если это сказал Господь, то о лучшем и мечтать не стоит. Если же сказал другой, то не из добрых намерений он делает такой шаг.

Ставим три условия, исполнение которых подтвердит Божественность этого откровения:

а) ты должна за короткое время вырасти на 5 сантиметров;

б) со стороны моей матери - полное расположение к тебе;

в) в этом году меня не возьмут в армию (хотя мне уже 20 лет).

Так мы и расстались в тот вечер.

Ретушируя портрет (такова была моя работа), я услышал стук в ворота.

Выхожу. Заплаканное лицо Марийки. В руке записка. Молча вручила мне ее и ушла.

До недавних пор в своих бумагах встречал этот клочок бумаги, исписанный простым карандашом: «Сегодня в 11 часов дня на работе я потеряла речь. Исполнилось то, что сказал Ангел. Мне не верят, думают, что притворяюсь. Что делать? Приезжай на наше место в степи, возьми бумагу и карандаш, а то как мы будем разговаривать? Марийка».

Примерно через час я «оседлал» велосипед и поехал в поле.

Издали вижу знакомую фигуру на пригорке. Приближаюсь. Она сидит спиною ко мне. На мои шаги не среагировала. Ложу руку на плечо - никакой реакции. Быстро захожу спереди - ее брови удивленно взлетели:

- Ты не слышала, как я подъехал? Качает головой: нет.

- А когда руку на плечо положил?

- Нет.

- Беру ее ладошку в свою. Жму.

- Чувствуешь?

- Нет.

Прижимаю сильно. Не дрогнул на ее лице ни один мускул. А пора бы уже.

- Чувствуешь?

Опять качает головой.

Зачерпнув воды из ручья, брызгаю в лицо. И снова: нет.

«Опять что-то новое», - с беспокойством подумал я, присаживаюсь рядом, а затем предлагаю:

- Давай попросим у Господа, чтобы на время нашей встречи Он вернул тебе голос.

Она согласно кивнула головой.

Помолился я, приоткрыл глаза, смотрю на ее склоненную в молитве голову. Она молчит, лишь некоторое напряжение выдает внутреннюю работу. И вдруг она произносит:

- Господи!

Затем подымает лицо, на мгновенье обвила мою шею руками, затем, спохватившись, отпустила и закричала:

- Я могу говорить!

Затем остановилась и уже удивленно:

- Ты что так смотришь? Что с тобой?

- Со мной ничего, но вот что за голос у тебя?

- Обыкновенный.

- Ты не чувствуешь, каким голосом говоришь?

- Нет, а что?

- Это не твой голос. Когда вернется твой настоящий, я попробую изобразить тебе этот голос.

Вместо обычного, давно уже знакомого голоса Марийки, я слышу звонкий, как колокольчик, детский голосок, и мне стало не по себе.

Она поведала обо всех событиях за день, о своих беспокойствах и... вдруг затихла.

Поднесла ближе к глазам свои руки, медленно двигая пальцами и поворачивая ладони вверх-вниз, она внимательно вглядывалась в них.

В глазах я увидел непонятную перемену. С тревогой и замедляя, она произнесла:

«Я перестаю се-бя о-щу-ща-ать».

Я взял ее руки в свои и стал растирать. Они стали безвольными, все тело - тоже, глаза закрылись, и она... умерла.

Это была первая мысль, когда ее тело безжизненно расслабилось и я не видел, чтобы оно дышало.

Я сидел и поддерживал ее за плечи, а в голове - хаос.

- Что делать? Что подумают люди, друзья? Ведь мы были только двое.

Посетила и такая мысль: «Неужели Бог допустит такой финал?» Я сидел и смотрел на неподвижные черты ее лица, не зная, что предпринимать.

И вдруг тело напряглось. Вздох, А затем па выходе слова:

- Господи, как здесь красиво!

«Вот что», - отлегло от сердца.

Я слушал ее вопросы, восклицания, восторги райскими пейзажами и... ждал возвращения.

Вот она снова утихла, расслабилась. Затем короткий резкий вздох и слова:

- Я должна снова вернуться на Землю?! Не хочу, не хочу!! - закончила почти с криком.

Опять тишина. Вздох.

- Я лечу? Вздох.

- Лечу?

Тело стало упругим, и она открыла глаза.

- Прилетела, - говорю ей.

Медленно поворачивая голову, она посмотрела на степь, на синеву Каратауского хребта, на дома в полукилометре от нас, на меня, на себя, снова на меня...

- Ты там был?

- Где?

- Где я.

- Нет, я сидел здесь и слушал о твоем путешествии.

- Жаль, что не был. Как там красиво...

Мне было как-то тревожно. Опасаясь очередного явления чего-нибудь нового, я говорю.

- Пойдем, Марийка, домой.

Мы пошли. Дойдя до ее дома попрощались. Она сделала несколько шагов, хотела что-то сказать еще, но виновато улыбнулась и показала, что речь опять ушла.

Прошло несколько дней.

Меня зовут в военкомат и говорят;

- В этом году служить не пойдешь, окончишь курсы радистов.

Вспомнил одно из условий. Одно выполнилось. За. Разговоров в ту пору вокруг Марийки было через край. И не только в христианской среде. Говорил весь город. Фельетон подлил масла в огонь. Даже из-за рубежа приходили письма с вопросом: «Что у вас происходит с девчонкой?»

Наша дружба стала известной моей матери. Это известие она встретила в штыки и слышать не хотела, чтобы такой странный человек стал подругой жизни ее сына.

Второе условие - НЕТ.

- «А знаешь, я выросла на 5 сантиметров», - заявляет мне Марийка в эти же дни.

Я окинул ее взглядом, и не понял: выросла она или нет. И, кажется, больше стала и, кажется, нет.

Порассуждали вместе и пришли к выводу, что торопиться не будем.

Месяц, пока Марийка молчала, был насыщен событиями до предела.

На работе, на улице, дома, в Доме культуры сотни людей хотели своими глазами посмотреть на виновницу разговоров и слухов.