Прекрасная монашка - Барбара Картленд

Мне было отпущено судьбой целых двадцать восемь дней, — продолжала принцесса, — двадцать восемь дней, которые заменили мне всю жизнь. А потом пришло время, когда мы должны были возвращаться домой. Его преосвященство и мой отец не оставили мне ни малейшей возможности изменить свою судьбу. По дороге мы меняли лошадей только на тех станциях, где нас никто не мог узнать и запомнить. Наемный экипаж с довольно странными сопровождающими доставил нас в монастырь де ла Круа.

На прощание я поцеловала свою дочурку, — продолжала свой рассказ принцесса де Фремон. — Втайне от матери я написала короткую записку и спрятала ее в детской одежде. Потом я положила дочку на ступеньки, позвонила в огромный монастырский колокол, после чего ушла прочь.

Я ощутила, будто во мне что-то умерло, — призналась принцесса. — После тех событий уже ничто не могло пробудить во мне хоть какие-то чувства. Я не испытывала больше ни любви, ни ненависти. Не могла сказать, счастлива я или нет. Казалось, что я живу в волшебном мире, в котором прошлое для меня было более реальным, чем настоящее, а будущее не вызывало ни малейшего интереса.

Месяц спустя я вышла замуж за Шарля де Фремона, — продолжала свой рассказ принцесса. — Он очень любил меня, а я лишь удивлялась тому, что он никогда так и не смог понять, что я не была человеком, присутствующим в реальном мире. Вполне возможно, что ему требовалась лишь покорная, со всем согласная жена, так как он ни разу за всю нашу с ним совместную жизнь не выражал неудовольствия. О том происшествии в моей семье больше никогда не вспоминали; они выкинули весь тот период моей жизни, словно его никогда не было. Родители мои были чрезвычайно довольны этим браком — мой отец даже говорил, что гордится мной. Хотя чаще всего я не могла решить, каковы его настоящие мысли.

Один за другим проходили годы. Иногда мне казалось, — говорила принцесса де Фремон, — что та любовь, те счастливые дни только приснились мне, настолько быстро все это промелькнуло в моей жизни — слишком быстро.

И вот однажды, менее двух недель назад, ко мне с визитом явился кардинал де Роган. Надо сказать, что его преосвященство был постоянным гостем в нашем доме, так как он часто обсуждал различные государственные дела с моим мужем, но в этот раз он прибыл, чтобы поговорить наедине со мной. Это было тем более удивительно, потому что никогда прежде этого не случалось; поэтому я немедленно спустилась вниз, в гостиную, где меня ждал его преосвященство. И вот он заявил, что подозревает меня в похищении моей собственной дочери!

Какое-то время я думала, что он, должно быть, сошел с ума, — объяснила принцесса де Фремон, — но потом поняла: с девочкой что-то случилось. «Что вы говорите, ваше преосвященство? — спросила я тогда у кардинала. — Как же я могу прятать ее здесь, если она сейчас находится в монастыре?» На что он мне сказал: «В этом-то все и дело. Эта девчонка покинула монастырь, сбежала оттуда, и мы никак не можем напасть на ее след!»

«Заявляю вам, что не виделась с ней, — ответила я ему. — Мне остается только молить бога, чтобы она пришла ко мне, потому что я могла бы устроить ее судьбу, и вы это знаете».

Его преосвященство очень нервно отреагировал на мое заявление и после настоятельного совета соблюдать осторожность, взяв с меня обещание, что я ни единым словом не выдам себя, он покинул наш дом. Кардинал всегда не нравился мне, и я чувствовала, что ему, по-видимому, доставляет удовольствие видеть мои страдания, знать, какие волнения и беспокойство будут переполнять мою душу от тревожных мыслей за судьбу моей девочки.

А на том званом обеде в моем доме, — продолжала свой рассказ принцесса де Фремон, — на котором присутствовали и вы, он буквально насмехался надо мной, зная, что мне известна вся правда, и тем не менее я должна была делать вид перед своими гостями, словно никогда прежде не слышала о сбежавшей послушнице и что до этой девушки мне нет никакого дела. Разумеется, его преосвященство в тот раз очень жестоко обошелся со мной, но я ведь достаточно наблюдательный человек и вполне смогла понять, что тогда кардинал был очень озабочен тем, какова будет реакция вашей светлости на это известие. Мне не составляло труда заметить, как хитро и внимательно он наблюдал за вами, я слишком хорошо знаю этого человека, чтобы ошибиться в его намерениях.

Когда его преосвященство сказал, что в ту ночь карета вашей светлости останавливалась вблизи того монастыря, я почувствовала, что он в чем-то подозревает вас, что вам, по всей видимости, известно о пропавшей послушнице нечто такое, о чем вы не хотите поделиться с ним. Мне захотелось тогда же или на следующий день поговорить с вами, но привычка соблюдать повышенную осторожность, которая выработалась у меня за столько лет, заставила отказаться от этого намерения.

И вот прошлой ночью, — продолжала свой рассказ принцесса де Фремон, — когда мне стало известно об исчезновении вашей подопечной, а его преосвященство рассказал мне о своих подозрениях по поводу наличия тайного заговора с целью похищения молодых девушек, я решила открыть правду. У меня было намерение явиться к вашей светлости и умолять вас рассказать мне все, что вам известно о… моей девочке. Я даже удивилась, найдя в себе достаточно храбрости для такого поступка, так как думала, что все давно угасло во мне вместе с остальными чувствами; именно поэтому я сегодня ранним утром вышла из дома и велела отвезти меня к вам, надеясь на вашу милость, и нашла… ту, которую искала.

Голос принцессы де Фремон смолк. Но когда она взглянула на Аме, глаза ее были сухими. Напротив, выражение лица принцессы стало мягким и ласковым от переполнявшей ее любви; губы у этой женщины дрожали от чувств, переполнивших ее сердце. Через мгновение Аме протянула к ней свои руки в непроизвольном порыве любви, воскликнув:

— Мамочка! Я никогда не думала, что наступит счастливый день, когда я скажу это слово. Мамочка. He обращая внимания на то, что по щекам у нее текут слезы, принцесса обняла девушку и крепко прижала к себе. Герцог медленно поднялся с кресла и отошел к окну, чтобы в такой момент мать и дочь могли остаться наедине, соединившись наконец после стольких лет безысходного одиночества.

— Как я мечтала об этом, — прошептала принцесса, — о том, что когда-нибудь смогу обнять тебя. Сколько раз я видела тебя в своих мечтах спящей в монастыре, и тогда мне хотелось, чтобы у меня появились крылья и я смогла бы, оставаясь невидимой, прилететь и защитить от всего, что могло напугать тебя, рассказать о том, как я люблю тебя.

— Наверное, я чувствовала ваше присутствие там, — ответила ей девушка. — Я была очень счастлива в монастыре, но, кажется, особенно чувствовала себя умиротворенной, когда находилась в своей келье. Обычно я думала, что это, должно быть, из-за ангелов, которые благословляют меня и для этого являются ко мне, но теперь знаю — это были вы, матушка.