Пьесы - Шоу Бернард Джордж

ХОУКИНС. «Второе – что он будет хорошо относиться к моей старой лошади Джиму…» (Снова качает головой.) «Джемсу», вот как надо было написать, сэр.

РИЧАРД. Джемс будет как сыр в масле кататься. Дальше.

ХОУКИНС. «…и оставит у себя на работе моего глухого батрака Проджера Фестона».

РИЧАРД. Проджер Фестон каждую субботу будет пьян в доску.

ХОУКИНС. «Третье – что он сделает Кристи свадебный подарок из числа тех красивых вещей, что стоят в парадной комнате».

РИЧАРД (поднимая ящик с птичьими чучелами). Вот тебе, Кристи.

КРИСТИ (разочарованно). Я бы лучше взял фарфоровых павлинов.

РИЧАРД. Получишь и то и другое.

Кристи в восторге.

Дальше?

ХОУКИНС. «Четвертое и последнее – что он постарается жить в ладу со своей матерью, поскольку она будет на это согласна».

РИЧАРД (с сомнением). Гм! Больше ничего, мистер Хоукинс?

ХОУКИНС (торжественно). «В заключение я завещаю и передаю свою душу в руки творца моего, смиренно испрашивая прощения за все мои грехи и ошибки, и надеюсь, что он наставит моего сына на путь добра, так чтобы никто не мог сказать, будто я поступил неправильно, доверив ему больше, чем другим, в свой смертный час, здесь, на чужой стороне».

АНДЕРСОН. Аминь.

ДЯДИ И ТЕТКИ. Аминь.

РИЧАРД. А матушка не сказала «аминь».

МИССИС ДАДЖЕН (встает, еще не соглашаясь без борьбы отдать то, что считала своим). А правильное это завещание, мистер Хоукинс? Вспомните: ведь у меня хранится настоящее, законное завещание, которое вы сами составляли, и там сказано, что все переходит ко мне.

ХОУКИНС. Написано очень плохо и совсем не по форме, миссис Даджен, однако (любезный поклон в сторону Ричарда), на мой взгляд, покойный распорядился своим имуществом как нельзя лучше.

АНДЕРСОН (предупреждая возражения миссис Даджен). Вас не о том спрашивают, мистер Хоукинс. Имеет ли это завещание законную силу?

ХОУКИНС. Суд признает действительным это, а не то.

АНДЕРСОН. Но почему, если то больше соответствует установленным образцам?

ХОУКИНС. Потому что суд всегда постарается решить дело в пользу мужчины, а не женщины, особенно если этот мужчина – старший сын. Говорил я вам, миссис Даджен, когда вы меня звали составлять завещание, что это неразумная затея, и хоть бы вы и заставили мистера Даджена подписать его, он все равно не успокоится, пока не уничтожит его силу. Но вы не хотели слушать моего совета. А теперь вот мистер Ричард – голова всему. (Поднимает шляпу с полу, встает и рассовывает по карманам бумаги и очки.)

Это служит сигналом, что пора расходиться. Андерсон достает свою шляпу с вешалки, подходит к очагу и заговаривает с дядей Уильямом. Тайтэс подает Джудит шляпку и плащ. Тетки, встав с дивана, беседуют с Хоукинсом. Миссис Даджен, теперь незваная гостья в своем собственном доме, стоит неподвижно: она подавлена несправедливостью закона по отношению к женщинам, но готова принять его, как приучена принимать всякое тяжкое бедствие, усматривая в нем доказательство величия силы, его наславшей, и собственного ничтожества. Ибо не следует забывать, что в это время Мэри Вулстонкрафт еще только восемнаднатилетняя девушка и до появления ее «Защиты прав женщины» остается добрых полтора десятка лет. Миссис Даджен выходит из своего оцепенения, увидев Эсси, которая возвращается с полным кувшином воды. Она несет кувшин Ричарду, но миссис Даджен перехватывает ее по дороге.

МИССИС ДАДЖЕН (с угрозой). Ты где была?

Эсси, перепуганная, пытается ответить, но не может.

Как ты смела уйти без спросу, после того что я тебе наказывала?

ЭССИ. Он просил пить… (От страха у нее язык прилипает к гортани.)

ДЖУДИТ (строго, но не так сурово). Кто просил пить?

Эсси без слов кивает на Ричарда.

РИЧАРД. Что? Я?

ДЖУДИТ (скандализованная). Эсси, Эсси!

РИЧАРД. Ах да, верно! (Берет стакан и подставляет Эсси. Она наклоняет кувшин, но у нее трясутся руки.) Что такое? Ты меня боишься?

ЭССИ (торопливо). Нет. Я… (Наливает воду.)

РИЧАРД (отпив немного). Ого, да ты ходила к тому колодцу, что у ворот рынка, не иначе. (Пьет.) Чудесная вода! Спасибо тебе! (К несчастью, в этот миг ему на глаза попадается Джудит, на лице которой читается самое чопорное неодобрение его явной симпатии к пожирающей его преданным взором Эсси. Тотчас же к нему возвращается прежнее насмешливое озорство. Он ставит стакан на стол, демонстративно обнимает Эсси за плечи и ведет ее в круг гостей. Так как при этом миссис Даджен окалывается у них на дороге, то, поравнявшись с ней, он произносит.) С вашего разрешения, матушка! (И принуждает ее посторониться.) Тебя как зовут? Бесси?

ЭССИ. Эсси.

РИЧАРД. Ну да, Эсси. А ты хорошая девочка, Эсси?

ЭССИ (глубоко разочарованная тем, что он, именно он тоже начинает с этого). Да. (Неуверенно смотрит на Джудит.) Я думаю… то есть я надеюсь…

РИЧАРД. Скажи мне, Эсси, слыхала ты когда-нибудь о том, кого называют дьяволом?

АНДЕРСОН (возмущенный). Посовеститесь, сэр, такому ребенку…

РИЧАРД. Прошу прощения, священник; я не мешаю вашим проповедям, не прерывайте вы моих. (Эсси.) Знаешь, Эсси, как меня называют?

ЭССИ. Дик.

РИЧАРД (улыбаясь, треплет ее по плечу). Верно, Дик. Но не только Дик. Меня называют Ученик дьявола.

ЭССИ. А вы зачем позволяете?

РИЧАРД (серьезно). Потому что это правда. Меня воспитывали в иной вере, но я с самого начала знал, что истинный мой наставник, повелитель и друг – дьявол. Я видел, что правда на его стороне и что только из страха мир подлаживается к его покорителю. Я втайне молился ему; и он утешал меня и не допустил, чтобы мой дух сломили в этом доме, где постоянно лились детские слезы. Я обещал ему свою душу и поклялся, что всегда буду стоять за него и в этом мире и в будущем. (Торжественно.) Это обещание и эта клятва сделали меня человеком. Отныне этот дом – его дом, и никогда здесь не заплачет ребенок; этот очаг – его алтарь, и ни одна живая душа не будет дрожать здесь от страха долгими темными вечерами. Ну (резким движением повернувшись к остальным), вы, добрые люди, кто из вас возьмет эту девочку и спасет ее из дома дьявола?

ДЖУДИТ (подойдя к Эсси и кладя ей руку на плечо). Я возьму. Вас надо заживо сжечь.

ЭССИ. Но я не хочу! (Отступает назад, так что Ричард и Джудит оказываются лицом к лицу.)

РИЧАРД. Так-таки и не хочет, добродетельнейшая леди!

ДЯДЯ ТАЙТЭС. Берегитесь, Ричард Даджен. Закон…

РИЧАРД (угрожающе поворачивается к нему). Берегитесь вы сами. Через час здесь перестанут действовать все законы, кроме одного – закона войны. Я видел солдат на дороге в шести милях отсюда; полдень не пробьет, как майор Суиндон водрузит на рыночной площади виселицу для мятежников.

АНДЕРСОН (спокойно). Что же тут для нас опасного, сэр?

РИЧАРД. Больше, чем вы думаете. В Спрингтауне он не того повесил, кого ему надо было; у Дадженов доброе имя, и он думал, что дядюшка Питер почтенный человек. Следующий раз он выберет самое уважаемое лицо в городе, только бы удалось обвинить его в мятежных речах. А ведь мы все мятежники, вы сами знаете.

ВСЕ МУЖЧИНЫ (за исключением Андерсона). Нет, нет, нет!

РИЧАРД. Да, вы мятежники. Пусть вы и не кляли короля Георга на всех перекрестках, как я, но вы молились о его поражении. А служили молебны вы, Антони Андерсон, и вы же продали семейную библию, чтобы купить себе пару пистолетов. Меня, может быть, англичане и не повесят: не такое уж назидательное зрелище – Ученик дьявола, отплясывающий в воздухе. Иное дело – священник!