Шелепин - Леонид Млечин

1 июля 1959 года на заседании президиума ЦК рассмотрели записку первого заместителя заведующего отделом партийных органов ЦК по союзным республикам Иосифа Васильевича Шикина «О результатах проверки работы в Азербайджанской парторганизации».

Стенограмма обсуждения, к сожалению, рассекреченная только недавно, свидетельствует о том, что острые национальные проблемы существовали уже тогда. Обсуждали их за закрытыми дверями и фактически ничего для их решения не предпринимали.

Шикин начал с обзора экономического положения Азербайджана, говорил о «запущенности» важнейших отраслей сельского хозяйства республики – хлопководства и животноводства, о том, что поголовье крупного рогатого скота в совхозах и колхозах уменьшается, а в личных хозяйствах растет. В результате, в Баку нет молока.

– В Азербайджане в личном пользовании имеется по две-три коровы, одна-две лошади, сорок-пятьдесят овец, – докладывал Шикин. – Поэтому человек смотрит на политику не так, как он должен смотреть.

Дальше он перешел к самому главному – к национализму среди политической элиты республики. Высшая номенклатура Азербайджана возражала против строительства газопровода Кара-Даг – Тбилиси, заявляя, что республике самой газа не хватает. Один из бакинских руководителей сказал: «Газ – наш, азербайджанский, и мы не можем давать его грузинам».

– И это коммунисты?! – возмутился Хрущев. – У них в факелах сгорает газ, а дать газ грузинам и армянам – ни за что. Позор!

21 августа 1956 года был принят закон о придании азербайджанскому языку статуса государственного. После этого бакинские власти потребовали, чтобы все учреждения перешли на азербайджанский язык. А в самом Баку в конце 1950-х две трети населения составляли неазербайджанцы. Чиновников, не владеющих азербайджанским, меняли, на все важные должности ставили только азербайджанцев.

Председатель президиума Верховного Совета республики писатель Мирза Ибрагимов заявил:

– Теперь не двадцатый год. Теперь у нас есть кадры, чтобы всех неазербайджанцев заменить.

Ибрагимов предложил всем неазербайджанцам дать полгода на изучение языка. Выучат, могут остаться на своих должностях. На заседании президиума Верховного Совета республики председателю задали резонный вопрос: половина врачей русские, как же им быть?

Ибрагимов ответил:

– Пусть русские побудут в тех же условиях, в которых мы были тридцать пять лет назад, когда нам писали истории болезни на русском языке.

Первый секретарь ЦК компартии республики Имам Дашдамир оглы Мустафаев, выступая в университете, высказался в том же духе, но более осторожно:

– Нельзя одним росчерком пера вычеркнуть людей, не знаюших азербайджанского языка. Надо их устроить на работу и постепенно заменять, не допуская перегибов в этом деле.

В Москве на заседании президиума ЦК Мустафаев отрекся от своих слов:

– Я не делал никогда такого заявления.

Но Шикин объяснил, что цитирует первого секретаря ЦК республики по стенограмме. Он рассказал о том, что, беседуя со студентами, тот же председатель Верховного Совета республики Ибрагимов говорил:

– Интеллигент, который не знает азербайджанского языка или знает, но не говорит на родном языке, является отщепенцем, подлецом, предателем.

– И его слова были встречены бурными аплодисментами, – заключил Шикин.

Хрущев повернулся к первому секретарю ЦК республики:

– Это было, товарищ Мустафаев?

– Было, Никита Сергеевич, – виновато подтвердил Мустафаев и поспешил его успокоить: – Ибрагимова осудили, сняли со всех постов.

Руководитель республики лукавил.

В январе 1958 года писателя Ибрагимова освободили от высокой должности «по его просьбе и в целях создания условий для литературной творческой работы».

– Мы не только будем снимать таких коммунистов, – угрожающе сказал Хрущев, – но поставим вопрос перед партийной организацией, чтобы таких людей выгоняли в шею не только из руководства, но и из партии. Это не ленинец, не коммунист, это националист, враг, залезший в руководство.

– Он уже не работает, – заступился за писателя первый секретарь ЦК компартии Азербайджана.

– Товарищ Мустафаев, вы не такой наивный человек, чтобы не понимать разницы, – резко ответил Хрущев. – Вы сами сомнительный человек, вы с партийным билетом, но не коммунист.

(Угрозы первого секретаря ЦК КПСС не подействовали. Более того, Мирза Ибрагимов стал народным писателем Азербайджана и депутатом Верховного Совета СССР.)

Шикин продолжал: на республиканском совещании по вопросам культуры выступил известный композитор Кара Караев на русском языке, и ему за это досталось. Весной 1959 года в Москве проходила декада литературы и искусства Азербайджана. Главный режиссер театра оперы и балета сказал танцору Баташову, народному артисту республики, лауреату Сталинской премии, что танцевать он не будет, потому что это смотр национального искусства и в афишах не должно быть много русских фамилий. Когда Баташов запротестовал, главный дирижер ответил, что он вообще должен быть благодарен, что работает в бакинском театре. В республике все собрания проводятся только на азербайджанском языке. Перевод на русский не делается. В истории Азербайджана выдвигаются на первый план азербайджанцы, армяне и русские отодвигаются, даже такие известные фигуры, как Степан Шаумян, кадры в Баку тоже подбираются по национальному признаку.

2 июля президиум ЦК поручил азербайджанскому руководству «обсудить на бюро и на пленуме ЦК вскрытые проверкой недостатки в состоянии дел в республике и в работе парторганизации и разработать практические мероприятия по их исправлению».

6 июля в Баку на пленуме ЦК компартии Азербайджана Мустафаева «как не справившегося с работой» освободили от должности и вывели из бюро ЦК. На пленуме присутствовал секретарь ЦК КПСС Нуритдин Акрамович Мухитдинов, бывший руководитель Узбекистана. Хрущев забрал его в Москву, чтобы в составе руководства был представитель национальных республик. Его и посылал в южные республики с неприятными миссиями.

Первым секретарем ЦК компартии Азербайджана избрали Вели Юсуфовича Ахундова, врача по образованию. Второго секретаря ЦК республики Дмитрия Николаевича Яковлева убрал из Баку сам Семичастный, не предполагая, что очищает кресло для себя. Яковлева отправили на пенсию, хотя ему было всего пятьдесят три года. В Баку образовалась важная вакансия.

Когда Семичастный находился во главе партийной делегации в Венгрии, в Москву поступила просьба ЦК компартии Азербайджана назначить вторым секретарем Семичастного. Это было невиданное дело. Вторых секретарей всегда назначала Москва. Ни один первый секретарь национальной республики не смел просить себе кого-то на роль второго секретаря, чтобы в Москве не подумали, что он подбирает удобного человека. И уж тем более не могла республика просить прислать в Баку заведующего ключевым отделом ЦК.