Том 2. Стихотворения 1850-1873 - Федор Тютчев

С Карамзиным (1766–1826) Тютчев вряд ли был лично знаком: когда Карамзин скончался, 23-летний Тютчев служил за границей. Однако впоследствии поэт был довольно близок с детьми Карамзина, о чем свидетельствует переписка Тютчева с женой.

Михаил Матвеевич Стасюлевич (1826–1911), читавший на литературном вечере стихи Тютчева, — историк, публицист, издававший с 1866 г. журнал «Вестник Европы», названный им так в память Карамзина, основавшего в свое время одноименный журнал. В одной из книг журнала за 1866 г. есть отдел, посвященный юбилею Карамзина. Там после статей напечатан отчет о заседании 3 декабря Общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым, на котором присутствовали внуки и другие родственники Карамзина. Вступительная речь заканчивалась следующими словами: «М. П. Погодин третьего дня (1 декабря было заседание Академии) красноречиво начертал образ Карамзина как гражданина. Наш именитый поэт Ф. И. Тютчев вдохновился тем же высоким гражданским значением Карамзина, и его поэтическим обращением к нашему достославному юбиляру мы имеем честь открыть наш литературный вечер. Вот привет поэта историку-гражданину…» (Вестник Европы. 1866. № 12. С. LXI–LXII).

В опубликованном в «Вестнике Европы» без 4-й и 5-й строф стихотворении последний стих был изменен по условиям цензуры (впрочем, тютчевское слово «верноподданный» могло не нравиться и либеральной редакции журнала).

И. С. Аксаков писал, что стихи Тютчева по случаю юбилея Карамзина «достойны примечания по той мысли, которая слышится и чувствуется в самой похвале Карамзину и которую выразить, по мнению Тютчева, особенно было полезно в те годы, в отпор разным странным понятиям, господствовавшим в некоторых высших сферах петербургского общества. В этих сферах «гуманное», или «человеческое», приурочивалось только к европеизму и казалось несовместным с русским народным чувством, так что одно исключало другое: по убеждению этих представителей России, русское чувство должно было быть всегда приносимо в жертву принципу общечеловечности, разумеемому, конечно, сквозь призму европейской (т. е. французской, немецкой или английской) оценки. Точно так же, в извращенном сознании этих высших общественных кругов, интересы власти, каким-то особенным процессом мышления, отделялись от интересов Русской земли, и не только отделялись, но даже перевешивали их, в случае их взаимного противоречия. На эти-то странные понятия наших высокопоставленных европеистов, переходившие даже и в область практики, например по польскому и балтийскому вопросам, и намекает Тютчев в своих стихах ”на юбилей Карамзина”…» (Биогр. С. 285).

В данном стихотворении Тютчева, как и в стихах, посвященных Жуковскому, воспеваемый гений — обитатель горнего мира, внутренне связан с этим миром, и становится ангелом-хранителем для мира дольнего (см. Тютч. сб. 1990. С. 162–163, 200) (Ф. Т.).

Автограф — РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 41. Л. 6.

Списки — Муран. альбом (с. 135); Альбом Тютч. — Бирилевой (с. 54), с припиской внизу: «По поводу первых надежд на заявление симпатии и помощи кандиотским жертвам».

Первая публикация — Изд. 1868. С. 234. Вошло в Изд. СПб., 1886. С. 293; Изд. 1900. С. 300.

Печатается по автографу. См. «Другие редакции и варианты». С. 303*.

На обороте автографа — дата рукой М. Ф. Бирилевой: «20 Дек. 1866 г.».

Датируется 20 декабря 1866 г. согласно дате в автографе, Альбоме Тютч. — Бирилевой и первой публикации.

Написано по поводу восстания на острове Крит против турецкого владычества. Восстание критян (или кандиотов) в 1866 г. было довольно успешным, и в начале 1867 г. удалось даже одержать несколько побед над турками. Восставшие пользовались поддержкой греков. Однако после турецкого ультиматума в конце 1867 г. Парижская конференция великих держав заставила Грецию отказаться от Крита.

По свидетельству И. С. Аксакова, «восстание греков на древнем Крите», их «отчаянное сопротивление мусульманской силе, их геройские подвиги, сочувственный трепет, пробежавший по всем христианским племенам, еще томящимся под турецким игом, все это волновало Тютчева…» (Биогр. С. 282). Летом 1867 г., сетуя на пассивность русского правительства в тот момент, когда успех кандиотов был уже сомнителен, Тютчев писал жене: «Трагична участь бедных кандиотов, которые будут раздавлены. Наше поведение в этом деле самое жалкое. Иногда преступно и всегда бесчестно быть настолько ниже своей задачи» (СН. 1916. Кн. 21. С. 225).

Аксаков рассматривал стихотворение как изобличение «горьким и метким словом» «скудости духа и самосознания в официальной России» (Биогр. С. 233–234), хотя, надо отметить, русский кабинет вмешался впоследствии в возникшее политическое осложнение, что вызвало появление тютчевского стих. «Хотя б она сошла с лица земного…». Тот же Аксаков пишет: «Сострадание бедствующим на Крите православным грекам, открыто и прямо высказанное с высоты Русского Престола, заступничество России за христианские племена, подвластные исламу, выразившееся в целом ряде депеш и в дипломатическом обращении к Европе, — одним словом — весь образ действий русского кабинета преисполнил Тютчева самою искреннею, радостною благодарностью…» (там же. С. 283). Восставшее против турецкого ига христианское население о. Крит провозгласило нерасторжимый союз с «матерью Грецией»; но Турция отказалась передать Крит Греции. Тогда Россия предложила Франции, Пруссии и Италии подписать декларацию, смысл которой — в отказе гарантировать целостность Оттоманской империи в случае восстания в других областях империи. В одном из писем Тютчев выражал надежду, что эта декларация послужит сигналом для других христианских народов, и «пожар станет всеобщим» (ЛН-1. С. 308). Однако правительства Франции, Англии и Австрии, принимавшие в 1867 г. турецкого султана как почетного гостя, фактически предоставили турецкому правительству возможность беспрепятственного подавления восстания. В Стамбуле было принято решение выслать греческих подданных из империи, объявлено о разрыве дипломатических отношений с Грецией, и осенью 1868 г. восстание на о. Крит было жестоко подавлено (Ф. Т.).

Автограф неизвестен.

Списки — РГАЛИ Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 52. Л. 125–125 об.; 126–126 об.; Муран. альбом (с. 136–137); Альбом Тютч. — Бирилевой (с. 55); Альбом Тютчевой (с. 203).

Первая публикация — Изд. 1868. С. 235–236. Вошло в Биогр., С. 282–283; Изд. СПб., 1886. С. 294–295; Изд. 1900. С. 301–302.

Печатается по списку Альбома Тютч. — Бирилевой. См. «Другие редакции и варианты». С. 303*.

Первые два списка (ед. хр. 52) — идентичные, неустановленного лица, на половинках разорванного на две части листа, синими чернилами. Во втором списке (л. 126–126 об.) во 2-й строке: «Правды», в 19-й строке: «Твоей». Заголовок отсутствует. На этих листах внизу дата: «31-ого дек. 1866 г.».

Список — неустановленного лица (Муран. альбом), синими чернилами. В 18-й строке слово «один», ошибочно написанное перед словом «есть», зачеркнуто. Заголовок отсутствует, вверху дата: «31-ого декабря 1866.».

В списке Альбома Тютч. — Бирилевой под текстом дата и приписка: «31-го декабря 1866: На слова lady Buchanan «un bal pour des crétins» au lieu de chrétiens» («…На слова леди Бьюкенен: «Бал в пользу кретинов» вместо христиан» — фр.).

Список Эрн. Ф. Тютчевой в ее альбоме, с пунктуационными изменениями, в 6-й строке: «примет» вместо «призрит». Заголовок карандашом: «Александру II». Внизу дата: «31-ое декабря 1866».

В Биогр. — отдельно приводятся строфы с комментариями и незначительными изменениями. В Изд. 1900 6-я строка читается: «Кто приютит, кто примет гостью Божью?»

Во всех изданиях датировка неизменна: «31 декабря 1866».

Стихотворение продолжает тему предыдущего — «Ты долго ль будешь за туманом…» (см. коммент. С. 532). Тютчев писал И. С. Аксакову 23 сентября 1867 г.: «Признавая законность восстания христиан, мы приняли бы на себя нравственное обязательство оградить их от всякого иностранного вмешательства, хотя бы ценою войны. Таково положение» (ЛН-1. С. 308). И предвидел развитие событий: «… можно рассчитывать, что в скором времени пожар станет всеобщим» (там же). Поэт также писал Аксакову, что «желательно было бы, чтобы взрыву на Востоке предшествовал взрыв на Западе… Усобица на Западе — вот наш лучший политический союз…» (Петербург. 2 октября 1867. ЛН-1. С. 309). Хотя Тютчев надеялся, что Россия окажет помощь восставшим, но все же именно ему принадлежат слова: «Не в призвании России являться на сцене, как Deus ex machina («бог из машины». — лат.). Надо, чтобы сама История очистила наперед для нее место…» (там же).