Опалённые крылья мечты - Василий Блюм

— Выпусти ее.

Забрав мобильник, Ольга поднесла его к уху, еле слышно выдохнула:

— Алло.

— Да, и все же постарайся заехать, выкрои часок, — как ни в чем не бывало, отозвался Марк Алексеевич.

Ольга испытала непередаваемое облегчение. Выходя из клетки, она затылком чувствовала завистливые взгляды подруг, оставшихся за металлической решеткой. Сделав два шага, Оля остановилась, повернулась к лейтенанту, безуспешно пытающемуся застегнуть брюки дрожащими пальцами, сказала уверенно:

— Мы уйдем все.

Тот дернулся, как от пощечины, ответил резко:

— Обо всех речь не шла.

И хотя внутри все сжалось от страха, Ольга поинтересовалась, не меняя голоса:

— Нужно уточнить?

Милиционер дернул желваками, но, видя, как она расстегивает сумку, справился с собой, ответил сухо:

— Нет необходимости. Можете идти.

— И бомжей, — добавила Ольга, ощущая необычный кураж.

Лейтенант глянул люто, но каким-то невероятным усилием сдержался, процедил:

— Что-то еще?

— Благодарю. Удачного «Нового Года». — Ольга слегка поклонилась.

Покинув домик дежурного участка, девушки гуськом дошли до ближайшего здания, свернули за угол, но едва сделали несколько шагов, Рыжая резко остановилась, сказала отрывисто:

— Все, больше не могу, перекур. — Достала дрожащими пальцами пачку, щелкнула зажигалкой, нервно затянулась.

Остальные последовали примеру. Некоторое время раздавался лишь тихий свист выпускаемого дыма, да тусклые огоньки сигарет багровыми искрами тлели в темноте. Первой не выдержала Пышка, стряхнув мерцающий столбик наросшего пепла, с нервным смешком произнесла:

— До чего же все-таки вонючие, эти бомжи.

— Лейтенант заставил понервничать, — поежившись, сказала Ольга.

— Не тебя одну, — спокойно произнесла Сова. — Когда у Пышки началась истерика, я думала — труба нам.

Рыжая бледно улыбнулась.

— Не подскочи Пышка, через минуту бы сорвалась я, уже на подходе была. — Отбросив окурок, она вытащила следующую сигарету.

— После выступления Рыжей нас бы точно не выпустили, — нервно хихикнула Пышка.

Разводящая кашлянула, сказала негромко:

— На будущее, постарайтесь воздержаться от истерик.

— А как на этих уродов реагировать? — взвилась Рыжая.

— Молча, — отрезала Седая.

— Молча сосать? — Рыжую передернуло.

Седая усмехнулась.

— Полагаешь, обошлось бы без этого? — Помолчав, едко спросила: — Как думаешь, что бы сделал мент, который ломился к нам в клетку, не позвони Мечте покровитель? Или тяготит, что тебе одной по лицу досталось?

Сова подняла руки, сказала примирительно:

— Седая, не нагнетай. У девок нервы не железные. Признаться, я сама испугалась.

— У девок рожи не железные, — выдохнула разводящая с досадой, — и почки. Потому дурам и объясняю.

С тихим шорохом к тротуару подъехал микроавтобус, коротко гуднул, приглашая. Побросав недокуренные сигареты, девушки направились к машине, торопливо загрузились в салон, стараясь впускать внутрь как можно меньше холодного уличного воздуха.

Не дожидаясь команды, Вячеслав тронул машину, спросил сочувственно:

— Как справились?

Седая отмахнулась.

— Терпимо, спасибо Мечте, а то бы до утра сидели, ублажали ментов.

Слава коротко кивнул, отвернулся, прибавив скорости, поинтересовался:

— Кому куда? До «Нового Года» пять минут.

Пышка сказала жалобно:

— Славик, будь заинькой, проедь по Пушкинской, я там выйду.

— Я тоже, — бросила Рыжая сумрачно.

— А меня у театра, пожалуйста, — эхом откликнулась Сова.

Девушки по очереди вышли в указанных местах, тепло попрощались. Даже Рыжая перед выходом улыбнулась, крепко обняв всех на прощание, пожелала отлично встретить праздник.

ГЛАВА 22

Когда доехали до базы, часы на панели приборов показывали четверть первого. Праздник уже начался. Небо полыхало, подсвеченное разноцветными огнями салюта, отовсюду доносился отрывистый грохот петард. Люди выходили на балконы, со звоном чокались, поздравляли с праздником соседей, а случайные прохожие желали всего самого лучшего встреченным незнакомым людям.

Глядя, как Ольга и разводящая собираются на выход, Слава с добродушной, и немного грустной улыбкой сказал:

— Ну что, девчонки, вот и еще один год прошел. Будем надеяться, что наступающий будет лучше.

— И тебе, Слава, успехов, — отозвалась разводящая.

Чмокнув водителя в щеку, Ольга выскочила наружу. Едва они вышли, как машина развернулась, бибикнув на прощание, стрелой вылетела со двора.

Квартира встретила безмолвием. Еще с порога, едва разводящая отперла дверь, Ольга поразилась непривычной тишине. Под новый год все разъехались, проходя по комнатам, Оля с улыбкой обходила лежащие повсюду вещи, разбросанные в спешке предпраздничных сборов.

Достав из шкафа отложенные до праздника пакеты с подарками, Ольга направилась к выходу, но, взглянув в зал, остановилась. Напротив елки, закинув ногу на ногу, не шевелясь, сидит разводящая, рядом с ней, на столике, среди тарелочек с остатками колбасы и сыра стоит открытая бутылка водки. Оля вошла в зал, осторожно спросила:

— Подождать, или пойдешь позже?

— Пойду позже, не жди. — Та покачала головой.

— Уверена? Может все же вместе? Заодно и пакеты мне донести поможешь.

Седая помолчала, глухо ответила:

— Езжай, я останусь. Мне некуда идти.

Оля в растерянности замерла, не зная что сказать. Спросила чуть слышно:

— А разве так бывает?

Разводящая повернула голову, усмехнулась:

— Иногда. На самом деле есть, но нет желания. Что-то устала я, хочу одна побыть. Может позже соберусь.

Оля подошла ближе, присела на край дивана, сказала мягко:

— Знаешь, один хороший человек как-то сказал мне фразу, которую я хочу сейчас повторить. — Она сосредоточилась, припоминая, произнесла с расстановкой: — Однажды наступает момент, когда ты теряешь все что имел, близкие отворачиваются, а друзья бросают, и все что у тебя остается, это внутренний стержень… В тебе это есть, хотя я даже боюсь представить, чего тебе это стоило. По этому, хочу пожелать, чтобы ты всегда оставалась такой, что бы ни произошло.

Когда Ольга взялась за ручку входной двери, в прихожей возникла Седая. Низким чувственным голосом она произнесла:

— Пожалуй, я все же пойду, а заодно, если ты не против, помогу с пакетами.

Выйдя из дома, они вместе прошли через двор, по усыпанной подарочными упаковками и обрывками петард тропинке, свернули на проспект. Когда дошли до места, где стояло сразу десяток разноцветных машин с черными шашечками, разводящая повернулась к Ольге, сказала задумчиво: