Демонтаж патриархата, или Женщины берут верх. Книга для мужчин - Леонид Михайлович Млечин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Накануне, в пятницу, 5 октября израильская разведка получила сообщение, что семьи русских советников в Сирии спешно собираются и покидают страну. Что за спешка? Почему их эвакуируют?
6 октября рано утром начальник генерального штаба предложил нанести превентивный удар по Египту и Сирии.
– Я против, – ответила Голда Меир. – Никто не знает, что готовит нам будущее, но, возможно, нам понадобится помощь. А если мы нанесем первый удар, то никто нам ничего не даст. Я бы очень хотела сказать «да», потому что понимаю, что это означало бы для нас, но с тяжелым сердцем я вынуждена сказать «нет».
А через несколько часов египетские и сирийские войска одновременно нанесли удар по Израилю.
Сначала казалось, что наступающие армии будут быстро разгромлены: нужно только время провести мобилизацию и развернуть силы. Но Сирия и Египет хорошо подготовились. Египетские войска форсировали Суэцкий канал, закрепились на восточном берегу и стали накапливать силы для продолжения наступления. Израиль потерял много самолетов из-за точного попадания советских зенитных ракет и не смог помешать египтянам переправиться через Суэцкий канал.
Наступил момент, когда израильтянам казалось, что война проиграна. Египтяне успешно наступали. Сирийские войска вот-вот могли захватить северный Израиль. Еврейское государство не просто потерпело бы поражение. Оно было бы уничтожено.
8 октября министр обороны Моше Даян, не склонный к сентиментальности, в отчаянии сказал главе правительства:
– Я не уверен, что мы сможем продержаться. Это конец.
«Я не могла плакать, – вспоминала Голда Меир. – Я закрыла глаза и минуту просидела неподвижно. Если бы я за эти годы не научилась быть сильной, я бы рассыпалась. Но я выдержала».
Считается, что Израиль давно располагает ядерным оружием. Во время визита в Соединенные Штаты журналисты ее спрашивали:
– Применит ли Израиль ядерное оружие, если его существование будет под угрозой?
Голда Меир ушла от прямого ответа:
– По моему мнению, мы не так плохо управляемся и обычным оружием.
Говорят, что в тот день, после разговора с министром обороны Моше Даяном, она приказала собрать ядерное оружие и подготовить его к бою. Боеголовки уже были установлены на ракетах «Иерихон-1». Но тут совершилось чудо. Военное счастье вновь улыбнулось Израилю.
8 октября сирийские танковые колонны были остановлены на Голанских высотах. Израильские войска перешли в контрнаступление. Сирийским командирам не хватало стойкости, они легко поддавались панике и бросали свои части. Когда боевые действия прекратились, до Дамаска израильским войскам оставалось всего тридцать пять километров.
Иссяк и наступательный порыв египетской армии. 14 октября на Синайском полуострове произошло крупнейшее после Второй мировой войны танковое сражение. Танкисты генерала Ариэля Шарона противостояли наступавшим бронетанковым частям египетской армии. Египтяне потеряли более четырехсот машин, Шарон – сорок, в десять раз меньше. С Синайского полуострова главе правительства позвонил начальник генерального штаба:
– Голда, все будет в порядке. Мы – опять мы, и они – опять они.
Но окончательный военный успех ничего не значил для родителей, чьи сыновья погибли на поле боя или попали в плен.
«Бывали дни, когда я еле заставляла себя встретиться с родителями попавших в плен солдат. Мне нечего было им сказать. Египтяне и сирийцы отказывались дать Красному кресту списки пленных израильтян через много месяцев после прекращения огня.
Много есть такого, чего я лично никогда не прощу египтянам и сирийцам, но прежде всего вот этого: так долго, из чистой злобы, они придерживали информацию, играя на горе родителей».
Голда Меир расплатилась своей карьерой за трагедию октябрьской войны 1973 года. Как и министр обороны знаменитый Моше Даян, которым прежде восхищались. Им не простили потерь в войне:
«Я видела, как Даяна трясло, когда он приходил с похорон, где матери толкали к нему своих детей, крича: «Ты убил их отца!», где люди, шедшие за гробом, грозили ему кулаком и обзывали его убийцей».
Поразительным образом именно октябрьская война подтолкнула главных противников – Египет и Израиль – к заключению мира. Но переговоры с Египтом начались только после того, как Голда Меир ушла в отставку. Она не могла преодолеть себя. Умом она давно поняла, что Израилю придется уступить часть территорий арабским государствам, готовым подписать мирный договор. Но сама она не могла пойти на это.
Когда государственный секретарь Соединенных Штатов Генри Киссинджер заговорил о том, что формула «мир в обмен на территории» вполне разумна, Голда Меир мрачно ответила ему:
– Как я пойду к людям и объясню им все это? Неужели я должна им сказать: была война, затем другая война, мы потеряли много людей раненными и убитыми, но это ничего не значит, и теперь мы должны отдать территории, потому что арабы говорят, что это их земли?.. Я никогда не соглашусь, что между теми, кто нападает, и теми, на кого нападают, нет никакой разницы… Если мы на это пойдем, если наши соседи увидят, что можно воевать, не боясь ничего потерять, мы только поощрим их на агрессию.
«Ее словно высеченное из камня лицо, – писал Генри Киссинджер, – свидетельствовало о судьбе народа, которому довелось слишком хорошо познать потенциальные возможности бесчеловечности. Ее настороженный взгляд ясно говорил о том, что она не допускает и мысли, что те, кем она руководит, без борьбы согласятся на ту же судьбу.
Саркастическое временами выражение ее лица никогда не скрывало печали, ибо она воспринимала гибель каждого израильского солдата как потерю члена собственной семьи».
Голда Меир, уйдя из политики, написала воспоминания:
«Никто из моих многочисленных родственников не остался в живых после Второй мировой войны, но они живы в моей памяти. Я вижу, как они все сидят вокруг кухонного стола, пьют чай из стаканов, и, если суббота или праздник, – поют, целыми часами поют, и нежные голоса моих родителей выделяются на общем фоне».
Отца повесили. Дочь взорвали. Беназир Бхутто
Женщина, которая рискует всерьез заняться большой политикой, производит сильное впечатление. Особенно на Востоке. Особенно, когда речь о красивой женщине и многодетной матери, которая была лицом демократических надежд своей страны – с той минуты, как повесили ее отца, и до самой ее собственной смерти 27 декабря 2007 года.
Друзья предостерегали Беназир Бхутто от возвращения на родину, в Пакистан, где исламский терроризм на подъеме. 18 октября 2007 года, когда толпы восторженно приветствовали ее
