Ефремовы. Без ретуши - Федор Раззаков

Потом меня приняли в постоянный состав. Хорошее в этом было то, что у меня образовалось много свободного времени, я ходил в библиотеку и очень много чего прочитал. Достоевского, Некрасова, Тургенева, Гоголя. А плохое то, что меня назначили помощником начальника политотдела по комсомольской работе и для этого прямо в армии приняли в комсомол. Должность эта была прапорщицкая, а кроме того — политическая, воспитательная. Я отвечал за концерты в клубе и получал двадцать восемь рублей, будучи простым рядовым. Как режиссер ставил концерты на Новый год, 23 Февраля. Помню, перед 8 Марта собрал солдат, которые могли что-то читать, и они декламировали Пушкина, Лермонтова, Фета. Я видел, как женам офицеров это нравится: негромкий рояль, молодые парни читают стихи о любви — и ни слова о коммунизме. Мы из-за этого заняли только второе место. Если бы прочитали хотя бы одно стихотворение про партию — было бы первое.

Служба моя обошлась без подвигов. Я не был на передовой, не участвовал в боевых действиях. Ну с парашютом один раз кидали. Но и то — я ничего не выдергивал: он сам раскрылся. Вообще, в армии каждый день кажется достаточно обыденным. Только в воскресенье хорошо, потому что дают яйца и масло.

Как-то я стоял в карауле, охранял склады. Мне дали реально заряженный автомат. Дело было зимой, я ходил так где-то полчаса, а потом начал поглядывать в сторону забора — вот бы полезла какая-нибудь сука. Шмальнуть хотелось, хотя бы в воздух. А то что просто так ходишь по кругу, да еще и на морозе.

Во время моей службы генеральные секретари умирали один за другим. Брежнев вообще умер в мой день рождения — 10 ноября 1982 года. Я из-за этого уехал в командировку — так тогда называли отпуск — на месяц позже.

Часть наша была очень большая — что-то между дивизией и полком. У нас в роте было много литовцев, через год приехали азербайджанцы, еще через полгода ребята с Кавказа: ингуши, карачаевцы. Из-за интернационального состава бывали и драки, и какие-то трения, но я не видел по-настоящему серьезных конфликтов на национальной почве. Матом все равно все ругались по-русски. Один азербайджанец как-то ногу сломал, когда все бежали вниз с третьего этажа на построение. До этого он вообще по-русски не говорил. А как сломал ногу, сразу вспомнил: «врач», «немедленно», «домой», «мама».

Дедовщина была — и меня в душу, то есть в грудину, били. И я давал пару раз. Но не скажу, что было что-то, от чего можно повеситься. У меня уже было два фильма к тому времени, все знали, что я артист. Старослужащие вызывали к себе: ну давай, рассказывай, как у вас там, в Москве? А я выдавал какие-то истории. Что-то привирал, конечно.

У меня было много суток губы — за всякое, я же хулиганистый человек. А последняя губа была такая. За неделю до дембеля мы с Лешкой Ткачевым — армейским товарищем, с которым я до сих пор дружу, — пошли в самоход. В Вышнем Волочке всего два ресторана: «Березка» и «Цна», названный так по имени речки. И нет бы нам пойти в более гражданский, «Цну». А мы заявились в «Березку», где часто сидели офицеры. Сначала они на нас не обращали внимания. Все же знают, что мы почти дембеля. Уже и приказ вышел, нам идти через неделю. Но мы поддали немного, стали итальянские песни петь, маршировать. В общем, нас забрали на губу, где мы и просидели три дня. А после еще и устроили дембельский аккорд: приказали покрыть потолок караульного помещения щитами, покрасить их в два слоя водоэмульсионкой и еще узор нанести через трафарет. Если бы мы делали это вдвоем, ушел бы месяц. Но два взвода сделали это часа за четыре.

Уходя из армии, мы с Лехой спросили лысого на КПП: «Сколько тебе служить, парень?» Он ответил: «Два года». Мы ему: «А нам два шага: раз, два». И пошли не оборачиваясь. Такая традиция. Ну а потом зашли в ресторан «Березка»… В общем, так мы в первый день никуда и не уехали, ночевать вернулись снова в роту.

Когда вернулся, сверстники смотрели на меня абсолютно спокойно: подумаешь, не повезло человеку. Тогда все косили со страшной силой. Вплоть до того, что писались в кровать. Но я никогда не вспоминал об армии как о зря потерянных годах. Первые две недели — да, но потом… Именно там я научился подчиняться. Подчинение, повиновение — без этого в обществе очень трудно…»

После армии Михаил вернулся в Школу-студию МХАТа и обучался на курсе Владимира Богомолова. А закончил он учебу как раз в судьбоносном 1987 году — когда МХАТ разделился. А вот от «Современника» отпочковался новый коллектив — молодежный театр-студия «Современник-2». По сути, московские власти разрешили повторить историю с «Современником», который, как мы помним, в середине 50-х был «почкой» МХАТа. В труппу «Современника-2» вошли «звездные дети»: Михаил Ефремов (худрук), Никита Высоцкий, Вячеслав Невинный-младший, Мария Евстигнеева, Антон Табаков, Анна Михалкова, Филипп Янковский, Федор Бондарчук и др. Они поставили спектакли «Пощечина», «Седьмой подвиг Геракла» и др.

Как и его отец, Михаил достаточно рано стал «романить» с девушками. Но вот женился он в первый раз чуть позже своего родителя: если у последнего это произошло в 22 года, то у его отпрыска на год позже — на дворе стоял 1986 год. Причем «романил» он с одной девушкой (Натальей Ионовой), а женился на другой своей однокурснице по Школе-студии — Елене Гольяновой. Потом они стали вместе работать в «Современнике-2» (кстати, и Наталья Ионова тоже). Тогда же Елена дебютировала в кино — исполнила небольшую роль в фильме «Зеркало для героя» (Роза, рабочая на шахте).

Однако Михаила хватило ненадолго. Его сексуальный терроризм рвался на волю, поэтому уже в конце того же 1987 года он закрутил интрижку с Асей Воробьевой (урожденная Асия Робертовна Бикмухаметова). Она не имела никакого отношения к искусству: окончив филологический факультет МГУ (ее отец был там профессором), работала филологом. Более того, на тот момент она была замужем за другим звездным отпрыском — Антоном Табаковым, с которым Михаил учился в одной школе прямо за МХАТом. Именно Антон и уговорил Ефремова-старшего взять ее в «Современник-2» заведующей литературной частью. Друг согласился и вскоре отплатил черной неблагодарностью — стал ухаживать за Асей. Узнав об этом, Антон устроил грандиозный скандал, сродни тому, что его отец устроил Ефремову-старшему, когда он захотел перейти в МХАТ (как мы помним, они на этой почве два года не разговаривали).

Но скандал не смог изменить ситуацию — Ася уже была беременна от Михаила. А рожать Ефремов-младший отправил возлюбленную в Лондон. Именно там 30 мая 1988 года на свет появился мальчик Никита — первенец Михаила Ефремова и второй по счету внук Олега Ефремова (напомним, что была еще и внучка Оля, которой на тот момент было всего лишь годик). Причем, поскольку роженица еще не успела до родов оформить развод с Табаковым, малыш первое время носил его фамилию. Но потом он стал-таки Ефремовым. Причем к тому времени его родители уже успели… развестись, прожив вместе всего лишь два года. Почему это произошло? Уж больно сильно поддавал тогда Ефремов-младший, а «зашиваться» никак не хотел, поскольку друзья-собутыльники ему бы этого шага ни за что не простили.