Ангел из прошлого 1 - Лусия Эстрелла
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Оно было совсем маленьким, как сейчас помню, – говорит она растеряно. – Когда же успело вырасти, когда же все так изменилось? И конфет на нем никогда не было. Это всего лишь сказка.
Спотыкаясь, она выбирается из зарослей.
Олег отводит ее подальше от деревьев, беспокойно посматривая на нее.
– Ты странно себя ведешь,– сказал он. – И я, правда, не понимаю, что мы тут делаем.
Сима пожимает плечами. Объяснять не хочется.
Прямо перед ней чернеет железная дверь, которую не испортил огонь. Она располагается чуть ниже, чем та, которая ведет в подъезд.
Сима подходит к ней. Дверь ей знакома. Только раньше на ней не висел ржавый тяжелый замок.
Сима несколько раз дергает его, будто ее слабые тонкие пальцы способны сломать железный предмет.
Олег отрывает ее ладони от замка.
– Не трогай здесь ничего, – говорит он.
– Нужно открыть дверь, – говорит она. – Ты сможешь снять этот замок?
– Зачем? – всегда добродушный и спокойный Олег начинает раздражаться. – Заброшенный дом, заросли, подвал – это то, ради чего мы сюда ехали? Ты разве забыла о своей мечте, о том, что действительно важно? Твой отец – он живой человек, а это… это все, как высохшие мертвые кости!
– Ломай замок, – говорит она. – Мы никуда отсюда не уедем, пока не откроется эта дверь.
– Это очень плохая идея, – говорит он.
Сима вновь принимается дергать замок. Олег в сердцах отодвигает ее в сторону и сам берется за замок.
– Здесь нужно что-то твердое и железное, – бормочет он.
Сима поднимает с земли кусок погнутой стальной решетки.
Через несколько минут замок стукается о бетонный порог.
Но еще одна проблема – дверь не поддается. Сколько же лет ее не открывали? Олег тянет за ручку, но безуспешно. Сима начинает ему помогать.
Дверь, наконец, со скрипом и треском отделяется от черных косяков. Из подвала доносится заплесневелый затхлый дух. Где-то внизу хлюпает вода.
Сима останавливается в изнеможении, тяжело дыша. Мутным взглядом она обводит вокруг себя, ища палку потолще, чтобы с ней зайти в опасное темное место. Но вместо нее видит руки Олега, покрытые странными буро-красными кровоподтеками.
– Что это? – в ужасе она не смеет притронуться. – Как же так получилось?
– Не важно, – отметает в сторону ее причитания Олег. Он отстраняет ее от двери, щупает косяки, двигает шатающиеся деревяшки. Он хмур и насуплен. Но его глаза говорят о том, что он так же не отступится от Симиной мечты, как и она сама.
Сима несмело подходит к нему. Там впереди чернеет дыра – путь в прошлое.
– Кажется, я жила в подвале, – говорит она. – Понимаешь, я очень хорошо помню это место и дверь… Папа замыкал ее большим ключом.
Олег вздыхает.
– У тебя мой телефон, – говорит он.
Сима достает его. Олег включает фонарик.
– Добро пожаловать в мой дом, – говорит Сима и проходит вперед.
54 глава
К счастью, на полу не так много воды. Она не достает до щиколотки, но промозглый воздух пробирает до костей. Сима медленно спускается и внизу сразу спотыкается обо что-то. Застывает на месте, прислушивается, идет ли за ней Олег.
Круг фонарика прыгает по заплесневелым стенам. Шаги парня приближаются глухим звуком на сырых ступеньках.
– Посвети сюда, – просит Сима.
В свете фонарика она видит маленькую перевернутую табуретку. Несколько мгновений смотрит на нее, переступает и идет дальше.
Бегающий свет очерчивает помещение. Это просторный подвал с обваленными кирпичами в нескольких местах, разрушенными трубами, которые некогда крепились возле стен.
По трубам когда-то давно приятно журчала вода, и от них шло тепло. У них была шершавая поверхность, горячая настолько, что нельзя было больше нескольких секунд держать ладони. А еще запах железа и облупленной краски – все это вспомнилось, помигало и затихло.
Что же теперь? Спертый воздух, гнилостный запах, идущий от сырых стен. На полу – тряпки, противно чавкающие под ногами, консервные банки, зловеще звенящие от случайного удара по ним. И мусор, много мусора.
Сима вздрагивает от того, что кто-то кладет ей руку на плечо. Осматривая подвал, она даже забыла о том, что рядом с ней Олег.
– Твой дом? – произносит он с неопределенной интонацией.
Сима оборачивается.
– Я не все время здесь жила, – ее голос в подвале звучит неестественно и глухо. – Помню и другую комнату, которая была наверху. Но там все сгорело, ничего уже не найти, – она вздрагивает. – Именно здесь и случилось то самое, страшное.
Сима берет в руки фонарик.
– Свечи, вот где отец жег свечи, – говорит она, водя кружком света по стенам. – Здесь нет ни капли солнца. А ему нужно было рисовать. Я помню этот запах – запах таявшего воска. Я лепила из горячих капель фигурки, – она смотрит на свои пальцы. – Помню, как они обжигали кожу, – она сжимает пальцы в кулак.
Сима идет дальше, освещая отдаленные углы подвала.
– Представляю, каково ему было жить в такой нищете, – она вздыхает. – А еще обо мне надо было заботиться. Знаешь, – она снова оборачивается к Олегу, – а я ведь раньше не задумывалась, насколько ему было тяжело. Он не показывал этого мне, был всегда добр, ни разу не крикнул, не обозвал, не оттолкнул… Он любил меня. Как же это было давно…
Свет фонарика скользит по стене и освещает странное сооружение, стоящее вплотную к ней. Сима крепко сжимает телефон и медленно идет туда, освещая постепенно детали, которые поначалу показались ей неузнаваемыми.
– Кресло! – ахает она и даже на миг перестает дышать.
Старое, покрытое налетом плесени, кресло на широких полозьях – единственное, что здесь сохранилось из мебели.
Сима закрывает глаза и снова слышит его легкий скрип, когда папа садился в него, брал ее к себе на колени и раскачивался, радуясь ее смеху. А потом крепко прижимал к груди – и стук его сердца неизменно успокаивал ее, дарил надежду, согревал и укутывал.
Но сейчас – тишина, как в могиле, словно Сима действительно находится среди «засохших костей», как выразился Олег. Пусть в тишине черного подвала больше не раздастся стук сердца ее отца, но как хочется снова услышать скрип кресла, ведь он особенный. Ни одно кресло в мире не может издавать такие звуки.
Сима трогает его ногой, чтобы оно качнулось хоть раз. Но от легкого толчка кресло заваливается на бок и рассыпается на части.
Сима смотрит и не верит глазам.
– Нет, – шепчет она. – Нет! – она подносит руку ко рту, боясь, что сейчас закричит. И этот крик отзовется
