Доносчики в истории России и СССР - Владимир Игнатов

При вербовке перспективных агентов изучался не только сам кандидат на вербовку, но и лица, с которыми он находился в близких отношениях, а также круг знакомых этих лиц, их политическое и деловое окружение. Особое внимание уделялось зашифровке таких агентов. Так, в лагере № 150 в качестве агента на послевоенный период готовился бывший майор вермахта.

После нанесения побоев одному из антифашистов для зашифровки он был заключен в тюрьму. Кроме того, он получил задание не вступать в антифашистские организации, а вращаться в кругу реакционных немецких офицеров. Вследствие болезни малярией явки с ним проводились под видом медосмотров или сдачи анализов.

За успешное выполнение заданий агенты получали небольшое вознаграждение в виде продуктов питания и махорки. Так, из фондов лагеря № 158 оперативному отделению отпускались продукты питания в размере 15% и табачные изделия в размере 10% от общей суммы средств, ассигнованной на оперативные расходы. В целях конспирации агенту разрешалось употреблять выдаваемые ему продукты только во время приема (явки) у оперуполномоченного. Табак агенту выдавался такого же сорта, какой получали остальные военнопленные{247}.

Плен для солдат вермахта стал проверкой личных человеческих качеств. В вермахте офицеры и солдаты питались одинаково, в СССР же офицерам, в том числе и пленным, полагался, дополнительный паек. Рацион рядовых немецких солдат был более чем скромный. Кроме того, они порой не могли получить даже элементарной медицинской помощи. Унтер-офицер Генрих Эйхенберг после возвращения из плена писал: «Вообще, проблема желудка была превыше всего. За тарелку супа или кусок хлеба продавали душу и тело. Голод портил людей, коррумпировал их и превращал в зверей. Обычными стали кражи продуктов у своих же товарищей. Люди страдали от голодных галлюцинаций, как в диком зверском сне. Часами они могли рассуждать о еде…»{248}.

От сотрудников госбезопасности, работавших в лагерях, во многом зависела судьба военнопленных. От их рекомендаций зависел уровень питания, организации медицинского обеспечения и сроки репатриации тех или иных пленных. Поэтому проблем с приобретением стукачей среди пленных не было. Большинство пленных шли на сотрудничество с лагерными властями не из-за идейных побуждений, а с целью улучшить свое положение, сохранить жизнь и возвратиться на родину. Военнопленные, отказавшиеся от сотрудничества с органами НКВД, отправлялись в штрафные подразделения.

Число осведомителей среди пленных увеличивалось с приближением конца войны. Так, если в январе 1946 года во всех лагерях Ленинградской области было всего 137 осведомителей и 7 «резидентов» из числа пленных, то к весне 1947 года на учете оперативных отделов лагерей их насчитывалось свыше 1,5 тысячи{249}.

Через осведомителей только в лагерях Ленинградской области удалось выявить более 80 военных преступников и более 2,5 тысячи пленных, участвовавших во время войны в карательных операциях на территории СССР. Так оперативными мерами был выявлен военнопленный Г. Вейланд, который лично расстрелял 16 человек в белорусском городке Вознесенске. В начале 1947 года в лагере № 393 в Ленинграде был арестован военнопленный Паер, служивший в свое время в личной охране Гитлера. В апреле 1947 года агентурным путем было установлено, что военнопленный В. Вол ер лично расстрелял в сентябре 1941 года в районе Умани около 20 советских военнопленных.

Агенты выявляли факты скрытого и явного саботажа и диверсионной деятельности. Такие факты были зафиксированы, в частности, на предприятиях угольной, машиностроительной и лесной промышленности Западно-Сибирского региона, где условия труда были наиболее тяжелыми, а рабочий день достигал 12 часов. В течение 1945—1947 годов в Кузбассе были ликвидированы 63 диверсионно-вредительские группы, в состав которых входили 217 военнопленных. На территории Алтайского края раскрыты 15 групп (40 чел.), причем большинство из них было создано с целью побегов, в Тюменской области выявлены 16 групп по организации саботажа, идеологической и политической борьбы и подготовки побегов. По всем выявленным фактам виновные привлекались к уголовной ответственности, приговоры трибуналов публично оглашались перед строем. В 1945—1949 годах за саботаж в лагере и «преступления против советского народа» к судебной ответственности были привлечены только в Кемеровской области 336 пленных{250}.

Главными задачами сотрудников оперативных отделов лагерей была разведывательная и контрразведывательная работа среди военнопленных. Целью разведывательной работы было выявление среди пленных носителей важной военной, политической, экономической и технической информации: работников Генштаба, дипломатических миссий, специалистов и ученых, переброшенных через линию фронта агентов абвера. После выявления таких лиц выявлялись их связи и проводилась проверка полученной от них информации. Иногда от таких «источников» удавалось получать действительно ценную информацию. Так в лагере № 158 был обнаружен военнопленный немец Якоб Келлер, являвшийся агентом английской разведки.

В лагере № 437 удалось разоблачить майора Л.В. Майера — бывшего сотрудника VI управления Имперского Главного управления безопасности Германии (РСХА), которое занималось разведкой глубокого тыла СССР, организацией диверсий и террористических актов и созданием повстанческих формирований на территории СССР.

В декабре 1942 года оперативное отделение Череповецкого лагеря № 158 сумело получить описание истребителя «Мессершмитт 109ф». Кроме того, летчик Вилли Френгер дал ценную информацию о дислокации германских аэродромов{251}.

Особый интерес для оперативников представляла информация, касавшаяся новых видов вооружения, дислокации военных объектов и крупных войсковых соединений, личной охраны руководителей нацистского государства. Полученные от военнопленных сведения направлялись на экспертизу в Главное разведывательное управление Красной Армии или в ГУПВИ НКВД СССР.

Среди пленных с помощью агентуры выявлялись крупные специалисты и ученые. Так в 1946 году в лагере № 150 удалось выявить 9 крупных немецких ученых, в том числе физика А.В. Баирнбаума, геолога А.К. Менкле, инженера-строителя Г.Л. Гоффмана, химика-фармацевта К.Ф. Баунаха. В лагере № 158 был выявлен инженер-химик В.О. Крюгер. Заинтересовал оперативников также военнопленный Неринг, располагавший сведениями о ракетах Фау 1 и беспилотных управляемых самолетах.

Контрразведывательная деятельность в лагерях была направлена на противодействие немецким разведывательным органам. По полученным агентурным данным, были выявлены 10 немецких агентов среди гражданского населения Вологодской и Архангельской областей.

Глубокой оперативной разработке подвергались перебежчики, которые автоматически попадали в категорию лиц, подозреваемых в шпионаже.

Важным направлением оперативной работы являлся поиск среди лагерного контингента граждан СССР, служивших в вермахте. В ноябре 1945 года вышла совместная директива НКВД и НКГБ № 194/11 «Об усилении работы по своевременному выявлению изменников Родине, предателей, активных пособников немецко-фашистских оккупантов среди репатриантов». Такие лица, как правило, не имели переписки с заграницей и плохо владели немецким языком. Так, в лагере № 158 были выявлены и преданы суду военного трибунала «за измену Родине» советские граждане Асадов и Кузин. После завершения Великой Отечественной войны особенно актуальным стал вопрос о выявлении среди пленных участников зверств и злодеяний, совершенных на оккупированной территории СССР Директива НКВД № 84 от 8 мая 1945 года объявила эту работу главным приоритетом деятельности оперативно-чекистских отделов лагерей. В докладной начальника УНКВД Вологодской области Н.И. Слякоткина, направленной заместителю наркома внутренних дел С.Н. Круглову, сообщалось, что в процессе фильтрации контингента выявлены непосредственные участники уничтожения евреев в лагере смерти Понятово в Польше и массовых расстрелов советских военнопленных в лагере Проскен в Восточной Пруссии. В лагере № 150 удалось выявить трех бывших офицеров 707-й охранной дивизии, проводившей карательные акции на территории Белоруссии.

Большое внимание уделялось выявлению эсэсовцев — членов СС и военнослужащих, служивших в элитных частях германской армии (Waffen SS). Эсэсовцы разоблачались как по агентурным данным, так и по характерным татуировкам на предплечье левой руки в виде букв: «А», «О», «В», «АВ», обозначавших соответственно 1, 2, 3 и 4 группы крови. Татуировки выявлялись путем медицинских осмотров. Так, в январе 1946 года в ходе медосмотра в лагерях Вологодской области были обнаружены 57 эсэсовцев.

Под особым вниманием оперативных работников лагерей находились старшие офицеры германской армии. Одним из объектов оперативных разработок являлся знаменитый ас люфтваффе майор Эрих Хартманн[43].