Тайпэн. Оскал войны - Сергей Девкин

Степняки умели и любили драться, но солдаты Юнь застигли их врасплох. Конные лучники, оставшиеся без лошадей и почти не имевшие возможности воспользоваться своим главным оружием, заметно уступали солдатам Нуена, натасканным с особым усердием именно для сражений в подобных условиях — на улицах, в подворотнях, на крышах и в небольших помещениях. Пехота была редким явлением в степных улусах, обычно в нее набирали только самых бедных нукеров, живущих за счет подачек с каганской кошмы. На поле боя подобные отряды пеших мечников играли роль практически незначительную, годясь лишь для последнего рубежа защиты, и то не очень хорошего. Все остальные кочевники, кто с детства учился держаться в седле без помощи рук, обычно смотрели на безлошадных воинов презрительно, а порою даже сочувственно. Тяжелая ударная пехота тиданьского Кемерюка была единственным исключением из этого правила, но те, кто встретился Басо не принадлежали к числу последних, и поэтому большинство мелких схваток закончилось с предсказуемым результатом.

Только нойон вместе тройкой опытных нукеров сумел успешно отбить все атаки юнь, забаррикадировавшись в доме у старосты. Царские воины окружили здание со всех сторон и разместили стрелков на ближайших крышах. Нуен предложил кочевникам сдаться, но получил отказ. Не собираясь больше рисковать жизнями и без того немногих своих людей, тысячник, переступив через себя, велел поджечь здание с трех сторон, несмотря на то, что там могли находиться ни в чем неповинные жители. Пламя весело запылало, охватывая стены постройки и быстро пробираясь внутрь. Манериты держались стойко, но когда клубы горького дыма, стелившегося из окон и дверей, приобрели опасный черный оттенок, выхода у них не осталось. Бросившись в последнюю атаку, кочевники успели забрать с собой еще четверых, несмотря на все усилия лучников, которые ждали этого момента и заранее подготовились «к встрече» с противником.

По результатам яростной ночной схватки, у Басо осталось три десятника и две дюжины солдат, десять из которых были ранены в той или иной степени. Деревенские жители от произошедшего были, по большей части, шокированы и испуганы. Помешать юнь хоть чем–то не было ни одной явной попытки, хотя если бы кто–то сумел организовать людей, то воинам Нуена было бы несдобровать. За счет доставшихся им трофеев беглецы обновили одежду и вооружение, а также обзавелись новыми лошадьми, и только самые породистые и выносливые степные кони никак не желали даваться чужакам в руки. Они озлобленно кусались и пытались лягать копытами убийц своих прежних хозяев и, в конце концов, Басо велел оставить коней в покое, выбрав животных посмирнее.

Путь на юг продолжился с рассветом, едва были собраны припасы и перегружены сумы с заветным грузом. Времени на отдых и остановки не было. Басо прекрасно понимал, что их маскарад обманет кого–то только лишь издали. Первая же встреча с другими манеритами или с отрядом стражи под командой разумного офицера сразу же положат конец их путешествию. Как вскоре выяснилось, даже «разумный офицер» для этого вовсе и не был нужен, юнь при всем желании не могли сойти за кочевников внешне, как нельзя было спутать ракурта с даксмен. Разницу заметил бы и сиртак, не то, что житель Империи. Это только широкоглазым иноземцам могло казаться, будто бы все люди с восходного берега на одно лицо, но им самим многочисленные отличия ярко бросались в глаза, не хуже, чем рост нееро или лишенные мочек уши лесного народа хшмин.

У беглецов вполне хватало запасов провианта, раздобытого ими в бою со степняками, но, не догадавшись прихватить с собой несколько сменных лошадей, они быстро пожалели о подобном упущении. Дороги Единого государства были хороши, но в результате утомительной непрекращающейся гонки плохое железо, из которого манериты делали подковы и элементы сбруи, быстро раскрыло свою дурную сущность. В очередной маленькой деревушке, попавшейся им по дороге, юнь пришлось задержаться, чтобы перековать лошадей.

В этот раз их спасло лишь чувство опасности, невероятно обострившееся у всех бойцов за последние дни. Неладное они почуяли, едва не осталось ни одного случайного прохожего в маленьком ухоженном переулке, который выходил к большой открытой кузне, расположенной под навесом позади вытянутого здания литейной мастерской. Прежде чем стражники и приставы успели захлопнуть ловушку, Басо и его спутники вырвались на полном скаку прочь из поселка, сумев сохранить собственное число в неизменности. В том, что причитающийся им запас удачи исчерпан уже окончательно, юнь теперь не сомневались, но как оказалось, Судьба приготовила для них еще один добрый подарок.

На большую вместительную повозку с крестьянским семейством, явно спешившим куда–то в глубину имперских земель, лже–манериты наткнулись случайно. Из сбивчивого рассказа главы семьи стало понятно, что подданные Единого Правителя не просто перебираются с места на место в поисках лучшей доли, а спасаются от нежданной угрозы, вот уже как третью неделю объявившейся у побережья. Десантная галера под флагами правящего дома Ляоляна нагло бесчинствовала в водах Восходного моря, грабя рыбацкие деревушки и небольшие городки торговых домов, служившие для купеческих кораблей перевалочными пунктами и складами, куда свозились товары из центральных провинций, предназначенные для отправки в Умбей и в государства Тысячи Островов, а еще недавно и в царство Юнь. Мощное судно было не по зубам небольшим охранным группам, оставшимся в ближайших сравнительно крупных портах, и морские налетчики в отсутствии главных сил Центрального флота Империи чувствовали себя здесь совершенно безнаказанно. Басо и его люди долго не могли поверить в подобную удачу, но упустить эту, вероятно единственную, возможность вернуться домой, они не могли.

Поиски оказались недолгими, да и царские каперы не слишком–то сильно скрывали свое присутствие, обладая, как выяснилось, не только большим количеством метальных орудий и изрядным запасом снарядов, но и реальным численным превосходством над любыми силами местных защитников. Две сотни тяжелых панцирных пехотинцев–юнь легко справились бы даже с тысячей ополченцев и стражников в открытом бою, а капитан корабля настолько хорошо знал здешние воды, что имперцам оставалось только бессильно скрежетать зубами в безуспешных попытках призвать наглецов к ответу. В отношении населения захваченных деревень грабители не церемонились, однако, слишком большой или извращенной жестокости не проявляли. В целом, о чем–то вроде «высокопарного» и дипломатичного подхода, который использовал Нуен, речи не шло, но той дикости, которую наблюдал тысячник в первые дни вторжения, тут не было и в помине. В конце концов, подразделения панцирной пехоты всегда считались элитарными, а это, кроме всего прочего, предполагало еще и строгое следование воинским кодексам Юнь. Те же лим–бо, для примера, никогда не убивали пленных без приказа высшего руководства, а о грабежах и поисках иных удовольствий в разгар боя никто из них не смел даже помыслить. Так что по протянувшемуся вдоль прибрежной дороги недвусмысленному следу из пожарищ и разрушений отряд из трех десятков всадников двинулся с воодушевлением, а их командир с заметным облегчением.