Её вина (СИ) - Джолос Анна

Я ненавидел его за это. Ненавидел всей душой.

– Арина, что между вами произошло? – настойчиво повторяю свой вопрос.

– Это тебя не касается, – холодно произносит она. – Дай пройти.

– Что у тебя с плечом? – замечаю большое кровавое пятно на ткани.

– Пуля-дура зацепила, – бросает она нехотя и обходит меня, заставляя приоткрыть от удивления рот.

Пуля? В смысле…

Сон как рукой сняло. Иду в дом следом за ней, на ходу пытаясь переварить услышанное-увиденное.

– Подожди, ты можешь объяснить, что случилось?

Тревога за девушку начинает распекать изнутри, а она явно не собирает рассказывать о том, что произошло.

– Барских… – громко зову её я.

Останавливается. Оборачивается. Вскидывает бровь мол «что тебе надо?».

– Просто скажи, тебе нужна помощь? – пытаясь оставаться спокойным, спрашиваю я.

– Не нужна.

– Ты уверена? – снова подхожу ближе и с беспокойством вглядываюсь в её лицо. – Он…

Чуть склоняет голову влево, и губы медленно растягиваются в улыбке.

– И откуда только ты такой заботливый взялся…

Пытается шутить. Серьезно?

– Как ты себя чувствуешь? С тобой ведь явно не всё в порядке.

Честно говоря, смотреть на порванные вещи невыносимо. Не понимаю, зачем он сделал это с ней?

Урод конченый.

– Громов. Я человека сбила и думала, что он мёртв. Что может быть страшнее? Уж это, – опускает на секунду ресницы, – я как-нибудь переживу…

Разворачивается и уходит. Смотрю, как поднимается по лестнице и опять мыслями возвращаюсь в нашу маленькую квартирку, расположенную в Текстилях.

Мне было лет пять-шесть, не больше, но этот вечер я запомнил на всю жизнь. Отец вернулся домой, будучи изрядно подвыпившим, что в общем-то не было для него характерно. Он вёл себя громко и вызывающе. Мать пыталась его угомонить. Переживала, что на шум сбегутся соседи или, что ещё хуже, вызовут милицию. Стыд ведь какой и позор. Только вот отцу было плевать. Он веселился и балагурил…

В какой-то момент он начал агрессировать на мать. Орал на неё, ударил даже. Я тогда решил незамедлительно вмешаться и заступиться. Начал кричать, вцепился в него, повиснув на пояснице… Принялся колошматить по спине. За что и получил по лицу. Да так сильно, что чуть сознание не потерял.

Отец отволок меня в комнату и велел не высовываться. Предупредил, что прирежет, если посмею выйти… И слышать подобное было дико. Он никогда таких вещей не говорил…

Голова болела и кружилась, из носа хлестала кровь, и я не понимал, что вдруг случилось с моим папой: любящим и добрым.

За стеной снова становилось шумно. Оттуда доносились голоса, тихий женский крик и нецензурная мужская брань. Но потом внезапно наступила тишина. И когда я, нарушив запрет, вышел из своей комнаты, не сразу понял… что мама всё ещё в гостиной.

Она сидела на полу и тихонько плакала. Заметив меня, начала судорожно поправлять порванное платье.

А я всё смотрел и смотрел… не понимая, что произошло. Но совершенно точно нутром чувствовал, что случилось нечто очень нехорошее. Неприятное и гадкое.

Понял это по маминому взгляду.

Прочитал в её горящих болью глазах.

Спустя девять месяцев в нашей семье появилась Женька.

Но отцу тот день я так и не простил...

Глава 54 Арина

Я сижу на полу в душевой кабине и смотрю в одну точку. Вода смешивается со слезами и горячими струйками стекает по телу, но я всё никак не могу отделаться от ощущения грязи на своей коже. Да что там… внутри настолько же гадко и мерзко, как снаружи.

Меня очень зацепили колючие фразы, равнодушно брошенные Игнатом. Да, в постели я готова пойти на многое, но по собственной воле становиться жертвой насилия – нет. Поведение моего жениха оскорбило меня, и дело даже не в той грубости, с которой он ко мне отнёсся. Я была поражена тем, что Игнат не услышал мою просьбу. Проигнорировал и поступил так, как посчитал нужным. Решил продемонстрировать своё я. Показать, кто главный, вдоволь потешить собственное эго. И надо сказать, ему это удалось. Прошёлся танком по моей гордости. Растоптал её, да фактически уничтожил! Унизил меня по полной программе и заставил чувствовать себя хуже некуда…

Никогда ему этого не прощу! И никогда больше не подпущу к себе. Однозначно. Может, я и виновата перед ним и его семейкой, но никто не давал ему права вот так со мной поступать. Если он до свадьбы повёл себя так, то что же будет дальше? Может, ещё и руку на меня поднимет? Не удивлюсь.

Стаскиваю кольцо с пальца. Надо было вернуть его Игнату ещё в машине. Почему я не сделала это сразу? Думаю, просто растерялась, ведь настолько морально подавленной я не чувствовала себя давно.

Настойчивый стук в дверь выводит меня из оцепенения. Поднимаюсь и выключаю воду. Ну явно не послышалось.

– Арин…

Громов. Поднялся на второй этаж оказывается.

– Арин, у тебя всё в порядке? – совсем близко раздаётся его голос.

Вот ведь настырный! Сказала же, что да.

Выхожу из кабины, ступая босыми ногами на тёплый пол. Промокнув тело махровым полотенцем, сдёргиваю с вешалки шёлковый халат и надеваю его.

– Арина…

И голос прямо такой обеспокоенный…

– Если не ответишь, я вхожу, – звучит сурово.

Вскидываю бровь.

У какой. Интерееесно… бравирует или…

– Слышишь?

Качаю головой. Любопытно до жути, хватит ли у Максима смелости совершить задуманное? Но всё же я решаю не играть на его нервах. Мне приятно, что он интересуется моим состоянием, ведь по идее ему должно быть абсолютно всё равно.

– Я вхожу, – громко объявляет он.

Да входи уже, я не против.

Но вслух произношу, естественно, не это.

Дверь мы открываем одновременно.

Обалдеть. Реально зашёл. А она ведь была не заперта...

– Так не терпится потереть мне спинку?

– Отозваться не судьба? — сканирует меня мрачным взором.

– Что за паника? – отворачиваюсь к зеркалу и продолжаю вытирать мокрые волосы полотенцем.

– Отвечать надо потому что.

Сталкиваемся взглядами в отражении. Он – весь такой хмурый и сердитый, а мне вдруг наоборот нестерпимо хочется улыбнуться. Потому что конкретно в данный момент Максим чем-то напоминает мне моего отца. Тот тоже вечно беспокоится и переживает, а я эту чрезмерную опеку и заботу не всегда понимаю.

– Ты насчёт плеча серьёзно? Правда… пулевое?

– Чёрт, — замечаю, что ткань халата промокла и приобрела красный оттенок.

Видимо, рана по-прежнему кровоточит. Там в машине Игнат так сильно вцепился в меня, пытаясь удержать на месте. Но я, признаться, и не заметила. Не в том состоянии была…

Открываю шкафчик и достаю оттуда нехитрый аптечный набор. Он хранится в этом месте с давних пор, а если быть точнее, со времён моего детства. Потому что сбитые локти и коленки – являлись его неотъемлемой частью. Папа шутливо величал меня «зелёным человечком». В честь активного использования зелёнки, разумеется.

Оголяю плечо, приспуская халат вниз.

– Не шутила значит? – Максим подходит ближе и в шоке переводит взгляд на моё лицо.

– Ну, такими вещами вроде как шутить не принято. Да ерунда, просто выглядит не очень, – спешу заверить его я, беззаботно отмахиваясь.

–  Там рядом, между прочим, находится грудоакромиальная артерия, – ещё сильнее хмурится он. – В тебя что стреляли?

Сказать, что он поражён, это ничего сказать.

– Да. Так уж вышло… Можешь помочь, раз уж ты здесь?  — перекидываю волосы на другую сторону.

– Давай сюда, – забирает из моих рук аптечку и внимательно осматривает место ранения. – Шов немного разошёлся, но не критично. Шить не надо.

– Заклей к чертям, да и всё, – невольно вздрагиваю от прикосновений его пальцев к моей коже.

Н-да… Мне будто снова шестнадцать, честное слово. Нервничаю? Серьёзно, что ли?

– Как это вообще произошло? – обрабатывает рану, а я в этот момент активно изображаю морду-кирпич.