Диалоги - Диас Назихович Валеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А з г а р (ввязываясь в спор словно против воли). Сам же в прошлый приезд говорил, что площади, которые ты считал перспективными и о которых трубил на каждом перекрестке, оказались сухими. Ты уже три года буришь вхолостую. Впрочем, неважно…
Г а р и ф. А что важно? Твоя работа, что ли? У меня, мой милый, хоть есть кое-что. Три месторождения… Это мало… для одного человека? Я заткнул глотки всем, кто орал о неэффективности поисковых работ в Сибири! У меня первая же скважина дала двести сорок тонн нефти в сутки. Это кляп, которым я забил рты всем, кто стоял на моем пути! Мне многое позволено, братец! Многое! Когда перед матчем мне надо высушить футбольное поле, я поднимаю в воздух «МИ-6» и несколько часов кручу над стадионом его винты, платя за каждый час по тысяче шестьсот рублей экспедиционных денег. Я могу позволить себе эту роскошь — плевать! Пусть утираются другие, поскромней! Я же рожден плевать на все, что мешает мне. Я не мелочен! Я знаю: праздник, который я устроил для своих буровиков, какой-нибудь финал областного первенства, окупится завтра же, на буровых! Сторицей! Люди знают, для кого я стараюсь! Я не боюсь риска! Не боюсь, когда надо идти ва-банк! И поэтому я терпеть не могу вас, законников!
Н а и л я. Хватит, Гариф! Все словно с цепи сорвались!
Л и н а. Давайте выпьем! Давай, Азгар, организуй!
Г а р и ф (смеясь). Сухарь ты, Азгар. Засушенная, пересушенная душа. Ты честно выполняешь свои обязанности. Аккуратно платишь долги и аккуратно их взимаешь. Так я тебе скажу: это та честность, поблизости от которой нельзя на стене заводить крюка. Повесится сразу кто-нибудь. Слабый повесится. А у того, кто посильней, желание появится хватить тебя дубиной по голове: «Не будь честным! Будь живым!»
А з г а р (хмуро). Ладно, все это неважно.
Входит Р а ш и д а Г а л е е в н а.
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Еще не выпили, а расшумелись. Чего не поделили?
А з г а р. Бессмысленный спор.
Г а р и ф. Я знаю одно: деятельный характер всегда добьется успеха в жизни. Деятельность, собственно, есть добро, а недеятельность — зло. Деятельность превращает зло в добро.
Н а и л я. Садись, мама.
Р а ш и д а Г а л е е в н а. И правда, устала. (Усаживается, снова вскакивает.) Пироги посмотреть надо.
Н а и л я. Да сиди. Все равно съедят.
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Почему ты одна?
Н а и л я. А ребенка с кем оставить?
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Сюда бы принесли.
Н а и л я. Да ничего!
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Не нравишься ты мне, Наиля.
Н а и л я. Ну что ты, мама!..
Входит профессор А р с л а н о в.
А р с л а н о в. Ну вот, отмучился. Могу теперь пировать до утра. Здравствуй, Линочка! Цветешь. (Треплет ее по плечу, затем Азгара.) Дочку — в щечку. (Целует Наилю.)
Н а и л я (улыбаясь). Колючий ты!
А р с л а н о в. Отцы всегда колючие. А не отцы? (Оглядывает всех.) Вся семья в сборе. Мило! Мило и мило. Время? (Смотрит на часы.) Гости, по-моему, уже должны подходить. (Азгару.) А ты… почему-то немилый сегодня.
Наиля уходит в другую комнату, приносит отцу костюм.
Г а р и ф (зашнуровывая туфли). Все меня тут воспитывал! Я обычно таких воспитателей матом — и за порог! А старшего брата… Законы родства и почитания!
А з г а р. Устал. Дело запутанное веду. Шесть раз судом слушалось. Я уже седьмой по счету следователь, который им занимается. Убийство, инсценированное под самоубийство.
А р с л а н о в. А-а… Да, да! (Отмахиваясь.) Давай только не будем сегодня об этом… Закурить бы!
Г а р и ф. Ну, а ты, конечно, клубок размотал?
А з г а р. Разматываю.
Г а р и ф. И что там? В этом клубочке?
А з г а р. Да так… В одном райцентре семь лет назад сын начальника ГАИ двумя выстрелами из малокалиберной винтовки…
А р с л а н о в. Малокалиберной?..
А з г а р (протягивает отцу сигарету). Да, двумя выстрелами из малокалиберной винтовки… убил свою жену.
Н а и л я. А дальше?
А з г а р. До того, как приехала «скорая помощь», все было сделано, чтобы инсценировать самоубийство. К этой версии приложили руку эксперты, следственные органы. Дело было прекращено. Через три года в другом городе выстрелом из охотничьего ружья он убил другую женщину.
Н а и л я. Садист он, что ли?
А р с л а н о в. Нет… У тебя не те сигареты… У тебя что, Гариф?
Г а р и ф (протягивает пачку, весело). В расход надо таких пускать с ходу. Зуб за зуб — и весь разговор. А то разводят гуманизм на киселе, слушать тошно.
А з г а р (усмехаясь). Ты бы гуманизм не разводил, конечно?
Г а р и ф (весело). Нет, не разводил бы.
А р с л а н о в. И что? И первое убийство доказать можно? Доказано все?
А з г а р. Новой экспертизой. Все оставляет след.
А р с л а н о в. Увлекла тебя страсть к умножению богатств, пока не навестил ты могилы. Так нет же, ты узнаешь… Но что мы должны узнать, что?
А з г а р. О чем ты?
Звонок в прихожей.
А р с л а н о в. Кто-то пришел? (Словно стряхивая с себя наваждение, обрадованно.) Рашида!
Рашида Галеевна выходит.
(Оживленно.) Да, очень интересно! (Расхаживая по комнате.) Очень интересно. И все-таки… (Останавливается, смотрит на сына.) Жаль, что ты не пошел по моим стопам! Каждый день сталкиваться с изнанкой жизни…
А з г а р. Душно сегодня. Погода какая-то!
Г а р и ф (роясь в кипе приветственных адресов). Что это тебя до официальных торжеств кожей завалили?
А р с л а н о в. Привез один дурак: показать, обрадовать… (Резко.) Наиля, убери куда-нибудь!
Г а р и ф. Дожить бы до такой кожаной горы! (Наиле.) Подожди, не уноси…
А р с л а н о в. Гора у тебя будет еще выше. Если не свалишься…
Г а р и ф. Не свалюсь! (Раскрыв один из адресов.)
