Замок Лорда Валентина - Роберт Силверберг

Узкая тупоносая повозка быстро и бесшумно несла их по проходам этого внутреннего мира. Замаскированные чиновники, сопровождавшие их, казалось, и не вели повозку, да это было бы нелегкой задачей, поскольку на этих уровнях Лабиринт бесконечно разветвлялся и кружился. Любой чужой быстро и безнадежно затерялся бы в тысячах изгибов, поворотов и перепутанных коридоров. Но повозка, как видно, плыла под каким-то тайным управлением по кратчайшей, хотя отнюдь не прямолинейной дороге вглубь и вглубь, в кольца скрытых проулков.

На каждом контрольно-пропускном пункте Валентина допрашивали недоверчивые чиновники, почти неспособные понять, как это пришедший извне едет к министрам Понтификса. Их бесконечные колкости были надоедливыми, но пустыми. Валентин размахивал своим кубиком-пропуском, как волшебным жезлом..

– У меня поручение высочайшей важности, – повторял он снова и снова, – и я буду говорить только с высшими членами Двора Понтификса. – Вооружившись всем своим достоинством и правом командовать он отметал все возражения, все увертки.

– Вам же будет хуже, если вы станете меня задерживать.

И вот наконец – Валентину казалось, что прошло сто лет с тех пор, как он вошел в Лабиринт через Врата Лезвий – он очутился перед Шинаамом, Дилифоном и Нарамир – тремя из пяти министров Понтификса.

Они приняли его в темной холодной комнате, сделанной из громадных блоков черного камня, с высеченным потолком и остроконечными арками. Неприятное, давящее помещение, более похоже на подземную тюрьму, чем на совещательную комнату. Войдя туда, Валентин почувствовал весь вес Лабиринта. Он был как бы прижат здесь, в этом царстве вечной ночи, под гигантским холмом земли и многими милями извилистых переходов. Это путешествие в глубь Лабиринта высушило его, как если бы он не спал несколько недель.

Он коснулся рукой Делиамбера, и вруон дал ему звенящий заряд энергии. Он взглянул на Карабеллу, и она послала ему воздушный поцелуй. Он посмотрел на Слита, и тот кивнул и ухмыльнулся. Он взглянул на Залзана Кавола, и гордый седой скандар сделал быстрое жонглирующее движение руками, чтобы подбодрить Валентина. Его спутники, его друзья, его оплот в этом долгом и удивительном путешествии.

Он узнал всех министров, они были без масок и сидели рядом в креслах, величественных, как троны. Шинаам был в центре. Министр внешних сношений, гейрог по происхождению, змееподобный, с холодными глазами и мелькающим раздвоенным красным языком. Направо от него сидел Дилифон, личный секретарь Тивераса, хрупкая призрачная фигура с белыми, как у Слита волосами, увядшей пергаментной кожей и горящими, как угли, глазами – из древней расы. А по левую руку гейрога сидела Нарамир, имперская толковательница снов, стройная элегантная женщина, явно преклонного возраста, поскольку ее сотрудничество с Тиверасом восходило к тем временам, когда он был еще Короналем. У нее была гладкая без морщин, кожа, темно-рыжие волосы, пышные и блестящие. Только отстраненное, загадочное выражение глаз намекало на мудрость, опыт, накопленную за много десятилетий силу. Вот какова она была. Какое-то колдовство, решил Валентин.

– Мы прочитали твою петицию, – сказал Шинаам низким скрипучим голосом с легким шипением. – Нам трудно поверить в такую историю.

– Вы говорили с Леди, моей матерью?

– Мы говорили с Леди. Она признает тебя своим своим сыном.

– Она требует, чтобы мы сотрудничали с тобой, – сказал Дилифон надломленным голосом.

– Она явилась нам в послании, – мягко, музыкально произнесла Нарамир, – Она поручает тебя нам и просит, чтобы мы оказали тебе всю помощь, которую ты потребуешь.

– И что же дальше? – спросил Валентин.

– Существует возможность, – сказал Шинаам, – что Леди была обманута.

– Вы думаете, что я самозванец?

– Ты просишь нас поверить, – сказал гейрог, – что Корональ Маджипура был приведен младшим сыном Короля Снов в бессознательное состояние, извлечен из его собственного тела – что лишило его памяти – и помещен в совершенно иное тело, удачно оказавшееся под руками, а узурпатор вошел в пустой корпус Короналя, сохранив собственное сознание. Мы находим, что в это весьма трудно поверить.

– Существует искусство переносить дух из одного тела в другое, – сказал Валентин. – Вот прецедент.

– Нет прецедента, – возразил Дилифон, – чтобы таким образом переносили Короналя.

– Однако это случилось. Я Лорд Валентин, милостью Леди вылечил свою память и прошу поддержки Понтификса в возвращении ответственности, которую он возложил на меня после смерти моего брата.

– Да, – сказал Шинаам, – если бы тот, кем ты себя называешь, был действительно ты, тебя, вероятно, нужно вернуть в Горный Замок. Но как мы можем это знать? Это очень серьезное дело. Оно несет гражданскую войну. Как можем мы советовать Понтификсу ввергнуть мир в агонию на основании утверждения какого-то молодого чужака, который…

– Свою мать я уже убедил в своей подлинности, – указал Валентин. – Мой мозг был открыт ей на Острове и она видела, кто я. – Он коснулся серебряного обруча на лбу. – Как вы думаете, откуда я взял этот прибор? Это ее дар, из ее собственных рук, когда мы с ней были во Внутреннем Храме.

– В том, что Леди признала тебя и поддерживает, нет никакого сомнения, – спокойно заметил Шинаам.

– Но вы сомневаетесь в ее суждениях?

– Мы требуем более веских доказательств, – сказала Нарамир.

– Тогда позвольте мне сейчас же дать послание, чтобы я мог убедить вас в справедливости своих слов.

– Как желаешь, – сказал Дилифон.

Валентин закрыл глаза и вошел в транс. Из него со страстью и убеждением хлынул сияющий поток его существа. Однако он чувствовал, что неспособен преодолеть непоколебимый скептицизм министров Понтификса.

Мозг гейрога был полностью недоступен для Валентина – стена, такая же недоступная, как белые утесы Острова Сна. Валентин ощущал лишь туманные проблески сознания за мысленным щитом Шинаам и не мог пробить его, хотя изливал на этот щит всю свою силу. Мозг дрожащего старого Дилифона тоже был отделенным, но не потому, что был экранирован, а потому, что был открытым пористым, как соты, и не представлял сопротивления; Валентин проходил через него, как сквозь воздух. Ему удалось ощутить контакт только с мозгом Нарамир, но и то неудовлетворительный. Казалось, она пила его душу, впитывала все, что он давал, но все это высыхало в бездонных глубинах ее существа, так что он почти физически чувствовал, что все куда-то проваливается. Он посылал и посылал, но так и не добрался до центра ее духа.

Но он не отступал. С яростной силой он бросал всю полноту своего духа, называл себя Лордом Валентином из Горного Замка и требовал от них доказательств, что он кто-то другой. Он дошел до глубины воспоминаний о матери, о короле-брате, о своем воспитании, о своем свержении в Тил-омоне, о странствиях по Зимролу – обо всем, что сформулировало человека, пробившегося в недра Лабиринта за помощью. Он полностью отдавал себя, пока не выдохся, не оцепенел от истощения. Он повис в поддерживающих руках Слита и Карабеллы, как ненужная одежда, сброшенная владельцем.

Он вышел из транса, боясь провала. Он дрожал от слабости, пот покрыл тело, перед глазами все плыло, и дико болели виски. Он старался обрести силы, закрыл глаза и глубоко дышал. А затем посмотрел на трех министров.

Их лица были жесткими и сумрачными, глаза – холодными и неподвижными. Они выглядели надменными, презрительными и даже враждебными. Валентин испугался вдруг: может, эти трое – ставленники Доминика Барджазеда? Чего он может просить у своих врагов?

Нет, это невозможно, немыслимая вещь, это порождение его усталого мозга, уверял он себя. Нельзя поверить, что заговор против него достиг самого Лабиринта.

– Ну? – хрипло спросил он. – Что вы теперь скажите?

– Я ничего не почувствовал, – сказал Шинаам.

– Я не убежден, – сказал Дилифон. – Такие послания может дать любой колдун. Твои искренность и страстность могут быть и притворными.

– Я согласна, – сказала Нарамир, – Послание может быть как настоящим, так и лживым.

– Нет! – закричал Валентин. – Я был широко открыт перед тобой! Ты не могла не видеть!

– Не достаточно широко, – ответила Нарамир.

– Что ты имеешь в виду?

– Давай сделаем снотолкование вдвоем. Здесь в этой комнате, при этих свидетелях. Пусть наши мозги станут по истине одним. Тогда смогу я оценить правдоподобность твоей истории. Согласен? Выпьешь наркотик? Со мной?

Валентин обеспокоенно взглянул на своих спутников и увидел на их лицах отражение своей тревоги – у всех, кроме Делиамбера, выражение лица которого было пустым и нейтральным, словно Делиамбер был совершенно в другом месте. Рискнуть? Смеет ли он? Наркотик может лишить его сознания, сделать абсолютно прозрачным, полностью уязвимым. Если эти трое связаны с Барджазедом и хотят сделать Валентина беспомощным, это, видимо, нелегкое дело. Предложение войти в его мозг исходит не от какой-нибудь деревенской толковательницы, а от толковательницы Понтификса, женщины по крайней мере столетнего возраста, хитрой и могущественной, прославленного мастера Лабиринта, контролирующей все включая самого Понтификса. Делиамбер намеренно не подал никакого знака. Решение целиком лежит на Валентине.