Учебник русской истории - Сергей Платонов

В последующие годы (1758–1760) русские войска заняли Восточную Пруссию с ее главным городом Кенигсбергом и вторглись в Бранденбург. В кровопролитнейшей битве под Цорндорфом (близ р. Одера) пруссаки остановили напор русских; русская армия, потеряв более 20 тыс. человек, оставила раньше прусской поле битвы и отошла в порядке на восток, почему Фридрих и приписал себе победу (1758). В следующем году (также близ р. Одера, в окрестностях г. Франкфурта) при Кунерсдорфе генерал Салтыков разбил прусскую армию и почти ее уничтожил; сам Фридрих едва спасся от плена (1759). Еще через год русским отрядам удалось на время захватить Берлин и взять с него контрибуцию (1760).

Средства Пруссии были совершенно истощены войною, и Фридрих, можно сказать, погибал. Его спасла только кончина императрицы Елизаветы (в самый день Рождества 1761 г.). Наследник Елизаветы, император Петр III, немедленно прекратил войну с Фридрихом, возвратил ему все у него завоеванное и заключил с Пруссией не только мир, но и союз. Россия, таким образом, сразу потеряла плоды своих завоеваний и даром погубила много своих людей и средств.

§ 123. Вопрос о преемнике Елизаветы Петровны

Тотчас по воцарении императрица Елизавета приняла меры к тому, чтобы обеспечить престолонаследие за потомством Петра Великого. Это потомство представлялось всего одним лицом, именно внуком Петра по женской линии — голштинским герцогом Карлом-Петром-Ульрихом, сыном Анны Петровны. У Елизаветы, стало быть, выбора не было. В Голштинию, в Киль, где жил и правил ее 14-летний племянник (потерявший к тому времени и отца, и мать), Елизавета наспех послала особое лицо, которое и пригласило герцога в Россию. Герцог немедля (1742) приехал в Петербург вместе со своим воспитателем (Брюммером). Объявленный наследником русского престола, он принял православие и стал великим князем Петром Федоровичем. По достижении им 17-летнего возраста его женили. Невесту для него выбирали долго и старательно, пока не остановили выбора на особе, рекомендованной прусским королем Фридрихом II. Это была дочь прусского генерала, из мелких владетельных принцев Ангальт-Цербст, София-Августа, всего на один год моложе жениха. Невесту привезли в Петербург и присоединили к православию с именем Екатерины Алексеевны. После свадьбы (1745) юная великокняжеская чета жила вдали от дел под надзором лиц, заведовавших их «малым» двором. Великий князь кончал свое образование, практически знакомясь с действующими в государстве законами и формами делопроизводства, а великая княгиня скучала без общества и много читала. В 1754 г. у нее родился сын, великий князь Павел Петрович; его не оставили на руках матери, а взяли на личное попечение самой императрицы Елизаветы.

С течением времени открылась громадная противоположность ума и характеров великого князя и великой княгини, следствием чего явился их глубокий разлад.

Великий князь Петр Федорович не был вовсе лишен ума, но был так легкомыслен, что возбуждал сомнение в своей душевной нормальности. Он ничего не знал из того, чему его учили, и отличался большой бестактностью. России он не любил и не скрывал этого, восторгаясь Фридрихом Прусским и его победами. Православие в нем было смешано с протестантством, и он сам не в состоянии был разобрать, во что он веровал. Под влиянием вина, до которого он был большой охотник, он совершал большие невежества и шалости даже за столом, при посторонних. Сам он считал себя военным человеком, но военного дела не разумел и ограничивал свои военные занятия грубыми кутежами с офицерами выписанных для него (в Ораниенбаум) голштинских баталионов и детскою игрою в солдатики, расставленные на столах. Он не чувствовал своего духовного убожества и был высокого мнения о самом себе, с высокомерной грубостью относясь ко всем окружающим и даже к своей жене. Чем дальше шло время, тем яснее становилось, что он не мог править государством.

Напротив, великая княгиня Екатерина Алексеевна с годами обнаружила большой ум и блестящие способности. Уже в детстве она казалась выдающимся ребенком. Когда судьба привела ее во дворец Елизаветы, она должна была жить там без родных и близких, среди чуждых ей придворных, с мужем, которого она скоро начала презирать. В такой трудной и тоскливой обстановке Екатерина не потерялась. Предоставленная самой себе, она начала читать и учиться. От легкого чтения она перешла к серьезному и в несколько лет познакомилась с современной ей французской, по преимуществу философской и политической, литературой. Мало-помалу она стала «ученицей» Монтескье, Вольтера и «энциклопедистов», только что создавших тогда «новую философию» века «просвещения». По силе ума и широте образования Екатерина была самым выдающимся человеком Елизаветинского двора, и придворные вельможи не могли не заметить, что из наивной девочки Екатерина превратилась в замечательную женщину.

Рождение великого князя Павла Петровича имело большое значение для всего двора. Ясно было, что великий князь Петр Федорович управлять Россией не может по неспособности к делам и по отсутствию русского патриотизма. По закону 1722 г. (§ 115) Елизавета могла заменить его кем угодно и, разумеется, скорее всего его сыном Павлом. Но над маленьким Павлом необходима опека, а опека естественнее всего могла быть вверена матери Павла, Екатерине. Таким образом, Екатерина получала определенную, очень важную роль в вопросах престолонаследия. Сановники Елизаветы начали втягивать ее в свои интриги и планы против ее супруга, и Екатерина отважно шла навстречу им. Бестужев находился с ней в тайных сношениях, Апраксин тоже. Оба они в 1757 г. пострадали не только за дела на войне (§ 121), но и за переписку с Екатериной. Сама Екатерина по этому делу едва не была арестована и очень боялась, что будет выслана за границу за умыслы против мужа. Однако Елизавета оставила ее в покое, не зная, что делать с передачей престола. Она отлично понимала непригодность Петра, но боялась устранить его и не желала дать власть Екатерине. Так до самой кончины она и не решила этого мучившего ее дела.

§ 124. Воцарение и свержение Петра III Федоровича

Получив власть после смерти своей тетки, Петр III Федорович желал ознаменовать начало своего правления милостями. Он помиловал многих людей, сосланных в предшествующие царствования (и прежде всего знаменитых Бирона и Миниха). Он уничтожил «тайную канцелярию», в которой со времен императрицы Анны производились дела и чинились наказания по политическим преступлениям. Наконец, он (манифестом 18 февраля 1762 г.) дал дворянам вольность служить или не служить по их собственному желанию, но при этом выразил уверенность, что дворяне и впредь не будут укрываться от службы и не дерзнут детей своих оставлять без обучения «благопристойным наукам».

Однако эти меры, даже давно желаемый дворянами манифест о вольности дворянской, не могли расположить русских людей к Петру III, так как все остальное его поведение возбуждало сильнейшее против него неудовольствие. Во-первых, не нравилась внешняя политика императора. Всех раздражало бесславное прекращение войны с Фридрихом, войны, которую в России привыкли считать необходимой и победоносной. Желание же Петра вместо Прусской войны начать войну с Данией, за ее мнимые угрозы Голштинским владениям, казалось всем ненужным и нелепым с русской точки зрения. Огромное влияние, какое получил при русском дворе прусский король и его посол, представлялось позором для России. Во-вторых, отношение Петра III к духовенству и дворянской гвардии было таково, что вызывало у них чувство горькой обиды. Император не понимал православных верований и обычаев, не чтил икон, смеялся над одеждой духовенства, желал закрытия домовых церквей, отнял у духовенства управление его землями и крестьянами, передав их в особую «коллегию экономии». Духовенство подало государю сильно написанное представление по поводу его гонений, но он просто не понял этого протеста духовенства и легкомысленно забросил его. Гвардия чувствовала на себе тоже гонение. Петр называл гвардейцев янычарами, не скрывая того, что опасается их движения. Он хотел развести их по армейским полкам, явно предпочитал им своих голштинских солдат и смеялся над ними. Вместо простой и удобной Елизаветинской формы Петр дал гвардии прусскую форму, дорогую и стеснительную. Наконец, он объявил гвардии поход на Данию, цель которого ей была непонятна. В-третьих, личное поведение Петра всем представлялось прямо зазорным. «Он не похож был на государя», — говорили о нем. Детские выходки у него сменялись грубыми кутежами. При всем дворе и даже на народе он являлся нетрезвым и несерьезным человеком. Он не скрывал своей нелюбви к Екатерине, при всех обижал ее и грозил заточить. Готовя развод с императрицей Екатериной, он явно наметил себе в жены племянницу своего канцлера, одну из графинь Воронцовых. Для всех было ясно, что Петр, сам не умея править, подвергал опасности и свою семью, и государство. Казалось, что с ним возвращались самые худые времена немецкого господства, воскресала бироновщина. Петр напоминал собой печальной памяти немецких временщиков; трудно было ожидать, чтобы ему продолжали повиноваться.