Мазепа - Татьяна Таирова-Яковлева

Отношения между государствами регулируются юридическими договорами. Украина продолжала оставаться автономным государством, признавая власть царя исключительно на условиях Коломакских статей. Целый ряд пунктов этого договора был к октябрю 1708 год нарушен Петром. Почему-то представляется естественным и оправданным то, что при завершении Северной войны Петр добьется сохранения за собой финских земель и отдаст полякам православное Правобережье. Такая позиция, возможно, действительно соответствовала интересам Российской империи. Но очень странно обвинять при этом Мазепу в том, что он ставил интересы Украины выше интересов империи.

Существует и еще один прием, с помощью которого пытаются доказать правомочность обвинения Мазепы в «измене». Заявляется, что в случае перехода к шведам речь идет о военном преступлении, а следовательно, виновный (виновные) подлежал самому строгому приговору военного суда. Эта логика грешит очень многими натяжками. Никогда Петр и его окружение не считали гетмана военным чином, а Войско Запорожское всегда, начиная с 1654 года, рассматривалось в Москве исключительно как государственное понятие. Поэтому и присягали гетманы за «Войско Запорожское с городами и с землями»[661]. В сохранившихся до наших дней высказываниях Мазепы эта мысль отслеживается очень четко. Он рассматривал себя не как военачальника, но как «государя» подвластного ему края. Поэтому и заботился о своих подданных, их «женах и детях». На самом деле, это была устойчивая традиция, которая имела место со времен Сагайдачного, боровшегося не за сословные казацкие интересы, но за восстановление православия в Украине. В своих универсалах начала XVIII века Мазепа постоянно подчеркивал, что заботится об «отчизне нашей малороссийской»[662]. То есть разделял интересы Украины и России, не считая себя обязанным заботиться об общеимперских интересах. Такое представление полностью вписывалось в общеевропейскую концепцию «государя» начала Нового времени.

Кроме этого, концепция «военного преступления» совершенно не соответствует реальным действиям, предпринятым петровским правительством, в частности — расправам над семьями «мазепинцев» и простыми мирными жителями, о чем речь пойдет ниже.

Самым ярким свидетельством того, насколько далеко было понимание Петром и его окружением психологии украинской элиты и их настроений, — это то, как они встретили известие о переходе Мазепы к шведам. Царь получил срочную депешу от Меншикова в ночь на 27 октября и тут же отослал ответ: «Письмо ваше о нечаянном никогда, злом случае измены гетманской мы получили с великим удивлением». При этом Петр настолько не ориентировался в ситуации, что, предлагая Меншикову поспешно провести выборы нового гетмана, высказывался за кандидатуру миргородского полковника Данила Апостола. Он считал его врагом гетмана, в то время как тот был одним из наиболее близких единомышленников Мазепы и к тому времени тоже уже находился у шведов[663].

Иван Степанович прибыл в лагерь Карла 28 октября. Въезд был обставлен торжественно, согласно казацким традициям. Перед гетманом несли длинный бунчук с позолоченным набалдашником и конскими хвостами, а также знамена. Состоялась аудиенция у короля, о содержании которой ничего не известно. Затем Мазепа и его ближайшее окружение были приглашены на обед. Обстановка была натянутой. За целый час Карл не произнес ни слова, хотя сидел напротив гетмана. Скорее всего, уже там, на аудиенции, наметились проблемы во взаимоотношениях юного, самоуверенного шведа с престарелым, опытным и осторожным гетманом. Яркое свидетельство тому — инцидент, произошедший по окончании обеда. Карл, видимо, смотрел на казаков и непривычные для него традиции как на своеобразные диковинки. Поэтому он приказал принести заинтересовавший его бунчук, чтобы получше рассмотреть его. Но Мазепа, видимо оценив такое поведение как оскорбительное, удалился к своим казакам, расположенным в соседних селах[664].

Какие действия планировал Мазепа, соединяясь со шведами? Ничего документально закрепленного мы не имеем. Орлик вкладывал в уста гетмана следующее заявление: «Я не желал и не хотел христианского кровопролития, но намеревался, прийдя в Батурин с шведским королем, писать к царскому величеству благодарственное за протекцию письмо, в нем описав все наши обиды прежние и теперешние, отнятие прав и вольностей, крайнее разорение и приготовленную всему народу гибель. И, наконец, заявить, что мы, как свободно под высокодержавную царского величества руку для православного восточного единоверия приклонились, так, будучи свободным народом, свободно теперь уходим, и, благодаря царское величество за протекцию, не хотим руки наши на кровопролитие простирать, но под протекцией короля шведского будем ожидать совершенного нашего освобождения». При этом якобы гетман надеялся добиться «освобождения» не войной, но миром, путем договора, уговорив шведского короля подписать соглашение с Петром. Орлик назвал этот план безумным[665]. Если план гетмана действительно был таковым, то уже после первого общения с Карлом Мазепа должен был убедиться в своих заблуждениях.

Мазепа, которого многие историки обвиняют в планах измены чуть ли не с момента начала его гетманства, оказался настолько неподготовленным к этому шагу, что даже не издал официального универсала, объясняющего и оправдывающего его поступок. Для сравнения: в свое время гетман Иван Выговский, разорвав союз с Москвой в 1658 году, опубликовал «Манифест европейским державам», разъяснявший его позицию. Нечего и говорить, что и сам Мазепа, и его окружение были достаточно образованными и юридически грамотными людьми, чтобы иметь возможность подготовить подобный документ.

Тем временем российские власти начинают жесткую пропагандистскую войну, к которой Мазепа и его сторонники оказались не готовы. Уже ночью 27 октября Петр издал «Манифест», в котором извещал старшин и полковников, что «гетман Мазепа безвестно пропал», и приказывал им немедленно прибыть в обоз на Десне для совета[666]. А на следующий день пишется новый «Манифест», в котором уже заявлялось, что гетман «изменил и переехал к неприятелю нашему, королю шведскому». При этом декларировалось, что Мазепа сделал это с целью «малороссийскую землю поработить по-прежнему под владение Польское, и церкви Божии и славные монастыри отдать в унию»[667]. В этом не было ни слова правды, тем более что сам Петр распорядился передать полякам Правобережье, но в условиях пропагандистской войны это никого не волновало. Теперь Петр приказывал старшине ехать в Глухов уже для избрания нового гетмана. В тот же день, 28 октября, царский универсал отменил аренды, которые, как говорилось в документе, Мазепа ввел «ради обогащения своего»[668]. Это был очередной популистский шаг, рассчитанный на самые «черные» силы казачества и к тому же подрывавший экономическую основу Гетманщины.