И в болезни, и в здравии, и на подоконнике - Юлия Стешенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Делла поцеловала его в ладонь.
- Жалеешь, что пошел в армию?
- Нет. Я же родине служил. Звучит как пафосное дерьмо, но это правда. Вот только… как мне дальше-то жить? Со всем этим? И почему я чувствую себя не героем, а говном на палочке?
- Потому что самоощущение крайне редко соответствует объективной реальности, - очень серьезно ответила Делла. – Ну вот отлежу я тебе сейчас руку. Если ты поверишь ощущениям, то решишь, что ее нет. Но в объективной-то реальности рука существует.
- О как, - сказал Стэн и замолчал, обдумывая услышанное. – Думаешь, я отлежал себе героизм?
- Вроде того. Если каждый день делать какую-то опасную хуйню, она превращается в рутину. А трудовая деятельность вообще ни разу не пафосная штука.
- Хм… - опершись на локоть, Стэн навис над Деллой, всматриваясь в лицо. – У тебя так же?
Делла не отвела взгляд – но для этого потребовались сознательные усилия. Потому что так же не было. Нет, Делла не считала себя героем, она вообще не мыслила философско-этическими категориями. Поступки были полезными и вредными, вели к увеличению или уменьшению блага в самом практическом его понимании. Но проблема была не в этом. Проблема была в том, что Делла любила опасность. Густая адреналиновая волна взрывала мозг, придавая жизни мгновенную, ослепительную яркость. Страх, едва коснувшись сознания, исчезал, ему на смену приходили азарт и веселая злая радость. И это было самое охуенное ощущение в мире – ну, после секса.
Но вряд ли об этом стоило рассказывать Стэну.
- У всех нормальных людей так же, - совершенно честно ответила Делла. – Если ты не собираешься спать, может, сварим кофе? Все равно уже светает.
- Лежи, я сейчас, - поднялся с дивана Стэн и пошлепал в кухню, отсвечивая молочно-белой задницей. – Кстати, я чего спросить хотел, - обернулся он с порога. – Ты себя к нормальным людям относишь?
Делла поперхнулась слюной.
- Да-да, - самодовольно осклабился он. – Я выучил этот прикол, так что даже не надейся.
И, не дожидаясь ответа, милосердно вышел за дверь.
- Уверен? – в который раз переспросила Делла.
- Абсолютно. Мне не пять лет, справлюсь.
- А если…
- Не если. Ну что она мне сделает: укусит, заколдует, обвинит в сексуальных домогательствах?
- Но ты же сам говорил, что вдвоем тебе комфортнее.
- А теперь и в одиночку нормально, - с безграничным усталым терпением улыбнулся Стэн. – Все не так уж и страшно, я привык, дальше могу сам. Поэтому заканчивай спорить, выметайся из машины и двигай в госпиталь. Лечи ребра.
- Но…
- Делла. Брысь.
Тоскливо вздохнув, Делла вылезла из машины и побрела к приземистому серому зданию, загребая кроссовками влажный снег.
Больницы она ненавидела с детства. Узкие коридоры, жесткие стулья и палаты, крохотные и гулкие, как гробы. Запах болезни, беспомощности и смерти.
В такой же больнице, серой, тихой и гулкой, умер отец.
Перед смертью старший страж Алистер Ругер пришел в себя, но никого не узнал. Просто оглядел палату испуганным растерянным взглядом, сказал: «Прости, бабушка, я не хотел, она просто упала». И умер.
Делла так никогда и не узнала, какая «она» упала. Этот вопрос остался без ответа – как и множество других, которые она не решилась или не успела задать. Когда старший страж Ругер умер, Делайле было девять лет. В таком возрасте мало думаешь о вопросах и еще меньше – об ответах. Просто живешь. Ну или не живешь. Как повезет.
В холле Деллу встретил крохотный неулыбчивый охранник, похожий на озлобленного той-терьера. Пристально осмотрев Деллу, он очертил вокруг нее круг и прочитал шесть стандартных сканирующих заклятий, призванных обнаружить потенциально опасные артефакты, оружие или зелья. Тревожный контур не откликнулся ни звуком, ни световым сигналом.
- Проходите, - недовольно буркнул охранник, разочарованный результатом.
- Спасибо, - вежливо отозвалась Делла. – Вы же знаете, что для выполнения заклинания всепожирающего огня не требуется ничего, кроме палочки и поганого настроения?
- Знаю. А что?
- Нет, ничего. Просто подумала: может, не знаете.
Оставив позади глубоко задумавшегося охранника, Делла поднялась на третий этаж и постучала в дверь.
- Да-да, заходите, - откликнулся целитель.
В кабинете пахло горькими травами, озоном и чем-то еще, трудноуловимым и тревожным. Если бы предчувствие беды имело запах, это был бы именно он.
- Добрый день, - поздоровалась Делла, сжимая в карманах кулаки.
- Добрый. Рад вас видеть! Сегодня вы в одиночестве, без друга? – заулыбался целитель.
- У него дела, - не стала вдаваться в объяснения Делла. – Может, не будем терять времени и приступим?
Сняв рубашку, Делла бросила ее на кресло. Немолодой полноватый целитель неторопливо выбрался из-за стола, вытирая руки дезинфицирующей салфеткой.
- Так, посмотрим, посмотрим…
Повинуясь взмаху руки, эластичные бинты начали разматываться, тут же собираясь в аккуратный круглый шар. По обнаженным бокам потянуло холодным воздухом. Целитель пошел вокруг Деллы, как ребенок вокруг рождественской елки, осторожно тыкая прохладными пальцами в кожу.
- Что тут у нас? Ух, как нехорошо… Ну как же вы так? Я ведь предупреждал…
Делла обреченно закатила глаза.
- Что произошло? – целитель вывернулся из-за левого плеча, снова натирая пухлые ладони салфеткой.
- Споткнулась. Ударилась о комод. Вроде бы несильно, - зябко передернувшись, Делла набросила на плечи рубашку. Прикосновения все еще ощущались точками холода – как будто по ребрам полз фантомный слизняк.
- Возможно, удар был не очень болезненным, - на лице у целителя отразилось явное сомнение. – Но попал именно туда, где уже были повторные расхождения краев раны. Новая травма разрушила грануляционную ткань и дестабилизировала процесс направленной пролиферации. Я приложу все усилия, но не уверен, что смогу это поправить.
- И что это означает? В практическом отношении? – Делла опустилась в
