Великая война: как погибала Русская армия. 1917 - Сергей Базанов

С Июньским наступлением была также связана и совместная операция русских и румынских армий на Румынском фронте (помощник главнокомандующего армиями фронта генерал от инфантерии Д. Г. Щербачев. Главнокомандующим номинально числился король Румынии Фердинанд I), вошедшая в историю как Мэрэшештское сражение. 11 июля русско-румынские войска начали наступление в районе Мэрэшешти. Поначалу оно развивалось успешно, но 24 июля австро-германское командование осуществило операцию по нанесению ответного удара у Мэрэшешти, а через два дня – у села Ойтуз, рассчитывая захватить еще не оккупированную противником часть Румынии и затем прорваться на территорию России. Однако в результате упорных боев австро-германские войска вынуждены были отступить, понеся значительные потери.

Общая численность потерь на всех четырех задействованных в Июньском наступлении русских фронтах составила свыше 150 тыс. человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Самые большие потери – 132 тыс. человек – понес Юго-Западный фронт, где наносился главный удар. Однако несмотря на неудачный исход Июньского наступления, действия русских войск в тот период явились серьезным испытанием для противника. Немецкий генерал пехоты Э. Людендорф, бывший в то время начальником штаба Главнокомандующего на Востоке, в мемуарах так оценивал тогдашнюю ситуацию на Восточно-Европейском театре военных действий: «Когда теперь я мысленно прикраиваю июльские успехи на апрель или май (время наступления союзников на Западном (Французском) фронте. – С. Б.), то я с трудом себе представляю, как бы верховное командование вышло из создавшегося положения».[47] Генерал четко указывал на одну из важных причин неудачи Июньского наступления – оно не получило развития из-за отсутствия поддержки со стороны союзников, но главной же причиной его неудачи считал нежелание русских солдат продолжать войну.[48]

16 июля в Ставке в Могилеве состоялось совещание, посвященное неутешительным итогам прошедшего наступления. На нем присутствовал морской и военный министр А. Ф. Керенский, крайне недовольный результатом операции, на которую возлагал большие надежды. Верховный же главнокомандующий А. А. Брусилов в своем выступлении в резких тонах говорил о необходимости введения железной дисциплины на фронте, настаивал на существенном ограничении прав солдатских комитетов и тому подобное. Керенский не выдержал, прервал выступление Брусилова и произнес короткую речь, в конце которой заявил: «кто не может примириться с новым порядком, путь не насилует себя и пусть уходит».[49] Совещание закончилось поздно ночью. Керенский сразу же уехал в Петроград. Через три дня, 19 июля, Брусилов получил короткую телеграмму: «Временное правительство постановило назначить вас в свое распоряжение. Верховным главнокомандующим назначен ген. Корнилов».[50]

Меньше чем за две недели генерал от инфантерии Л. Г. Корнилов сделал поистине головокружительную карьеру: от командующего армией до Верховного главнокомандующего. Сразу же после утверждения в должности он энергично взялся за дело спасения армии от развала. Уже через неделю после прибытия в Ставку в Могилев, он изложил на совещании свою «Военно-политическую программу», в которой, кстати, далеко выходил за рамки полномочий, очерченных статусом Верховного главнокомандующего, и смело вторгался в политическую сферу. В ней содержались политические претензии общегосударственного характера и требования резкой перемены правительственного курса. В те дни Л. Г. Корнилов наедине заявил своему соратнику и единомышленнику А. И. Деникину, бывшему тогда главнокомандующим армиями Западного фронта генерал-лейтенанту: «Нужно бороться, иначе страна погибнет. Предлагают мне войти в состав правительства. Ну нет! Эти господа слишком связаны с советами и ни на что решиться не могут. Я им говорю: предоставьте мне власть, тогда я поведу решительную борьбу».[51]

На Л. Г. Корнилова стали возлагать надежды не только либеральная интеллигенция, но крупные промышленники и вообще все политические силы, стоявшие правее Временного правительства. Они стали смотреть на генерала как на лидера зарождавшегося Белого движения. Видя усиление этих настроений, глава Временного правительства А. Ф. Керенский попытался перехватить инициативу, созвав Государственное совещание с участием умеренно правых и умеренно левых политических деятелей. Оно состоялось в Москве 12–15 августа. На совещании Керенский пытался выступить в роли объединителя центристских сил, однако оказалось, что самой заметной фигурой среди присутствующих стал не он, а Корнилов, которого восторженно приветствовала публика, буквально нося его на руках. Московское государственное совещание показало, что противники левых сил готовы к консолидации и решительным действиям. Кроме того, у них появился лидер. Следует отметить, что Корнилов не только произносил речи о необходимости наведения порядка в стране и армии, но и действовал в этом направлении. Так, в день открытия Государственного совещания он подписал приказ о создании Георгиевских запасных полков (из георгиевских кавалеров) – личной гвардии Верховного главнокомандующего. Правда, был создан всего один такой полк, названный Корниловским.

Наставшее после Июньского наступления затишье вскоре было прервано. Германское командование решило воспользоваться тем, что одна из трех армий Северного фронта – 1-я – была еще в июле переброшена на Юго-Западный фронт для участия в готовящемся там наступлении. Поэтому главный удар противник планировал обрушить на занимавшую правый фланг Северного фронта 12-ю армию (командующий генерал-лейтенант Д. П. Парский) с целью ее разгрома, овладения Ригой и создания военной угрозы непосредственно Петрограду. Рижская наступательная операция 8-й германской армии началась на рассвете 19 августа: вражеская артиллерия открыла массированный огонь химическими снарядами по русским позициям в районе станции Икскюль, затем вражеские войска форсировали Западную Двину (Даугаву). Два дня шли упорные оборонительные бои, части 12-й армии неоднократными контратаками отбрасывали неприятеля назад.

В этих боях массовый героизм совершили солдаты и офицеры 5-го Земгальского латышского стрелкового полка (командир полковник И. И. Вацетис) – им пришлось выдержать натиск целой германской дивизии. Причем позиция стрелков состояла из траншей, оборудование которых не было закончено. Утром 20 августа после мощной артиллерийской подготовки противник перешел в наступление. Хотя неприятельская артиллерия местами разрушила окопы и причинила ущерб их защитникам, они отразили первую атаку немцев, нанеся им большие потери. После нового артиллерийского обстрела противник снова пошел в атаку, но опять был отброшен на исходные позиции. Такие атаки повторялись несколько раз, и постоянно перед траншеями, защищаемыми стрелками, оставались сотни трупов противника. После полудня кончились снаряды и положение защитников позиций, понесших значительные потери, стало очень тяжелым. Бои почти всюду шли уже у самых наших окопов, а на отдельных участках немцам удалось в них ворваться. Несмотря на это уцелевшие стрелки стойко обороняли свои позиции.

Один из участников этого сражения впоследствии вспоминал: «Резервы бригады были исчерпаны, пришлось полагаться лишь на собственные силы. Неприятельские цепи одна за другой шли на нас. Для нас начался самый ужасный эпизод боя. В ход были пущены пулеметы, ручные гранаты, приклады, котелки, камни и кулаки. Именно здесь латышские стрелки доказали свою храбрость и стойкость. В некоторых местах стрелки под руководством своих офицеров бросались на немцев и с помощью штыков отбрасывали их далеко от наших окопов».[52] Только получив указание вышестоящего командования, командир полка И. И. Вацетис дал распоряжение об отходе. Но перед отступлением он собрал последние резервы полка: рота, охранявшая штаб полка, связисты и другие оказавшиеся у штаба стрелки под непосредственным руководством командира полка последний раз пошли в контратаку и отбросили противника. После этого остаткам полка удалось отступить без преследования со стороны немцев.

Героизм, проявленный стрелками 5-го Земгальского латышского стрелкового полка, дал возможность вывести из-под угрозы окружения 2-й и 6-й Сибирские армейские корпуса и избежать окружения всей 12-й армии. За проявленную стойкость и мужество Георгиевскими крестами были награждены 642 стрелка этого полка, то есть более трети его боевого состава, что в годы Первой мировой войны было чрезвычайно редко. Справедливости ради следует отметить, что в Рижской оборонительной операции проявили героизм и другие латышские полки. Храбро сражались также солдаты многих русских полков, особенно сибирских. Проявленный массовый героизм многих частей 12-й армии лишил германские войска возможности продвигаться дальше, так как они были обескровлены.