Новая история города Чуханска. Однажды в городе - Виталий Глухов

После спектакля, так как было еще не поздно, Валентин предложил зайти в соседнее кафе. Кафе было небольшое, всего около шести столиков, и по-домашнему уютное. Валентин заказал бутылку шампанского, коробку конфет и кофе.

– А здесь неплохо – заметила Александра. – Если еще и кофе приличный подают, то очень даже приятно провести здесь вечер с друзьями.

– Как вам понравился спектакль? – спросил Степан у Жанны.

– Неплохо. Но мне кажется, что не тот эмоциональный настрой. Профессор Серебряков похож на провинциального учителя, Дядя Ваня – на спившегося кучера, а Астров – из ума выживший чудак, и все они пристают к единственной красивой женщине, Елене, которая по непонятным причинам всем им отказывает. То, что Елена стала женой профессора, вполне естественно, молоденькие девочки всегда влюбляются в преподавателей. Но также естественно и то, что они в дальнейшем наставляют рога своим старым мужьям или бросают их.

– Какой жестокий вы судья! А по вашему виду и не скажешь.

– А вы вообще часто бываете в театре? – спросила Жанна, обращаясь к Степану.

– Раньше, часто бывал, а теперь вообще не хожу. Считаю, что это просто способ развлечения. Ничем не лучше телевизора или футбола. Но этот спектакль, мне кажется, сегодня в тему.

– Ну, Степан, ты загнул! – воскликнул Валентин. – Если бы не театр, то в нашем городе и вечер провести прилично было бы негде. Иногда крутишься, бегаешь по своим делам, решаешь какие-то проблемы и не видишь себя со стороны, а сходишь на спектакль, особенно если пьеса хороша и труппа подобрана, то чувствуешь себя словно обновленным. В голове такие мысли появляются, до которых самостоятельно и не додумаешься.

– А не надо искать, Валентин, как провести вечер. Ощущение полноты жизни в том и заключается, что ты не думаешь, как провести время. Я считаю, человек должен больше уделять внимания тому, как он живет, как он зарабатывает на жизнь и как это отражается на его духовном и физическом состоянии, а не искать развлечений. К этому убеждению я пришел буквально год назад, еще работая в газете. Задался я тогда целью осветить проблемы ВИЧ-инфицированных в нашем городе и встретился с одним молодым человеком. Его рассказ сильно потряс меня, ему оставалось жить месяц, а может быть, чуть больше. И он тогда мне сказал: «Если бы я мог предполагать, какими духовными и физическими страданиями обернется для меня мое беспутное и неосмысленное поведение, беспорядочные связи и знакомства, то я бы лучше уехал в глухую деревню, в тайгу и жил бы один, затворником. Только сейчас я осознал, как здорово просто жить, наслаждаться солнцем, дышать, видеть это голубое небо. Мне осталось жить немного, и осознание этого меня просто разрывает на части. Мне никто и ничто не интересно. Целыми днями я стою у окна, смотрю на березки и думаю, что буквально через какой-то месяц я их уже не увижу».

За столом воцарилась тишина. Жанна очень внимательно, широко открытыми глазами, смотрела на Степана, как будто впервые увидела его.

– Знаете, Степан, – сказала Саша, – вы сейчас мне напомнили как раз доктора Астрова.

– Вполне возможно. Но я, скорее всего похож на Дядю Ваню. Работал за идею, ради всеобщего блага, хотя сомневался, и, как оказалось, все это пустышка. Тем, кто находился у власти, идея нужна была как средство удержания самой власти. Приложите к этому серебряковское графоманство, и получите Степана Кочергина, – с некоторой долей актерства сказал Степан, а затем добавил: – Я вам хочу предложить нечто другое. Если вы в субботу не заняты, то можно съездить за город, к другу моего отца. Интересный человек, художник. Что может быть человеку интереснее, чем другой человек. Ну, как? Валентин, ты как в субботу, свободен?

– В субботу? – спросила Жанна, глядя в глаза Степану. Потом перевела взгляд на Александру и, улыбаясь, спросила ее: – Саша, ты в субботу свободна?

– До понедельника я абсолютно свободна! – уже не сдерживая смеха, ответила Саша.

– Вот с утра в субботу и поедем, – заявил Кочергин, сделав вид, что не увидел насмешки.

– Значит, следующее культурное мероприятие – поездка за город. Может быть, вы огласите все культурную программу нашего пребывания в городе. А то как-то страшновато ехать в лес с едва знакомыми мужчинами вот так вот сразу, без подготовки.

– Нет, Саша, это будет не интересно. Заранее составить план и следовать ему скучновато, пожалуй, будет. Должна быть импровизация. Душа ведь не всегда желает следовать плану, к тому же, такого плана не существует в природе.

– Степан, а почему вы сказали, что спектакль в тему именно сегодня? – обернувшись к Степану, спросила Жанна.

– Это я имел в виду отношения Войницкого и профессора Серебрякова. У нас сейчас огромное количество ученых обществоведов, философов, политэкономистов, которые производят весьма сомнительные ценности, а люди в бараках живут. Я бы вообще в этих областях ввел плату за получение кандидатских и докторских степеней, хочешь быть кандидатом философских наук – плати пятнадцать тысяч и защищайся, а без защиты – тридцать; доктором политэкономии с защитой – все пятьдесят, а без защиты – сто тысяч. За тщеславие надо платить. Да еще налоги брать. Церковь же в свое время продавала индульгенции. Желаешь быть безгрешным – купи индульгенцию.

Сейчас что ни крупный чиновник, то доктор наук, ну, в крайнем случае, кандидат. Модно стало ученые степени иметь, а где их докторские и кандидатские работы находятся? Ты их попробуй, разыщи, что они там такого значимого в науке сотворили. Только сразу могу сказать, – не найдешь. Они пуще военной тайны охраняются. Хранятся где-нибудь в единственном экземпляре эти докторские и кандидатские, скорее всего, написанные каким-нибудь аспирантом за деньги. Пытался я как-то, еще в перестроечное время, найти печатные работы одного известного – все время светился на телевидении – доктора политэкономии, месяц потратил, и все впустую. Экономика разваливалась, на базе которой они свои научные труды кропали, а они процветали.

– Может быть, ты и прав, Степан, – сказала Жанна. – Да только сэкономленные деньги вряд ли будут использованы государством более эффективно. Я специализируюсь на ревизиях казначейств и очень хорошо знаю, как используются государственные деньги.

– Действительно, Степан, что это ты озаботился экономией бюджетных денег, – отпивая кофе, спросил Валентин и, поставив чашечку на стол, добавил: – Сколько бы в бюджет денег ни попало и как бы они ни распределились, нам-то все равно не достанется.

– Это точно. С такими мыслями хорошо повеситься…, если перефразировать Войницкого.

– Что за пессимистическое настроение, Степан? Давай с тобой по сто грамм коньячка хлопнем, и сразу настроение поднимется. – Валентин подозвал официантку и, сделав заказ, добавил: – Хорошее средство от пессимизма, и, кстати, проверенное практикой.

– Пессимистическое настроение, говоришь, а чему особо радоваться-то? Помните небольшой монолог Астрова во втором акте, где он говорит: «Вообще жизнь люблю, но нашу жизнь, уездную, русскую, обывательскую, терпеть не могу, и презираю ее всеми силами моей души. А что касается моей собственной, личной жизни, то, ей-богу, в ней нет решительно ничего хорошего». У меня, когда слушал этот монолог, было такое ощущение, что это обо мне. Ну ладно, а то тоску на гостей только навожу…

Договорившись на субботу о поездке за город, они допили кофе и, расплатившись, двинулись домой.

Собрание учредителей газеты было назначено на два часа в офисе одного из учредителей. Так как Степан предварительно переговорил с каждым отдельно, то на этом собрании нужно было только соблюсти формальности. Собрание продлилось не более пятнадцати минут, учредительный договор был подписан без изменений, все сошлись на том, что газета будет называться «Новости бизнеса», распределение взносов и доходов определили в равных долях, С. П. Кочергина утвердили на должность главного редактора и назначили день выпуска первого номера.

Вторую половину пятницы Степан провел за составлением приблизительного тематического плана выпуска газеты. Ему хотелось охватить все сферы деятельности. Наметил он и журналистов, которых намеревался привлечь к работе.

В субботу рано выехать не получилось. Сначала у Валентина возникли проблемы с машиной, потом заехали в магазин за продуктами и почти час простояли у гостиницы, пока Жанна и Александра собирались. Степан сначала даже расстроился. Он любил ранее весеннее утро, его свежий бодрящий воздух, яркий желтый диск поднимающегося солнца и движение просыпающейся природы. Но когда они выехали за город и их взору открылся простор только что освободившихся от снега полей, от прежнего недовольства не осталось и следа. Степан был доволен и утренним разговором с Валентином. На вопрос, почему именно его Валентин выбрал для организации газеты, тот ответил: «А ты попробуй найти в нашем городе хорошего газетчика со своим мнением, да еще с характером. А мы с тобой давно знакомы. Я знаю тебя как ответственного человека, не забывающего добро. Ты сам знаешь, насколько важно иметь хорошие кадры, особенно на начальной стадии работы. Сейчас многое будет зависеть от тебя самого». Степану было приятно слышать мнение друга.