В сладостном бреду - Айрис Джоансен

— Возможно, смысл здесь все-таки есть.

Tea глубоко вздохнула. Она позвала его сюда вовсе не затем, чтобы говорить о Жасмин.

— Вы были очень добры ко мне прошлой ночью. Причина, по которой я попросила Жасмин…

— Это Вэр вас заметил и принял решение помочь вам. — Его взгляд обратился к корзине, которая все еще стояла у ее постели. — Черви? Вы пошутили?

Она нетерпеливо покачала головой.

— Я расскажу вам об этом позже. Я бы хотела просить вас еще немного помочь мне. Я должна уйти отсюда и добраться до Дамаска.

— Пока вы еще очень слабы.

— Через несколько дней я поправлюсь. Я очень сильная.

— Когда придет время, мы скажем об этом Вэру. Никто не приезжает сюда и не покидает Дандрагон без его разрешения.

Она удивленно раскрыла глаза.

— Даже вы?

— Это закон Дандрагона. У Вэра есть для этого причины. Он великий воин, а у воинов всегда множество врагов. Дандрагону необходимо обеспечивать безопасность.

— Но мой уход вряд ли может стать причиной падения этой крепости. Ведь он сам даже не хотел, чтобы я появлялась здесь.

— Где этот бальзам, о котором говорила Жасмин?

— Что? — Разговор шел явно не так, как она задумала. Кадар был несколько смущен и вел себя довольно уклончиво. Tea указала на глиняный горшочек на столе. — Я не многого прошу у вас, но я чужая в этой стране и мне… Что вы делаете?

Он открыл горшочек и, взяв немного бальзама на пальцы, подошел к ней.

— По моему, это очевидно. — Он осторожно положил светлую мазь на ее нос и щеки. — Вы не так обгорели, как я предполагал. Кожа не слишком шелушится. Через несколько дней все заживет.

— Я все время закрывала голову, защищаясь от солнца. — Мазь была прохладной и мягкой. — Я получила жестокий урок в первую неделю, после того как караван покинул Константинополь. Я тогда очень сильно обгорела.

— И вас никто не предупредил о том, как опасно солнце? — Он опять зачерпнул бальзама из горшочка. — Ваш отец, например?

Она застыла.

— Я временами бываю очень упряма, вот и тогда я не послушалась его.

Он чуть приподнял ее подбородок и нанес немного мази на шею.

— Допускаю, что вы упрямы. Только не могу поверить, что вы не послушались предупреждения. По-моему, вы довольно разумная женщина.

Она облизала губы.

— Я очень изменилась после смерти отца. Горе делает нас мудрее.

— Это правда. — Он немного отвел в сторону покрывало. У вас обгорели плечи. Должно быть, лямки от корзины сбили с них материю. — Он нежно провел мазью по ее плечам. — Как вам удалось бежать из каравана?

— Я шла в самом конце каравана, когда Хассан неожиданно налетел на нас. Я схватила корзину, воду, немного еды и спряталась под повозку. А когда улучила момент, то ускользнула.

— Вас не… — Он замялся.

Она непонимающе взглянула на него. Но, догадавшись, что он имел в виду, покачала головой.

— Они не видели меня. — Она горько улыбнулась. — Их слишком занимали другие женщины.

— Вам очень повезло. Жаль только, что вы потеряли отца. Вы сказали, он был торговцем?

— Нет.

— Тогда, наверное, пилигримом, направлявшимся в Святую землю? Или, может быть, солдатом, который спешил присоединиться к рыцарям и освободить эту страну от…

— Ради Бога, Кадар о чем ты?

Они оба обернулись на голос и увидели хмурого Вэра, высившегося в дверном проеме. Он не спускал взгляда с руки Кадара, покоившейся на обнаженном плече Tea.

Вэр вошел в комнату и хлопнул за собой дверью.

— Если тебе нужна эта женщина, забери ее к себе в покои. Я не желаю, чтобы мои слуги бегали ко мне с воплями о…

— Уверен, что Жасмин не вопила. Это бы нанесло урон ее чувству собственного достоинства. — Кадар не спеша натянул ткань покрывала на плечо Tea. — Я просто лечил ожоги твоей гостьи.

— Ты закончил?

Кадар кивнул.

— Тогда подожди меня в зале. Я должен сказать ей несколько слов.

Кадар поколебался.

— Мы продолжим наш разговор, Tea. Позже, — и он вышел.

Ей стало не по себе от его опасных, каверзных вопросов, и все-таки ее огорчил уход Кадара. В присутствии Вэра она чувствовала себя маленькой и никчемной. Сейчас, одетый в синюю тунику, он все равно выглядел воином, со своими широкими плечами, мускулистыми руками. Его темные, почти черные волосы, зачесанные назад и стянутые узкой лентой, открывали лицо, острые черты которого были подобны граням меча. И его взгляд, когда он смотрел на нее с высоты своего роста, так же повергал ниц, как острие клинка. В этот момент, сидя на стуле, она ощущала свою беспомощность. Когда дверь за Кадаром закрылась, она заставила себя подняться и встать перед ним во весь свой небольшой рост.

Он заговорил, ни о чем ее не спросив:

— Я не желаю, чтобы ты применяла свои уловки к Кадару. Ты не должна предлагать ему свое тело, и ты не смеешь использовать его в каких-либо других целях. Поняла?

Она смотрела на него, не в силах поверить сказанному.

— Но я не собиралась…

— Ты послала за ним, а сама в это время оставалась голой.

— Нет, это ошибка. Я не хотела… Я мылась и…

— Подобно Батшебе.

— Нет, совсем не так.

— Как же это было? — Он придвинулся ближе, ощупывая ее взглядом. — Ты одинокая женщина, и тебе нужна поддержка и защита. И ты решила завлечь Кадара в свою постель, чтобы добиться своего. Женщины всегда действуют путем обольщения.

Его безжалостные, бьющие наотмашь слова вывели ее из равновесия. Она прямо взглянула на него.

— Это не мой путь.

— Тогда почему же ты послала за ним?

— Это правда, мне была нужна его помощь, но я…

Он развернулся и направился к двери.

— Если Кадар хочет тебя, откажи ему. Или будешь иметь дело со мной.

Он отшвыривает ее, словно она — скулящий щенок у его ног, подумала она в ярости. Она не позволит ему так уйти.

Tea шагнула вперед и закрыла собой дверь.

— Уйди с моего пути!

— Вы не только не добры, но и непоследовательны. Вы сказали Кадару забирать меня в свои покои, а мне приказываете отказать ему. Вы боитесь, что он рассердится на вас.

— Уйди с дороги!

— Это правда. Вы боитесь потерять его, потому что он единственный, кто оказался настолько глуп, что готов терпеть такого грубого, примитивного, эгоистичного человека рядом. Я не говорю друга, потому что вы не можете им быть. Вы слишком осторожны и заносчивы, чтобы…

— Замолчи!

— И покорно позволить вам оскорблять меня? Вы действуете, как напыщенный мужлан и хвастун, который…

В ярости он сорвал с нее покрывало.

Tea уставилась на него, опешив от неожиданности.

Его грудь высоко поднималась и опускалась в такт быстрому, резкому дыханию, взгляд скользил по ее телу — от вспыхнувшего лица до кончиков ног, задержавшись на колечках волос ее лобка.