И грех, и смех - Левсет Насурович Дарчев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
собьешь.
– Это, он, наверное, употреблял по другому
случаю, – съязвила Света. – Думать надо.
33
– Правильно, мам… – поворачивая голову вслед
за мамой, поддержал Вова, – дед мне объяснял значение этой поговорки. Это, когда человек много
болтает, а работать не хочет.
Отец через стол дотянулся до Вовы и слегка
шлепнул по головке со словами:
– Это дед имел ввиду тебя, сынок. Я никак не
могу приучить тебя убирать со стола твои школьные принадлежности, а то все мама, да мама.
– Да, ладно вам: один стоите другого, – сказала
Света.
Наступала весна, оттягивая полевые работы изза дождей. Саша нервничал – поле было готово, а
сеять не мог. А когда наладилась погода и ушли
сроки, его начали мучить сомнения – сеять или нет.
Посевная техника была собрана в углу большой
клетки. Рабочие беспечно сновали между тракторами и сеялками, резвясь как маленькие дети – им
было на все наплевать: проблемы вождя их не интересовали. Лишь Саша, одетый в резиновые сапоги и гимнастерку, уныло хранил молчание. Он
осматривал огромное поле, которое может преподнести сюрприз. Так что это было для него шекспировским вопросом – «быть или не быть?».
– Александр Николаевич, – обратился к нему
один из старых трактористов, сочувственно глядя
из-под насупленных бровей. – Что будем делать?
Саша тяжело вздохнул. Он нагнулся и взял горстку
чернозема, и начал катать между пальцами до тех пор,
пока она вся не просыпалась обратно на землю.
– Не знаю, – беспомощно признался Саша.
– Вы знаете, что, – посетовал тракторист, – надо
поинтересоваться у старика Дмитрия Яковлевича.
Он точно не ошибется: один из лучших агрономов
района все-таки. Я помню в добрые времена с соседних колхозов приходили к нему за советом. И…
34
– А что сейчас времена не добрые? – перебил
его фермер, – мало плачу?
– Дело не …
– Ладно, – Саша взмахнул рукой, – еще политики тут не хватало. Поеду до агронома.
Саша окликнул сына, который знакомился с
кабиной трактора, взял его с собой и укатил в
село.
Дмитрий Яковлевич, старик семидесяти пяти
лет со светло-голубыми глазами, морщинистым
лицом, медленно добрался до калитки из глубины
двора, где стояла его пасека.
– О, Саша, – приятно удивился старик, снимая
с головы сетку от пчел. – Проходите. Тут у меня
столик и самовар. Сейчас позову старушку и…
– Да, нет. Спасибо, Яковлевич, – вежливо отказался Саша, хотя слово «самовар» прозвучало
вполне заманчиво, – торопимся в поле.
– Мое дело пригласить…
Саша давно его не видел и заметил, как время
беспощадно старит людей. Глаза слезились, кожа
на лице повисла. Но его не покидали любовь к жизни и крепость духа. Советский характер.
– Знаете, я не могу сидеть, сложа руки, – продолжал старик общение, в котором он, видимо,
нуждался больше всего. – Я тут завел пчел, занимаюсь медом. Вообще, доволен, что делаю бизнес.
И не только это: пчелы – удивительные создания,
и они увлекают человека. Знаете, что сказал Эйнштейн про пчел. Он сказал, что человечество умрет, если исчезнут пчелы. Я…
– Извините, Яковлевич, – перебил его Саша. –
Мы торопимся. В следующий раз я приеду к чаю и
поговорим о пчелах и политике.
– Вы не хотите меня слушать, – с обидой в голосе произнес старик, – говорите, что вас привело
в мою берлогу.
35
– Да, я хотел спросить Вас насчет сева, – Саша
развел руками. – Видите, поздняя весна. Что будет,
если посеять яровые?
Старик около секунды обрабатывал вопрос в
голове, потом поднял голову к небу, где караваном
неслись кисейные белоснежные облака в сторону
Эльбруса. Его шейные мышцы давно стали дряблыми и повисли. Он ответил:
– Ничего не будет!
Тягостная пауза.
Саша хотел кое-что уточнить и раскрыл рот, но
старик отвернулся и стал уходить.
Они простились на тяжелой ноте. Старику нужно
было поболтать, видимо, дети не баловали его посещениями, а Саша торопился в поле. Такова жизнь.
Приехав в поле, Саша дал команду на сев. Тракторист Семен попытался что-то сказать, но Саша
быстро дал понять, кто хозяин и все понеслось:
трактора загудели, и рабочие засуетились. К концу
дня с севом все было покончено.
Прошел месяц. Возвращаясь из города вместе с
семьей, Саша свернул с трассы на грунтовку. Машина запрыгала, и Света проснулась.
– Ты куда?
– В поле, – ответил Саша. – Посмотрим, как
всходы.
По мере того, как машина приближалась к посевам, у Саши росло напряжение: еще издалека
ему не понравился цвет поля. Он сосредоточился
и сморщил лоб.
Света искоса наблюдала за переменой в настроении мужа.
– Что-то не так?
Саша, погруженный в тяжелые мысли, оставил
вопрос жены без ответа до тех пор, пока машина не
остановилась, въехав в поле.
– Да, случилось, – ответил Саша, выпрыгивая из
машины. – Все. Крах. Это конец.
36
В поле не было всходов. Саша понес большие
затраты и все коту под хвост.
Вова, все время дремавший на заднем сиденье,
проснулся и вылез из машины.
– Старик долбаный, – произнес Саша сквозь
стиснутые зубы. – Все пропало.
– Так, ты объяснишь, что случилось? – спросила Света, повышая голос.
– А ты не видишь своими глазами? – закричал
Саша. – Смотри! Не будет урожая. Кредиты…
– А при чем здесь старик?
– Он сказал – сеять, – произнес Саша, тяжело
дыша, – Это он…
Вова вмешался в разговор.
– Папа, не надо обманывать, – вставил он. –
Яковлевич сказал: «Ничего не будет». Смотри –
ничего нет.
Саша глубоко задумался, обрабатывая в голове
перипетии русского языка.
– Эх, ты, – сказала Света, хлопая мужа по плечу, – теперь, надеюсь, ты понял значение русского
языка для фермера – «Намек да невдомек»
37
НИКТО НИКОМУ НЕ НУЖЕН,
НИКОМУ НИЧЕГО НЕ НАДО
Диссо, студент инженерного факультета из
Шри-Ланки, наклонившись над кульманом, наносил последние штрихи к курсовому проекту, когда
в комнату вошел его единственный сосед из Камеруна – Бо. Всегда целеустремленный, задумчивый,
