Несчастья невских берегов. Из истории петербургских наводнений - Ким Померанец

К сожалению, наука не обращает должного внимания на подобные явления. Чаще всего она доискивается причин по последствиям, т. е. после совершившихся событий.

Из многих описаний и рассказов очевидцев разных возрастов и званий следует, что наводнение началось с вечера 6-го ноября. Все беспечно почивали по дневных трудах, не обращая внимания на буйство стихий. С рассветом 7-го ноября вода возвысилась чрезвычайно. Около 10 часов утра низменные места были уже затоплены. Вода беспрестанно прибывала, и, наконец, ее возвышение в Финском заливе простерло бедствие на целый город. В одно мгновение Нева полилась чрез края набережных и всех каналов и наводнила улицы. Трудно представить смятение и ужас жителей при сем внезапном явлении. Каждый спасался, как мог, и спасал, что мог. Вид был ужасный и величественный. Вскоре мертвое молчание воцарилось на улицах. В третьем часу дня вода начала сбывать. В 7 часов вечера уже стали ездить в экипажах, а тротуары во многих местах сделались проходимыми.

В ночь улицы совершенно очистились от воды. На другой день рано поутру народ уже толпился и с сокрушением судил о всех злосчастиях наводнения.

Осталось много свидетельств о страданиях и личных впечатлениях императора Александра Первого. Он в порыве своей сострадательной души работал неусыпно во время наводнения и после его, посещая жилища бедняков и принося им помощь вещественную и утешение. Едва вода стекла, он отправился в Галерную. Страшная картина разрушения предстала перед ним. Затем он был на Чугунном заводе, 10-го ноября – на Петербургской стороне, 11-го – на Смоленском кладбище, о чем сохранился рапорт протоиерея Георгия Петрова к благочинному. Государь распорядился о выдаче денежной помощи пострадавшим, его родительница, мать всех бедных императрица Мария открыла новые убежища под кровом своим для воспитания детей, потерявших в наводнении родителей или воспитателей.

Замечательно, что известия о наводнении не были напечатаны ни в одной газете. Делали тайну из того, чему было 400 тысяч свидетелей. Только через год позволено было г. Адлеру, эконому Смольного монастыря, напечатать брошюру с описанием подробностей наводнения. Немного ранее воспевал их в дифирамбе граф Хвостов: „И сколько в этот день погибло лошадей! Там множество различных крав лежало, кверху ноги вздрав!“ Пушкин в „Медном Всаднике“ издевался, по обыкновению, над горемычною музою Хвостова. <…>

По поручению Адмиралтейского департамента начальник чертежной 8-го класса Колодкин определил точную высоту воды 7-го ноября, приняв в соображение пометки, означенные в воротах крепости, о чем и представил следующий рапорт: „В силу указа, данного мне 11 июня 1825 г. за номером 638, и по сношению с комендантом крепости г. генералом от инфантерии Александром Яковлевичем Сукиным, отправился я вместе с штурманом Ильиным в крепость для измерения в воротах оной разности между чертами, показывающими воды в реке Неве во время наводнений 1777 и 1824 гг. В помянутых воротах нашли мы камень, вмазанный в стену, на коем написано – 1777 г. сентября 10-го дня пополуночи в 7-м часу вода выше ординарной на 9 фут 11 дюймов (302 см) – Выше сего означено на медной доске – 1824 г. ноября 7-го дня пополудни в 2 часа вода выше ординарной 12 фут 10 дюймов (391 см)“…. Далее Колодкин проделал некоторые выкладки, позволившие определить высоту воды в разных частях города. В.Н. Берх пояснил, что возвышение Петербурга против 1777 г. много способствовало ослаблению наводнения 1824 г.

Число утонувших обоего пола и всех возрастов Башуцкий, адъютант Милорадовича, например, определил в 480 человек – цифра, не заслуживающая вероятия, так как по всему городу погибло народу, конечно, вдвое более. На одном Смоленском кладбище за неделю погребено было 142 трупа. Это были почти исключительно бедные труженики, жители подвалов или убогих лачуг Гавани и дальних линий Васильевского острова, „казенные люди“ – матросы, будочники, сторожа при таможне, горном корпусе, Академиях наук и художеств, их жены и дети. Тонули целыми семьями, гнездами…

Благотворительность монаршая и общественная равнялась великости бедствия. Государь пожертвовал миллион рублей на пострадавших и его благому примеру последовали богачи и знатные господа. Всего собрано было 4 066 486 рублей. Эта сумма была выдана в пособие 53 529 человекам. На долю жителей одной Петербургской стороны досталось 634 351 рубль 86 с четвертью копеек, Выборгской – до 100 тысяч рублей. <…>

Наводнение под названием „потопа“ в течение многих лет было „эрою“ у столичного простонародья».

О катастрофическом наводнении вскоре стало известно в Европе, в частности в Италии[36]. Литературовед В.Б. Шкловский утверждает, что «рассказом о наводнении в Петербурге был поражен И.-В. Гёте, заказал макет дельты Невы и в какой-то мере использовал это событие в эпилоге „Фауста“» [37]. Интерес Гёте к наводнению 1824 г. отметил его долголетний секретарь И.П. Эккерман. В одной из бесед Гёте сказал: «Я полностью доверяюсь барометру и всегда говорю – если бы барометр поднялся в ночь страшного наводнения в Петербурге, река не вышла бы из берегов» [38]. Известно, что Гёте написал книгу «Опыт метеорологии», разработал систему наблюдений над погодой, способствовал развитию метеорологической службы в Германии.

1833 г. – три наводнения: 17 августа – 163 см; 10 ноября -219 см, 55-е по высоте; 11 ноября -215 см, 63-е по высоте.

Очевидцем августовского подъема воды, едва превысившего опасную отметку, был А.С. Пушкин, отправлявшийся в день наводнения в поездку по пугачевским местам.

Из письма Пушкина жене из Торжка 20 августа 1833 г.: «Милая женка, вот тебе подробная моя Одисея. Ты помнишь, что от тебя уехал я в самую бурю. Приключения мои начались у Троицкого мосту. Нева была так высока, что мост стоял дыбом; веревка была протянута, и полиция не пускала экипажей. Чуть было не воротился я на Черную речку. Однако переправился через Неву выше и выехал из Петербурга. Погода была ужасная. Деревья по Царскосельскому проспекту так и валялись, я насчитал их с пятьдесят. В лужицах была буря. Болота волновались белыми волнами <…> Что-то было с вами, Петербургскими жителями? Не было ли у вас нового наводнения? что, если и это я прогулял? досадно было бы».[39]

Найдено подтверждение штормовой погоды в районе Петербурга в тот августовский день: «…17-го числа сего месяца на Кронштадтском рейде свирепствовала сильная буря. Яхту „Вера“, стоявшую на двух якорях, стало с них срывать. От волнения вода переливала через борты, которые разломило в некоторых местах. Водою сшибло с ног двух матросов. У одного переломило ногу выше колена, другой сильно ушибся. Шкипер Свежулин перерубил канаты, оставил якоря на месте, снялся с рейда, перешел на фарватер и тем спас судно».[40]

О ноябрьских наводнениях свидетельствуют материалы Российского государственного архива Военно-морского флота: «Ноября 11 дня 1833 г. от начальника Главного морского штаба Моллера 2-го Господину флота Генерал-интенданту. Весьма нужное: Государь Император повелеть соизволил принять ныне за правило, чтобы при возвышении воды выше 6 фут над ординарною, из пушки, стоящей внутри Главного Адмиралтейства, был произведен немедленно один выстрел, который повторять каждые четверть часа, пока вода не убудет ниже 6 фут. Высочайшую Волю имею честь сообщить Вашему Превосходительству для надлежащего сведения и исполнения».[41]

Из записки морского министра Моллера 1-го, составленной 13 ноября, т. е. после второго ноябрьского наводнения, следует, что царский указ не был исполнен из-за несогласованности действий Петропавловской крепости и Адмиралтейства: «Государь Император изволил заметить, что в прошедшую ночь, несмотря на чрезвычайное возвышение воды, не производилась пушечная пальба из С. – Петербургской крепости. На вопрос Его Величества о причине сего упущения господин комендант отозвался, что по изданному блаженной памяти Императора Александра Перваго положению, крепость производит пальбу, только когда подает тому сигнал пушка главного Адмиралтейства. Но такового не было».[42]

Подробнее развитие системы штормовых сигналов в Петербурге рассмотрено в упоминавшейся статье автора.[43]

1834 г., 30 августа – 161 см, низшее из опасных, но связанное с важным историческим событием.

По описанию П.П. Каратыгина: «…год открытия Александровской колонны. Накануне этого торжества в ночи с 29-го на 30-е августа жестокая буря со значительной прибылью воды разразилась над Петербургом». Приводим рассказ о ней вдохновенного поэта В.А. Жуковского, воспевшего Александра Благословенного при жизни и после смерти: «День накануне был утомительно душен, воздух давил как свинец, тучи шумели, Нева подымалась, и был в волнах ее голос. Молнии за молниями, зажигаясь в тысяче местах, как будто стояли над городом. Колонна уже стояла на своем месте посреди окружающего ее мрака и бури твердая, как тайная воля спасающего Бога, дабы на другой день под блеском очищенного неба торжественно явиться символом свершившегося „Божия обета“».