Вечная история - С. Г. Малиновски
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Почти сразу после его слов скрипнула дверь и вошла медсестра с подносом. Я быстро прикрылся. Но она не обратила на это никакого внимания. Девушка была незнакомая. Впрочем, в госпитале я лежал не только недолго, но еще и все время спал, так что из обслуживающего персонала, видел только вчерашнюю Машу. Сестричка, тем временем, поставила поднос на тумбочку, кокетливо стрельнула глазками и удалилась.
– Солдат, твоя задача – съесть все, что тебе принесли. Как следует отдохнуть. Вставать уже можно, но очень осторожно, шторы не открывать – чревато. Если почувствуешь себя нехорошо, немедленно вызывай сестру. После захода солнца вон из госпиталя. Ермоленко за тобой пришлет.
И я остался один на один с подносом, на котором находились два вареных яйца, гречневая каша, густо посыпанная сахаром, стакан кефира, литровая банка гранатового сока и два ломтика ржаного хлеба с маслом. Портила эту красоту только плитка гематогена.
Пока Васильев был в палате, голод, вроде, отступил. Но как только я остался один и оценил продуктовый набор, желудок просто скрутило. Как ни странно, начал я с гематогена. Вкус был как всегда, мерзостный, но смел я его в первую очередь. При этом к собственному изумлению, получил удовольствие. Запил я его соком, отхлебнув прямо из банки. В желудке заурчало сильнее, как говорится, аппетит приходит во время еды.
Я схватил яйцо и недолго думая, по привычке, как учила меня мама, тюкнул о собственный лоб, за что и был сразу наказан. По лицу потек желток. Яйца оказались всмятку. Я слетел с кровати и метнулся к умывальнику. Вот тут меня и поджидал первый подводный камень. Двигаться было непривычно легко, но в то же время я чуть не упал. Как выяснилось, координация у меня разрушилась полностью. Мозг еще не научился контролировать многократно увеличившуюся силу мышц. На секунду я застыл в нелепой позе, растопырив руки и слегка присев. Но желток вынуждал двигаться. Поэтому, я очень осторожно, балансируя, словно канатоходец, маленькими шажками пошел к крану. Как бы то ни было, но до раковины я добрался, ни разу не упав. Умывшись, я аккуратно повернулся и, также медленно, направился к кровати. С дальнейшим принятием пищи эксцессов больше не было.
Весь день я ел, отдыхал и заново учился ходить. Обед и ужин мне тоже принесли в палату, но тут все прошло хорошо. Вечером меня в последний раз навестил капитан Васильев. Приказал полностью раздеться и придирчиво осмотрел.
– Здоров, – подытожил он, – даже слишком. И при жизни-то был, не слаб, а сейчас, просто Геракл какой-то. А ну, подпрыгни.
И я подпрыгнул. Несколько выше, чем обычно, но, почти так же, как неделю назад. Приземлился я не очень, но на ногах устоял. Васильев посмотрел на меня разочарованно и буркнул:
– Тренировался, таки. Хвалю. Вот тебе последнее наставление: в течение трех месяцев на солнце не выходить, сверхсилой не злоупотреблять, через месяц явиться на осмотр и переливание крови. Ладно, за тобой уже идут.
Я прислушался и услышал шаги в коридоре. Мало того, я сразу определил, что это Ермоленко, и с ним никого нет. Судя по выражению лица Васильева, он это тоже понял и очень удивился.
Войдя в палату, майор небрежно бросил на кровать вещмешок.
– Одевайся, боец.
На этом мое пребывание в госпитале закончилось. И началась новая загадочная жизнь, в которую я шагнул вслед за майором. А она была действительно, загадочна и неизведанна, но я даже приблизительно не мог представить, что меня ожидает за порогом…
…Ночь. Первая ночь в моей жизни после смерти. Когда я вышел на улицу, на меня обрушились запахи и звуки, о которых я до сих пор даже не подозревал. Это была симфония вселенной, и я замер ошеломленный этим открытием. Майор стоял рядом, ожидая пока схлынет первая волна изумления. Я был благодарен ему за понимание и деликатность. Рядом стоял человек, который знал, чувствовал, видел и слышал как я, или на оборот, я был теперь как он.
– Не ожидал? – негромко спросил майор, – Нравится?
– Да! – только и смог выдавить я.
– Хорошо. Но наслаждаться будешь позже. Сейчас тебя ждет Гроссмейстер.
– Кто? – не понял я, – Я в шахматы ни когда не играл.
– Гроссмейстер, – терпеливо повторил майор, – Александр Никифорович Промахос, комдив и Гроссмейстер наших сил в Афганистане. Он тебя, конечно, два дня назад уже видел. Но протокол должен быть соблюден. Так что быстрее, он ждет.
Я заторопился за Ермоленко и, забывшись, полетел со ступенек. Майор коротко ругнулся, подхватил меня за руку, и потащил за собой.
– Товарищ майор, а что это за представление?
– Обычное. Войдешь, представишься, назовешь дату инициации, имя учителя, мое, имеется в виду. Потом, принесешь присягу…
– Какую? – оторопел я, – Мы уже…
– Это другая! – оборвал меня майор, – Ты, как вампир, должен знать наши законы и выполнять их. Именно в этом ты клянешься перед лицом Гроссмейстера или Магистра, той области, где ты собираешься жить.
– Ух, ты! Значит и законы есть?
– У нас, как в Греции, есть все! – оборвал меня наставник, – А теперь, закрой рот и не тормози. Батя и так не очень доволен.
– Почему? – приказ молчать я проигнорировал.
– Ну, хотя бы потому, что я инициировал тебя без его разрешения. Более того, я даже не намекнул, что хочу использовать свое право на ученика. Он действительно, мог оторвать мне голову, и был бы совершенно прав. Но мне повезло, мы очень давно знаем друг друга, но, самое главное, у меня было право на инициацию любого человека, которого я сочту подходящим для этого. С его согласия, разумеется. Но, с тобой все получилось неожиданно. Я и сам от себя такого не ожидал.
– А если бы у вас не было этого права? – не удержался я.
– Скорее всего, это меня не остановило бы. Я ведь виноват перед тобой. Если бы не я, ты уже бы комиссовался и жил себе спокойно дома. А за ошибки платят.
Он притормозил около штаба. Придирчиво осмотрел меня. Поправил ремень, отряхнул невидимые пылинки, потом удовлетворенно кивнул и мы вошли в дверь. Уже после представления и принятия присяги, направляясь
