Убежать от тирана (СИ) - Тур Злата

Удивительно, даже на приемах, куда муж брал, как обязательный атрибут надежного компаньона и успешного человека, я умудрялась не перепутать имена, распознать шутку и улыбнуться в ответ, осознать, что мне отвесили комплимент и поблагодарить.

Меня словно обернули в несколько слоев газет, как дорогую посуду при переезде, и уложили в коробку, лишив возможности видеть и слышать жизнь. Причем физически никто не ограничивал – делай что хочешь, иди куда хочешь. Я привязана к мужу крепче стальных канатов.

Одно время мне казалось, что я уже смирилась с бессмысленностью своего существования. Единственное, что ее удерживало на плаву – мо малышка, которую я верну. И это бесконечное будущее время – верну! Иногда страх и тоска так накрывали, что хотелось умереть. Но осознание того, что с моей смертью малышка останется совершенно беззащитной, заставляло подниматься и изыскивать ресурсы, пытаться разглядеть жизнь вокруг сквозь мутное стекло бессилия.

Хотя с меня самой защитник – курам на смех.

Надломленная, словно бледный росток, пробивающийся сквозь асфальт, я тоже пыталась пробиться к жизни. Сквозь боль. Сквозь слезы. Сквозь отчаяние. Сквозь ненависть и обреченность.

Я отношусь к тем хрупким и трогательным созданиям, которые не способны на открытое противостояние, на борьбу . Я не способна вгрызаться в глотку и рвать противника, как бультерьер. Я не боец. Скорей похожа на карликовые березы в тундре, которые выживают и в морозы, и под шквалистыми ледяными порывами. Они распластываются по земле, но не ломаются. И после бури вновь поднимаются.

Хотя у всего, наверно, есть запас прочности. После того, как я узнала ужасную тайну монстра, который был моим мужем, я, кажется, потеряла надежду на какие-то изменения.

С каждым разом подниматься становилось все трудней и трудней. Я это уже отчетливо понимала. Осознавала, что инстинкт самосохранения постепенно угасал. Делать бутерброды и порезаться? Легко! Упасть на ровном месте? Сколько угодно!

Даже иногда ловила себя на мысли, что неосознанно напрашиваюсь на внеочередной урок от мужа. Прекрасно изучив до мелочей, что может вызвать его ярость, словно повинуясь чьей-то команде на самоуничтожение, я делала что-то из запрещенного списка. Правда, этот список постоянно расширялся, и как следствие, синяки надолго не исчезали с тела.

А сегодня, словно получив еще один приказ, едва не угодила под колеса. Только я об этом вспомнила, голова закружилась – настолько ярко представила картину. По телу побежали мурашки, и я потянулась за одеялом, то ли чтобы согреться, то ли по-детски спрятаться.

Редкий проблеск интереса к жизни вытащил меня из дома – я решила прогуляться в парк, посидеть у воды, покормить уток. Не так давно посетила мысль, что можно через силу помогать кому-то и хоть таким образом осознавать свою нужность. Однако, даже для того, чтобы записаться в волонтеры, нужно иметь силы. А их-то у меня просто не было, поэтому я заставила себя каждый день делать что-то, что принесет радость. Набраться сил, чтобы выжить, сбежать от тирана и вернуть мою малышку.

Полностью погрузившись в свои мега-планы, я шла, как на автопилоте.

Приближаясь к пешеходному переходу, заметила, что людской поток замер. Бездумно гипнотизируя светофор, отключила все мысли, и как только цвет на нем сменился, первой шагнула на дорожку.

Пронзительный визг тормозов и оглушительный скрежет, как лезвием по нервам, выдернули меня из прострации. На меня, как исчадие ада, надвигался огромный черный джип. От испуга я выставила руки вперед, даже не надеясь остановить этот танк, но он уже и сам встал, как вкопанный. Я же потеряла равновесие и позорно шлепнулась на задницу.

Не понимая, что происходит, испуганно огляделась - я одна украшала собой пешеходную дорожку. Одна, рванувшая, как камикадзе, на красный свет!

Из этого жуткого катафалка выскочил владелец, под стать автомобилю. Коротко стриженый, мощный, тогда он мне показался вылитым братком из криминальных сериалов. Только в отличие от них, одет был не в косуху и джинсы, а в дорогой темный костюм, не скрашивающий его угрожающую внешность, а еще больше подчеркивающий ее, обтягивающий бугры мышц. Этот самый Данил, который сейчас меня поставил перед страшным выбором. Я должна для себя решить: подвергнуть риску себя или его, предостеречь по факту чужого человека или предоставить возможность совести всю жизнь грызть меня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Пока он был абстрактным сыном бывшей жены, мой внутренний контролер, как страус, закопался в песок и не хотел вылезать. Сейчас он стал конкретным Данилом. Импульсивным, горячим, грубым, но, как сказал друг, правильным…

- Ты куда прешься, курица безмозглая! – меня до сих пор передергивает от его рыка. Одним прыжком подлетел ко мне и, схватив за плечи, встряхнул так, словно собирался выбить из меня душу. – Тебе если жить надоело, идиотка, так иди с моста прыгай! А не порти другим жизнь!

Из машины, видя, что дело принимает опасный оборот, быстренько выпрыгнул его спутник.

- Дэн, отпусти. Ты ж ее сломаешь! – потребовал он. И хотя ростом и комплекцией вышедший сильно уступал Данилу, тот нехотя, но все-таки послушался.

Он разжал руки так же внезапно, как и схватил. Как разжимаются клешни, выпускающие мягкую зверюшку в игральном автомате. Я пошатнулась и упала бы, если бы Максим не удержал.

- Ты понимаешь, что она наделала?! Овца тупорылая! Я опоздаю на собственную свадьбу! Ты это понимаешь? – в бешенстве он крутнулся на пятках, будто собираясь в прыжке нанести виртуальному противнику сокрушительный удар ногой. Выкрикивал в исступлении слова и, словно не зная, куда девать руки, принялся яростно тереть нос. – Макс! Ты понимаешь?! Я опоздаю на свадьбу! Пока дпс-ники приедут, пока все оформят! А кто будет платить за ремонт?! А, скажи?!

От водителя ниссана, врезавшегося в него, он отмахнулся, словно от назойливой мухи и, не собираясь заканчивать свой ор, снова насыпался на меня, замершую, как суслик при виде опасности. Он навис над мной, как скала, и, грубо взяв за подбородок, угрожающе зарычал:

- Вот ты и будешь! Потому что я не собираюсь быть крайним! Ты наркоманка, наверно?! Или из психушки удрала?

Я почувствовала, что меня словно накрывает мощной лавиной, и последние слова уже так и воспринимала – как сквозь толщу снега. Мои испуганные глаза с расширившимися от страха зрачками натолкнулись на колючий, пронзающий взгляд.

Словно злой колдун, Данил тогда готов был испепелить несчастную, то есть меня, попавшую в эпицентр его гнева.

Последнее, что я еще успела осознать, были негромкие слова Макса, прилетевшие сзади.

- Дэн, ты что несешь? Пострадавших нет, сейчас оформим Европротокол и разъедемся. Мужик вроде адекватный. Стоит, ждет, пока ты наорешься.

Нервное напряжение было слишком велико, и мне показалось, что кто –то, возможно, даже этот ужасный Дэн, вдруг выключил дневной свет, отрубил все звуки и погрузил мир в небытие. Безвольным кулем я снова начала оседать на землю, но не упала, потому что меня кто-то, очевидно опять Максим, успел подхватить.

Интересно, какому впечатлению верить больше первому или второму? Данил встряхнул меня не только физически. От этого воспоминания снова передернуло. Такой большой, сильный, импульсивный. Под горячую руку ему лучше не попадать.

Да чтоб тебя! Как говорят, голодной куме одно на уме. И я мужчин оцениваю по критерию – насколько сильно может ударить. Совсем атрофировалась как женщина. А сейчас почему –то стало так грустно. Хоть Данил и выглядел злым и жестким, но мне почему –то кажется, что он, если полюбит, будет очень заботливым и нежным. И я даже позавидовала той, которая не дождалась его в ЗАГСе. Если он кинулся меня спасать, значит, уверен, что она поймет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Жалость к себе захлестнула тяжелой удавкой душу, и от бессилия что- либо изменить в своей жизни я готова была расплакаться.

Однако слезы, которые уже подступили к глазам, тут же высохли, как редкие капли дождя в жаркий день.

Чем больше я думаю о Даниле, тем больше понимаю, что не смогу остаться в стороне. И подставлю под удар себя. Если я ему расскажу о дневнике мужа, он же не сможет сдержаться. Он его изобьет, а тот изобьет меня, если совсем не убьет.