Око Эль-Аргара - Эрик Гарднер

— А Орден Равновесия?

— Они еще долго охотились за хаоситами. Мало кому удалось уйти. Хотя и удалось...

Сторм помолчал, потом в упор посмотрел на Гарлина.

— А что думаете вы, учитель?

— В тебе нет зла, Сторм, — ответил маг. — Это я знаю точно. И это для меня главное. Мне известно, как наши враги могут обманывать и манипулировать, склоняя к службе себе вполне порядочных людей. Но я считаю, что даже таким еще не поздно одуматься. Не говоря уже о тебе, который и вовсе ничего не помнит. — Гарлин доброжелательно улыбнулся. — Так ты готов продолжить обучение, ученик?

Сторм благодарно взглянул на мага и кивнул.

— До «волшебного» слова «Тартесс» ты внимательно слушал меня, — продолжил Гарлин. — Значит, ты что-то уже понимаешь по-кельтиберски? Но почему тогда молчал?

— Многое уже понимаю, но произносить трудно... Кельтиберский язык?

— Да, тут в окрестностях много племен. В основном иберы, а дальше на севере кельты. На побережье никийцы, но все они говорят по-кельтиберски. А ближе к Тартессу так еще и турдетане, племена гоблинов. Гномов мало, но тоже есть. Все они говорят на обоих языках.

— А эльфы?

— Эльфы живут сильно северо-восточнее Тартесса, они редко покидают свои леса. Надо ли говорить, что предпочитают они говорить на своем языке, — Гарлин улыбнулся.

— Но вы, учитель, и его ведь тоже знаете? Почему не живете с ними?

— Я был уверен, что все же больше похож на человека. — Гарлин, притворно нахмурившись, упер руки в бока.

— Внешне ничего не видно, — согласился Сторм. — Но если приглядеться...

— Приглядеться?! — У Гарлина разве что глаза на лоб не полезли. — Уж не магическим ли зрением, мой маленький ученик?

Сторм почему-то покраснел. И Гарлин понял почему.

— Хорош же я маг, если я ничего не почувствовал. Может, тебя и учить ничему не придется, особенно если вернется память. — Он рассмеялся. — Что ж, попробуем заняться с тобой магией.

ГЛАВА 4

Зов в пустыне

Морена склонилась к углублению в скале, вытянула губы, чтобы дотянуться до воды. Ей удалось сделать пару глотков. Она осмотрелась. Вокруг расстилалась безжизненная пустыня. Безжизненная на первый взгляд. Цеплялась за каменистую почву камнеломка. Бурые чешуйки, казавшиеся сколами слюды, являлись растением с глубоко уходящим в землю, вполне съедобным корневищем. В норах схоронились от дневного жара пауки. А где-то на дне пустыни затаился Хозяин песков. Морена нашла кустарничек, сорвала стебелек и вернулась к углублению. Взяла полый стебелек в рот, допила с его помощью воду, а найденную в других расщелинах слила в давно опустевшую флягу. Пересекать пустыню днем — самоубийство, но ночью, когда пробуждается тайная жизнь и к поверхности поднимается Хозяин песков — еще хуже. Она вгляделась в плывущий от марева горизонт, сжала зубы и, спрыгнув со скального островка со скудной растительностью, зашагала по песку.

Она рассталась с Ротааригом неделю назад. Он повернул на север в горы, она же решила проверить долину перед пустыней, хоть гоблин и говорил, что это пустая затея. Подойдя к самой границе пустынного края, она развела костер в тени огромного масличного дерева. Этот древесный гигант словно являлся стражем, не пускавшим пески дальше. Он страдал от нехватки воды, но не сдавался, даже спустя тысячи лет принося плоды. Морена зажарила на огне ящериц и личинок, найденных в коре дерева. С Ротааригом она и не такое ела. И вовсе не из-за нужды. Наоборот, золота у них хватало, с тех самых пор, как сородичи Ротаарига разрыли сгоревшую деревню и намыли из породы несколько мешков золотого песка... Морене золото тоже досталось, но Ротаариг научил ее сдерживать свои желания и научил ее выживать. Лишь после этого он привез ее в большой город и оставил под присмотром знатного вельможи, который обязан был гоблину жизнью. Морена стала его приемной дочерью. Ее обучали манерам, языкам и наукам. Несколько раз в год гоблин забирал ее в недолгие двухнедельные поездки, не позволяя городской жизни завладеть умом девушки. И продолжал обучать по-своему. Нет, той ночью, когда Ротаариг сохранил ей жизнь, он не ошибся в своем выборе. Морена старательно впитывала любые знания. Она была способна к колдовству. Но не было, не было силы, которая бы позволила ей творить волшбу. И эту силу они искали. Разрывали древние курганы, перебирали древние сокровища, отыскивая среди них обломки магических артефактов. Ни одного целого после Великого Разлома не осталось. Но и каждая крупинка таила в себе частицу магии. Ротаариг тщательно собирал их и прятал в сундуке в своей пещере. Впрочем, искали они не только артефакты...

Глядя на повисшие над пустыней звезды, делавшие пейзаж в своем мерцающем свете еще более безжизненным, Морена задремала. Почти каждую ночь ей снился один и тот же сон, возвращающий ее в детство. Как Ротаариг гнал своих огненных быков, как привел ее в пещеру, как надел на нее амулет Хаоса. С тех пор минуло десять лет, Морена превратилась в красивую девушку, не знавшую нужды, носившую дорогую одежду и украшения. Вот и сейчас на ней была куртка из плотного и в то же время легкого темно-зеленого шелка, мужские, подогнанные под нее, штаны из прекрасной выделки кожи. Такие же сандалии. На поясе подвязан шелковый платок, но уже из легкого, совсем невесомого шелка, которым она иногда укрывала голову в гриве роскошных, слегка Вьющихся черных волос. Рядом с платком на поясе висел в украшенных изумрудами ножнах кинжал.

Еще у нее была заплечная холщовая сума, в которой лежала фляжка и небольшой запас еды.

Но каждая ночь напоминала ей, откуда она родом. Она рассказала Ротааригу, но гоблин лишь развел руками и отшутился, что когда-то он всего-навсего произвел на маленькую девочку незабываемое впечатление. Это немного успокоило ее, и она почти перестала обращать на сны внимания. Но той ночью, когда девушка остановилась около пустыни, ее сон изменился. В него закрался едва слышный, почти змеиный шепот, разогнавший видения. Наутро она решила не поворачивать на север вслед за Ротааригом, а остаться здесь еще на одну ночь. И вновь все повторилось. Снов не было, а в шипении Морена явно расслышала свое имя. И вдруг из черноты сновидения вынырнул горящий зеленым пламенем крутящийся знак хаоса. Стрелы его вращались подобно часовым стрелкам, но слишком быстро, яростно, словно пытались обогнать само время. И вдруг все восемь слились в одну и указали на неярко вспыхнувшую точку. Морена пробудилась, и ее взор приковала утренняя звезда, повисшая над самым горизонтом. Морена прочертила линию-указатель на песке, а для верности воткнула кинжал, указывающий рукоятью на звезду.