Честный Эйб - Лев Рубинштейн

У берега пристань, от неё в гору поднимается прямая аллея, обсаженная могучими деревьями. С них длинными бородами свисает испанский мох. На верху холма, как древний храм, блистает на солнце беломраморная колоннада господского дома. Вдали виднеются бесконечные поля сахарного тростника. Оттуда утренний ветерок доносит протяжную песню:

— Отец мой, долго ли грешнымНа этом свете страдать?— Сыночек, господь позовёт нас,И цепи с ног упадут.Сыночек, господь не спешит…

Поют негры. В чаще сахарного тростника видны их соломенные шляпы. Они рубят тростник большими, тяжёлыми ножами, рубят целый день с утра до вечера. Они рабы. Цепей на них нет, но достаточно им оглянуться, чтобы увидеть человека с волчьим лицом, который гарцует на великолепном коне с английским седлом. За поясом у него два пистолета, на голове широкополая шляпа, в руке тройная плеть морского образца. Это надсмотрщик. Попробуй разогнуть спину — получишь оглушающий удар плетью.

Пристань и плантация называется «Ле-Дели́с», что значит «Наслаждения». Хозяин плантации мистер Гре́гсон завёл здесь «образцовое хозяйство». Негры у него умирают почти еженедельно, но выгоднее выжать из чёрного все соки и отвезти его на кладбище раньше, чем позаботиться о его здоровье и дать ему дожить до старости. Сахар нынче в цене.

Юг прекрасен! Все это говорят в один голос. Сюда входит всё: и удивительные краски высокого неба, и металлический блеск речных вод, и голоса птиц. Где вы найдёте в северных штатах апельсиновые рощи, гранатовые деревья, кусты жасмина и алоэ, речные заводи с болотными кипарисами, где в отдалении бродят целые стаи красноногих фламинго?

Для двадцатилетнего Эйба Линкольна это было увлекательное путешествие.

Плыли они на большой плоскодонке, которую Эйб сколотил собственными руками по заказу Джеймса Дже́нтри, самого зажиточного человека в их краях. У этого Джентри было больше тысячи акров земли, и даже сама деревенька, в которой стоял его дом, называлась по его фамилии «Джентривилль».

Лодка была нагружена солёной свининой и мукой в бочках, чтоб не сырела на протяжении полутора тысяч километров пути по воде.

В таинственной предрассветной тишине, когда над Миссисипи ещё вьётся синий туман и фонарь на лодке бросает вокруг себя мутный, лунный ореол, Эйб, стоя у руля, услышал голос с берега:

— На лодке! Послушайте там, на лодке!

Сын Джентри, Аллан, который был начальником экспедиции, проснулся и поднял голову из-под одеяла.

— Чего вам надо? — закричал он.

— На другой берег! — ответил голос с мягким южным акцентом. — Плачу два доллара за перевоз!

Аллан почесал затылок.

— Два доллара! Эти южане не жалеют денег. Стоящая цена а, Эйб?

— Кто они такие и почему у них нет лодки? — подозрительно спросил Эйб.

— Вовсе не обязательно каждому человеку иметь лодку, — ответил Аллан. — Может быть, заболел кто-нибудь из семьи на той стороне и им срочно надо переправиться через реку… Правь к берегу!

На берегу, в кустах, сидели двое: белый и негр.

Белый не был похож на джентльмена. На нём была клетчатая рубашка, довольно грязная и мятая. И лицо у него было мятое, всё в складках и рябинах. На затылке у него красовалась широкополая шляпа, а на ногах жёлтые болотные сапоги, покрытые грязью.

На негра ни Аллан, ни Эйб не обратили особого внимания. Это был самый обыкновенный «полевой негр», рослый, плотный и широколицый.

— Ребята, мне срочно нужно на тот берег, — сказал белый, перелезая через борт.

— Вы, кажется, говорили о двух долларах? — вежливо спросил Аллан.

— Да, и вот они!

Белый вложил в ладонь Аллана две монеты и прихлопнул их сверху своей грубой рукой.

— Спеши, парень, — сказал он и полез в карман за трубкой.

Негр молчаливо уселся на корме. Глаза его бегали по сторонам.

Эйб встал за руль, Аллан оттолкнул лодку шестом.

— Везёте товар? — спросил белый. — Вы, видать, из северных штатов?

Аллан объяснил ему, кто они и куда едут.

— О, Новый Орлеан! — значительно сказал белый. — Прекрасный город! Там есть что посмотреть таким ребятам, как вы. Лучшая еда, лучшие напитки, лучшие песни, самое тонкое обхождение…

Аллан почтительно проговорил: «Да?» В этот момент Эйб кивнул ему головой и указал глазами на руки чёрного. Они были скованы тонкой цепью.

— Что вы смотрите, ребята? — усмехнулся белый. — Это беглый негр, я поймал его.

— Вы охотник за беглыми неграми?

— Ничуть. Это мой негр.

Негр отвернулся в сторону, и Эйб явственно заметил, что он улыбается. Белые зубы очень хорошо видны на чёрном фоне.

Эйб удивлённо поднял брови. Пользуясь тем, что Аллан и человек в жёлтых сапогах пустились в разговор о красотах Юга, юноша нагнулся к негру и спросил тихо:

— Тебе нравится эта цепочка, чёрный?

Негр заулыбался ещё больше.

— О масса, это для виду! Я иду на свободу!

— На свободу? В цепях?

— Да, масса, я уже раз сбежал, а меня поймал и продал этот добрый человек и дал мне немножко денег. И мы условились, что я сбегу ещё раз.

— И он продаст тебя вторично?

— Нет, масса, теперь он поможет мне уехать в свободные штаты и ещё даст мне денег, чтоб я мог выкупить жену. Моя жена кухарка на плантации «Ле-Делис». Так что всё в порядке, масса. Я это вам говорю, потому что вы не южанин, но вы никому об этом не рассказывайте. Я еду на свободу.

— Так эта цепь для отвода глаз?

Негр кивнул головой и затрясся от сдержанного смеха.

— Ну ты, черномазый! — сердито крикнул человек в сапогах.

— Это он нарочно, — шепнул негр.

— Странные нравы на Юге, — проговорил Эйб.

Через полчаса они высадили обоих на правом берегу Миссисипи. Место было глухое, заросшее тростником.

— Здесь, вероятно, полно аллигаторов?[2] — сказал Аллан.

Человек в сапогах усмехнулся:

— Они нас не трогают, мы ведь им соседи. Я потому здесь высаживаюсь, чтоб не делать крюк по дороге. Отсюда прямой путь на ферму. Прощайте, друзья!

Обе фигуры скрылись в высоких тростниках. Бравый Аллан Джентри, скрестив руки на груди, долго смотрел им вслед.

— Мне это не нравится, Эйб, — сказал он. — Если это его собственный негр, почему он не перевёз его на пароме в дневное время. Зачем ему понадобилось окликать лодку на рассвете?

Эйб рассказал ему об улыбке пойманного.

— Помог ему бежать, — переспросил Аллан, — и везёт его на свободу? Ох, Эйб, да ведь этот парень в сапогах просто аболиционист. Он украл негра, а мы помогли ему переправиться через реку!

— Ты напоминаешь мне бродячего торговца, который изо всех сил старался всучить покупателю цепочку для часов, — сказал Эйб, — а когда у него купили эту цепочку, он вытащил из кармана часы, заплакал и сказал: «Как же я теперь буду носить часы без цепочки?»

— Что ты хочешь этим сказать? — запальчиво спросил Аллан.

— То, что дело сделано и раскаиваться поздно, — сказал Эйб. — Давай держать курс на левый берег.

— Давай, — сердито отозвался Аллан. — А всё-таки два доллара — это большие деньги.

— Два доллара? — повторил Эйб. — Да, деньги немалые. Но я всё никак не могу забыть, как этот чёрный улыбался.

— Что особенного в том, что он улыбался? — рассеянно отвечал Аллан. — Ну-ка, возьми руль покрепче, Эйб, а то нас отнесёт на милю ниже пристани.

На пристани Ле-Делис два всадника галопом скакали по аллее.

Один из них был вряд ли старше Эйба. Он сидел на коне, стройный, как кипарис. Его белый шарф вился за плечами, словно флаг. На нём был широкий синий пояс, лакированные ботфорты и расшитая шнурами курточка испанского образца.

Второй всадник был постарше и пошире в плечах. На его смуглом лице выделялись чёрные бакенбарды и тонкие усы червяками свисали на подбородок. У обоих всадников в руках были двустволки крупного калибра.

— Эй, молодцы, вы не видели на реке рослого негра с широкой мордой?

Вопрос был обращён к Аллану Джентри.

Аллан помялся.

— Я не знаю, о каком негре вы говорите, сэр, — медленно произнёс он, — но одного негра мы действительно видели милях в четырёх вверх по реке.

— Вверх по реке? В четырёх милях? — спросил старший всадник. — Это странно, потому что собаки ведут нас в другую сторону. Видишь ли, парень, у нас сбежал негр, по имени Аполлон. Раньше он принадлежал французам, и его звали Жозе́ф, но хозяин переименовал его. Это очень хитрый негр, от него можно ожидать всяких фокусов.

— Самый удивительный фокус вашего Аполлона, — сказал Аллан, — заключается в том, что он заковал себя в цепи и нашёл себе хозяина — белого. Я полагаю, что это вовсе не тот негр. Так что мы не можем сообщить вам ничего утешительного.

— Заковал себя в цепи? А кто его хозяин?

— Не могу ничего сказать вам, сэр. Некий молодец в жёлтых сапогах выше колен и в грязной рубашке. Он утверждал, что поймал своего негра, и мы перевезли их на правый берег.