Рокси №14, январь-апрель 1988г - Журнал

— ТЫ СВОБОДНО РАЗГОВАРИВАЛ ПО-АНГЛИЙСКИ? ТЕБЯ ПОНИМАЛИ?

— Я сначала очень дергался — вдруг у меня будет не тот английский, или меня перестанут понимать. А потом я сел в такси, где шофером был китаец, который понимал еще хуже меня. Тут я успокоился: если человек с таким английским работает в Нью-Йорке таксистом, то мне волноваться нечего.

— А КАК НАСЧЕТ НАСИЛИЯ?

— Я, признаться, не сталкивался. То есть, был один случай… Мы выходили из кабака, часть во главе с Дэвидом Боуи сразу пошла, а я задержался с остальными — ждал, пока они решат, кто куда едет. Пока они разобрались — мне пришлось догонять пешком по улице. Я на полном ходу заворачиваю за угол и попадаю в центр разборки двух компаний негров, выясняющих отношения с ножами в руках. Неподалеку — полицейский, — который следит лишь за тем, чтобы они не мешали уличному движению. Они мне сразу: "Проходи, проходи!". Я задерживаться не стал. Потом… Был момент — мы с Кенни Шафером пошли утром I января по Нью-Йорку. Впечатление фантастическое: абсолютно пустой город, всё закрыто, людей нет, все как-то дома оттягиваются. Мы идем — пустота, гулко.

Вдруг навстречу выходит старик в норковой шубе до пят, с собакой на поводке. Из подъезда дома выходит старушка, тоже с собачкой. Стоят, курят. Мы мимо проходим, воздух вдыхаем… да-а… Травой пахнет. Вот во время этой прогулки я видел кровавый след вдоль всей улицы. Но, я думаю, если у нас I января походить по улицам, вполне можно увидеть подобное. Хоть у меня на лестнице.

Ну, и Кенни мне как-то предложил пойти погулять в Сентрал-парк. Я несколько удивился — еще по песням Лу Рида помню, что место сомнительное. Да нет, — говорит Кенни, — это всё в другом конце, а здесь гулять можно.

— КТО ЕСТЬ КЕННИ?

— Кенни — это Кенни Шафер, человек, сидящий на наследии Джимми Хендрикса, и имеющий связи в музыкальных кругах. Оплачивала мою поездку "Белка Инк". Мы с Кенни и с юристкой, которая работала с ХУ, с Тауншендом и другими, связывались с различными компаниями грамзаписи, на предмет выпуска пластинки — моей с разными музыкантами. Мы побывали в «Полигрэме», "Эй энд Эм", в "Уорнер Бразерс". Но контракт заключили с "Си Би Эс", хотя там предложили меньше денег, чем в других компаниях.

— ПОЧЕМУ?

— Там очень кайфовый президент — Уолтер Етникофф, старый, русского происхождения парень. Мы понравились ему, а он нам. Классный дядька, ему "от винта" вообще всё. Мы выпили виски и заключили контракт.

— И КАКИЕ МУЗЫКАНТЫ ПРЕДПОЛАГАЮТСЯ?

Тут дело вот в чем. Мы не имеем право называть имена музыкантов с которыми будем работать. Назвать имя — только отпугнуть человека. В общем, идея зависит от того, насколько я подружусь с определенными музыкантами, насколько мне и им будет в кайф работать вместе.

— РАССКАЖИ ПРО МУЗЫКАНТОВ, С КОТОРЫМИ ТЫ ОБЩАЛСЯ. ДЭВИД БОУИ?

— Это — безумно обаятельный человек. Его медиум — это общение вот так, в кругу, с кайфом. Мы провели с ним целую ночь, шляясь по кабакам. Он меня встретил как старого друга, которого не видел лет пять. Сразу стал показывать свой новый фотоаппарат, который может делать разные фени — наложения, удвоения и всякое такое. Очень светский человек. Тащится на общении, и у него это блестяще получается. Любую неловкость в языке или еще где — снимает мгновенно.

И пошло — про кино, про Уильяма Берроуза, про технику работы со словами. Ну — то есть, берешь страницу, складываешь её, опускаешь на следующую и у тебя половина слов с этой стороны, а половина — с другой. И смотришь, что хорошее — записываешь.

Мне было очень приятно, что я был так принят с их стороны. Дэвид предложил мне поменяться сапогами. Мы поменялись. За всё время он сказал две серьезные фразы: "Если я тебе понадоблюсь для записи — можешь на меня рассчитывать". И вторая: "Не дай им сделать из всего этого очередной американский альбом". То есть, он все время имел в виду, что предстоит что-то сделать и, несмотря на всю оттяжку, думал об этом. Это на меня произвело сильное впечатление.

— А ПОЧЕМУ ДЭВИД ТАК ВЪЕХАЛ?

— Он знал меня по записям. Он и Игги.

— А КАК ИГГИ?

— Игги — браток! Я ему спел песенку, он завелся, сразу стал свои видеозаписи ставить. Обалденно классный мужик. Вот я вижу, что он с большим трудом оперирует пультом включения аппаратуры, и спрашиваю: а что так, собственно? Выясняется, что у него впервые в жизни стереоаппаратура, а до этого он слушал «мыльницу». То есть, денег у человека никогда не было. После «Бла-бла-бла» он немного приподнялся, снял квартиру, поменьше, чем моя, но с видом.

— ДЖОРДЖ ХАРРИСОН?

— Чисто номинально. Выглядит абсолютно как на фотографиях.

— МАЙКЛ ДЖЕКСОН?

— Еще более номинально. Просто находились в одном кабаке, были представлены.

— ДЖУЛИАН ЛЕННОН?

— С ним я общался. Мальчик, на которого свалилась вся эта слава — и отца, и собственная. Тяжело быть 24-летним человеком, на которого все глаза. Он уже привык немного к этому, но чувствует себя неловко. Не может писать песни в Нью-Йорке, ездит для этого в Швейцарию. Я предложил ему поехать в деревню — там хорошо получается.

— ФРЭНК ЗАППА?

— Мы были у него на репетиции — в огромном ангаре. Я был после обеда, задремал, потащился, присел за колонкой. Заппа подошел, посадил меня в место, где лучше слышно — стал объяснять смысл песни — республиканцы, демократы… Я сначала ничего не мог понять. Он гонял там свои старые вещи — с "Зут Аллюрес", «Апострофа». Одно начало он прогнал раз 18 — что-то ему там было не так. Правда, по-моему, лучше не стало, но он успокоился. При этом всё происходило в день его рождения.

— ДЭЙВ СТЮАРТ ИЗ "ЮРИТМИКС"?

— Очень мало общались, он просто наложил гитару на экспериментальный трек, — «Пепел», на русском, но другой вариант. Стюарт наложил на это соло-гитару. Такую крутую, что я был сдут, в пять минут. Ho нам надо было спешить, мы опаздывали на какую-то встречу. Стюарт дико обиделся: он в своем десятиметровом лимузине приехал, правда, жил он через улицу… Но потом прислал письмо, что ему будет очень интересно поработать. Это второй реальный человек, с которым я хочу работать.

— А С ДЕББИ И С КРИСОМ?

— У них свои дела.

— ТО ЕСТЬ, НЕ ПОЛУЧИТСЯ?

— Могло бы получиться, но зачем мучиться?

— ПЛАСТИНКА ПО УСЛОВИЯМ КОНТРАКТА ВСЯ БУДЕТ НА АНГЛИЙСКОМ?

— Я имею право на 30 % материала на русском.

— И ЧТО ЭТО БУДЕТ?

— По идее, "Серебро Господа Моего" и «Город». Я боюсь говорить об этом, потому что концепция пластинки может заставить меня всё сделать на английском.

— БОРЯ, НО ВЕДЬ «ГОРОД» — ЭТО НЕ ТВОЯ ПЕСНЯ.

— Я и хочу Алексею Хвостенко и Андрею Волохонскому кайф этой пластинкой поддержать.

— ТЫ ИХ ТАМ ВИДЕЛ?

— Нет, я никого из эмиграции не видел. Не хотел видеть. Сразу попросил, чтобы меня оградили от этого. Виделся только с одним своим старым другом и с Барышниковым в его собственным кабаке.

— И КАК БАРЫШНИКОВ?

— Глаза треугольные от тоски. Единственный, кто говорил там со мной о политике. Но я через пять минут сбежал. Он очень хорохорится, но видно, что тоскливо. Там очень тоскливо. Я пробыл там три с половиной недели, и через десять дней после того, как туда попал, начал дико хотеть домой. Звонил в Россию все время. Не дозвонился, что самое смешное. Хотел дозвониться до матери, узнать, как Люда, как Глеб. Что вообще происходит.

— ПОСКОЛЬКУ ТАКИЕ ВОПРОСЫ НЕИЗБЕЖНЫ, — ЧТО ТЫ ПРИВЕЗ ОТТУДА?

— Портостудию, синтезатор. Люде шмотки, Глебу игрушек. Гитару там оставил, кучу пластинок. Не переправить всё это. У меня и так был перевес на 450 долларов. За меня «Белка» платила. А тратить еще чужие деньги было бы не в кайф.

— КАКОВА ОБЩАЯ ДУХОВНАЯ АТМОСФЕРА В АМЕРИКЕ? ЭТО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ОБЩЕСТВО ИЗОБИЛИЯ, ПО ТВОИМ ВПЕЧАТЛЕНИЯМ? ТО ЕСТЬ, ЕСЛИ ТЫ ЧЕГО-ТО ХОЧЕШЬ, ПОЛУЧАЕШЬ ТУТ ЖЕ?

— Если у тебя есть деньги. Почти всё. Старых записей Донована ты не найдешь. Хочешь вечером выпить — позвони, тебе принесут. Хочешь закуситъ — позвони. Это класс. Не надо думать ни о какой фигне.

— ВОТ МЫ СИДИМ ВСЮ НОЧЬ, РАЗГОВАРИВАЕМ, НО НАМ НИЧЕГО НЕ ПРИНЕСУТ. ЕСТЬ ЛИ ТАМ ОБРАТНАЯ СИТУАЦИЯ: ТЕБЕ ВСЁ ПРИНЕСУТ, НО РАЗГОВАРИВАТЬ НЕ О ЧЕМ?

— Я был в выгодной ситуации, потому что вокруг меня было общество, где можно было поболтать. Не богема, а круг людей, которые уже за границей какой-то тусовки. Потом, там все занимаются делом, и довольны, что занимаются делом. Вот у нас река в узкой щели как бы течёт, а там разливается широко, медленно. Если хочешь что-то делать — пожалуйста, делай. Если сделаешь так, что это кому-то интересно, то это класс. Но, как правило, этого мало кто может добиться.

— А ЕСТЬ ЛИ У АМЕРИКАНЦЕВ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О БУДУЩЕМ?

— Нет. Лос-Анджелес — крайнее выражение этого. Вот стоит красивый холм, на холме роскошный дом на подпорках, в нем раньше жил Кенни. Он забыл как-то выключить воду в ванной. Вода размыла почву, дом упал. Кенни, увидев это, не выходя из машины, уехал в Нью-Йорк. Если там будет землетрясение, половина Лос-Анджелеса рухнет. Никого это не волнует. Им в голову не приходит, что что-то может быть. Будущее будет такое, как сегодня.