Дорогое аббатство - Терри Биссон

Она не стала снимать маску и не проронила ни слова. Только натянуто поклонилась и снова отступила назад.

Так они молча стояли и смотрели, она в маске, он без. Чего-то ждали от Коула и Ли, но чего именно? Коул хотел сделать снимок, но побоялся. Мужчина с женщиной походили на дикарей. А что, если они решат, что камера — это особый вид оружия? Молчание прервал Ли. Он поднялся на ноги, поднял за собой и Коула и прежде, чем тот успел сообразить, что происходит, вытащил его из планера на поросший травой склон.

— У-у-ух! — Коул удивился, что земля под ногами твердая, и он не провалился сквозь траву, как сквозь облако. Вот он — в будущем, и все вполне реально. Теперь он не просто наблюдатель. Ли сунул маленький компьютер в один из карманов своей ужасной куртки. Он словно оцепенел.

Коул топнул ногой о землю — настоящая. Значит, и будущее, это будущее, тоже настоящее? Неизменное?

— Вот!

Элизам протягивал им две куртки, которые держала до этого женщина в маске. Коул надел куртку. Она была мягкая, как шелк, но тоньше. Даже небольшой карман для камеры имелся.

Ли взял куртку в руку. Очевидно, он не хотел расставаться со своей.

— Bienvenido, — повторил Элизам. — Нас послали встретить вас. Мы ждем уже два дня.

— Кто послал? — спросил Ли. — Teine ustedes algo роr nosotros?[14]

— Los Viejos.[15] — Элизам обнял Ли за плечи, и они стали подниматься по склону в сторону развалившегося здания. Женщина шла за ними. Коул почувствовал, что он выпадает из игры, будто во сне, только очень хотелось в туалет.

— Тут есть туалет? — спросил он. — Hay bafio?

Женщина обернулась и показала рукой вниз по склону. Коул пошел в ту сторону, откуда слышался плеск волн. Травяной склон переходил в каменистый уступ, который резко обрывался к воде. С высоты десятифутового утеса он увидел, как в воде играют с бревном тюлени.

Коул помочился на камни. Тюлени взглянули наверх, заметили его и начали лаять. Они были небольшого размера, серо-черного цвета, с черными глазами-пуговками, длинными усами и блестящими клыками.

Коул улыбнулся и пролаял им в ответ.

Но тут он разглядел, что играют они вовсе не с бревном, а с человеческим телом, серым и бескровным. У тела были оторваны руки и почти не было лица. Тюлени подбрасывали его мордочками, и тело переворачивалось в воде.

Коул содрогнулся, застегнул молнию на брюках и поспешил вверх по склону. На полпути он вспомнил про камеру и остановился, но потом пошел дальше.

Ему совсем не хотелось снимать такое.

В развалинах за обрушившимися низкими стенами стояла геодезическая палатка, натянутая в виде тента на два изогнутых шеста. Ли вместе с мужчиной и женщиной зашли под ее навес и сели на землю у небольшого очага. Коул сфотографировал эту уютную сценку, а потом присоединился к ним. Куртка либо была электрической, либо содержала какое-то специальное химическое вещество — в ней становилось очень тепло.

Низкие бетонные стены не пропускали ветра. Несомненно, это развалины студенческого союза — все, что от него осталось спустя сто, пятьсот, а может, и тысячу лет. Но почему же тогда не было ощущения чего-то странного? Почему все вокруг, даже тюлени, казалось ему, Коулу, совершенно нормальным и обыденным?

Может, все дело в Силле, который, как и прежде, вырисовывался на фоне неба, подобно спине динозавра. Или в тишине.

Туман рассеялся; на юге (если только они действительно находились в районе пролива Лонг-Айленд) океан сливался с небом. На севере, за Силлом, в небе собирались серые тучи.

Элизам аккуратно подбросил ветку в огонь.

— Простите за такой маленький костер, — сказал он по-испански. — У нас мало дров. — Хотя он снял маску, в глаза Ли или Коулу он не смотрел.

— А что это за тюлени-убийцы? — по-английски спросил Коул.

— Тюлени-убийты? — в ужасе переспросил Ли.

Коул рассказал ему все, что видел.

— Тюлени-вампиры, — пояснила женщина в маске. — Самое великое ваше изобретение.

— «Мое» изобретение?

— Вода открывает все новых мертвецов, — каким-то безжизненным голосом сказал Элизам. — Вы не будете возражать, если я снова надену маску? Мне так легче говорить.

— Как хотите, — ответил Коул. Какая, к черту, разница. Элизам снова надел маску. Идиотская улыбка выглядела лучше, чем его безжизненное лицо.

— Во время приливов, — сказал он, — вода вскрывает могилы, отпирает двери. В отличие от других крупных млекопитающих, тюлени-вампиры процветают. Здесь, в Новой Англии, осталось много мертвых, одни только мертвецы. Ледники все еще за сотни миль на севере, но жить здесь уже невозможно.

— Y ustedes?[16] — спросил Ли. Испанским он владел ненамного лучше английского.

— Мы живем в Майами, но нас послали сюда, чтобы встретить вас. Мы оба специалисты по поздней английской культуре и языку. У нас есть записи, фильмы. Мы знаем, как люди говорили в ваше время, как писали.

— Envian роr quienes? — снова на испанском спросил Ли. — Кто послал вас?

— Los Viejos, — ответил Элизам. — Из будущего.

— А что это за Старики? — продолжал Ли по-испански.

— No lo sabemos.[17]

Никто не знает, кто такие Старики, что им нужно. Элизаму и его спутнице в маске с оскалом просто велели встретить здесь Ли и Коула и отправить их дальше.

— Отправить нас куда? — спросил Коул, но ему никто не ответил. Они сделали вид, что не услышали его, и продолжали болтать по-испански. Коул понимал смысл их разговора. На одном из академических серверов появилось послание.

— Nos da sus nombres,[18] - сказала женщина. — Доктор Ли. Коул.

— Доктор Коул, — поправил ее Коул. — Доктор Уильям Веллингтон Коул.

— Lo siento.[19]

— Да, хорошо. — Коула все это стало утомлять. Что это за люди? Почему они говорят по-испански, ведь он его почти не понимает? Женщина сидела по другую сторону костра. Коул дотронулся до щеки и ткнул в нее пальцем. — А к чему эти чертовы маски?

— Это выражение нашей печали, — ответил по-английски Элизам.

— За ними мы прячем свой гнев, — добавила женщина.

— Гнев? На что вы разгневаны?

— На вас. — Она сняла маску. Ее глаза были такими же серыми и безжизненными, как у Элизама. На вид ей было около двадцати пяти лет. Цвет лица у нее был белый, но волосы жесткие, а скулы широкие. Бабушка Коула, которая сама была наполовину белой, называла подобный тип «африканская примесь».

— Мы разгневаны на вас за то, что вы сделали. И что не сделали. — Говорила она бесстрастно.

Что сделали и что не сделали. Женщина поднялась на ноги.

— Можно я скажу? — спросила она, ни к кому в частности не обращаясь.