Влюбленный Шекспир - Энтони Берджесс

Что же до другой, символической палки, майского дерева, то уже скоро стараниями пуритан, искореняющих идолопоклонство, эта традиция в Уорвикшире будет изжита… Майское дерево, украшенное букетиками душистых цветов и пахучими травами, пуритане называли не иначе как вонючим идолом. Времена менялись, и прежняя вольница уходила в прошлое… Но эта нежная ночь все-таки будет полна смеха и веселья, и наутро ритуальное дерево-божество, увешанное венками и лентами, доставят домой на повозке, запряженной волами, и на кончиках рогов каждого вола тоже будет по маленькому букетику… Небольшие группы молодежи разбредались по роще, а затем каждая компания распадалась на отдельные пары. Девушка Уилла должна была ждать своего кавалера на поляне. Сгущались сумерки, запад был охвачен заревом заката, а на востоке уже была кромешная тьма.

Четверых новоприбывших встретили радостные крики и смех. Где-то совсем рядом глухо стучал старинный барабан, тоненько выводила мелодию флейта и трубил рог Робин Гуда (что ж, достойная встреча для легендарного Уилла Скарлетта). Юноши быстро отделались от своих корзинок с провизией, вязанок дров и потрепанных плащей. Уилл заприметил в толпе кое-кого из своих знакомых: Тэппа, Робертса, Маленького Нуна, Брауна, Хокса, Диггенса, Все они были со своими девушками; Но где же его подруга?

Она тоже была здесь, но с другим парнем. Увидев Уилла, девушка засмеялась и помахала ему рукой. Уилл почти не знал своего соперника; белобрысый мальчик — не то Бригг, не то Хоггет, или Хаггет, сынок не то пекаря, не то мельника. Он совсем не был лучше юного перчаточника — крикливый юнец со светлым пушком на лице и маленькими поросячьими глазками. Сонет в нагрудном кармане жег грудь сочинителя, готового провалиться сквозь землю от стыда и злости. Сердце Уилла будто разлетелось на мелкие кусочки, подобно холодному пирогу, оброненному на каменный пол кухни. Уилл повернулся и бросился бежать прочь от своих приятелей, а те кричали ему вслед: «Ага! Ему невтерпеж! Его уже припекло!» Дик Куини побежал за ним. Он заметил все и все понял.

— Да здесь и без нее девок полно, — пытался он урезонить приятеля. — На кой черт она тебе сдалась…

— Оставь меня.

— Я пойду с тобой.

— Мне никто не нужен. — Уилл рванул одежду на груди, отчего во все стороны полетели пуговицы, и достал ненужный теперь сонет. — Вот, возьми. Может, тебе удастся стать ее очередным ухажером. Может быть, это поможет тебе купить ее расположение после того, как ей наскучит этот олух.

Дик Куини взял протянутый листок, недоумевая, что бы это могло быть. Уилл убежал. Дик снова принялся звать его, просил вернуться, но преследовать не стал.

Куда ему было бежать? Не в лес, не в церковь, не на пруд и не домой. Оставалась пивная. Ведь он как-никак был при деньгах. Тьма быстро сгущалась, кровавое, зарево над западным горизонтом погасло. Пивная тем вечером была переполнена бедняками — это была толпа нетрезвых, дерущих глотки, как сычи, оборванцев, которые принесли с собой запах грязного тела и смрадное дыхание. Совершенно неожиданно перед глазами Уилла возник вид величественного Лондона

— красные башни над зелеными водами реки, по которой плывут белые лебеди… Он протиснулся вперед и занял место на скамье рядом со старым закопченным пастухом, от которого пахло дегтем. Обломанные ногти пастуха были обведены темной каемкой грязи. Пытаясь перекричать гул голосов, старик что-то громко доказывал своему соседу — такому же худощавому и подслеповатому старику, который время от времени согласно кивал и что-то шамкал беззубым ртом. (И что, ты думаешь, я тогда сделал? Я встал и прямо так и сказал: «Попрошу внести залог по четыре пенса за дюйм!» Вот прямо так и сказал, точно тебе говорю.) У обслуживавшей Уилла девицы за корсет была засунута большая ромашка. Юношу порадовали эти большие округлые груди, туго стянутые снизу корсетом и покачивающиеся в эдаком уютном гнездышке; девушка открыто, по-деревенски улыбнулась ему. Он выпил. Наверно, она приняла его за щедрого красавчика, благородного господина, носящего перчатки. Звякнула монетка, широким жестом брошенная на стол. (На, возьми, это тебе за труды. — Благодарствую, вы очень добры, ваша светлость, храни вас Господь.) Уилл выпил, велел принести еще; у него при себе было шесть пенсов, и он не уйдет отсюда, покуда не пропьет все до последнего гроша.

В пивной говорили охотно, много и громко, стараясь перекричать друг друга. …А вот кое-кому уже больше не растить ячмень и не собирать урожай. Ага, не то умер от свища, не то отравился какой-то дрянью, точно не знаю. Давай, наливай еще, не откажусь. А кто откажется-то? Вера, верность — все это сплошная ложь и обман. …И сосед Уилла вполголоса выругался.

И вот уже, усталый, он подходит К темнеющим воротам царства мертвых, И Цербер многоглавый говорит:

«Остановись! Кого ты ищешь, смертный?»

«Того, который Трою покорил.

Смертельный дар послал он всем троянам.

Его ищу — и всю его команду…»[6]

— У лошади будут глисты, точно-точно. И твоего упертого христианина тоже не минет чаша сия.

Уилл вышел на улицу, чтобы справить малую нужду, и едва не упал, споткнувшись о лежащего на земле пьяницу. Вот и взошла луна. Юноша живо представил свою бывшую подругу в объятиях соперника, его голый зад, посеребренный светом луны и совершающий ритмичные движения. Кровь клокотала от праведного гнева, Уилл жаждал отмщения. Он устроит им неслыханный скандал, прогонит их голыми по дороге, будет стегать березовыми прутьями, готовый растерзать, убить коварную изменщицу… Но сначала он как следует напьется, пропьет все свои шесть пенсов.

Итак, решено. Он будет накачиваться элем в компании безмозглых, звероподобных деревенских мужланов, этих похотливых жеребцов с кружками в грязных мозолистых руках. Он будет слушать байку, которую рассказывает бродяга с крысиными шкурками на поясе и остроконечным колпаком на голове. Жанровая зарисовка из жизни сельских пьяниц. Так пей же вместе с ними, будущий благородный господин Уилл! Хохочи в пьяном угаре вместе с батраками Томом и Диком, вместе с чудаком по прозвищу Черный Джек из Лонг-Комптона. Лондон ждет тебя — но немного позже…

Ну что, молокосос, съел?.. Чего-чего? Да мне на тебя вообще плевать. Что, захотел по зубам? А ты вообще заткнись, потому что ты просто сопливый урод. А я был на войне и даже знаю по-голландски. Ik от England soldado. Ugifme to trinken. Кто врет, я вру? Ну погоди, сейчас я ему зубы-то пересчитаю! Уж я ему задам! Вы все тут просто деревенский сброд, а вот этот щенок может уже считать себя покойником. Эй ты, сопляк, ты мне уже надоел. Сейчас я тебе накостыляю! Мое оружие — простой кулак, но чтобы разбить твою наглую рожу, его вполне достаточно!