Брак по-австрийски - Юлия Петрова

Про сюрприз я скажу тебе в следующий раз. Так для тебя будет еще интереснее:).

Крепко целую! Твой Петер

Сорок семь! Это немного расстроило меня. Петер никак не выглядел на свой возраст, и я ни за что не дала бы ему сорок семь. Разница между нами составляла двадцать один год – очень много. Но назад пути не было. По большому счету, я бы не изменила своего отношения к Петеру, даже если бы выяснилось, что ему пятьдесят семь и что он ест на завтрак маленьких детей. Я влюбилась в него до одури, и это чувство заняло всю меня, полностью. Ничтожным остатком разума я понимала, что так нельзя, что я попала в какую-то сеть и капитулировала без всякой борьбы, что думаю и веду себя как заводная жабка и что общение с Петером в одну секунду стало единственным смыслом моей жизни. И, может быть, все это неправильно. Нельзя так безрассудно кидаться в крайности… Наверное… Теоретически… А на практике получалось иначе. Почему-то все это мне нравилось, и я хотела еще и еще. Как наркоман. Как самый настоящий торчок.

Мой ответ был таким:

Дорогой Петер!

Не могла дождаться твоего письма и сразу же отвечаю.

Конечно, разница в возрасте – это не страшно. Если мы подходим друг другу – остальное совершенно не важно. Но для того, чтобы окончательно во всем убедиться, нам надо встретиться. В какой-то момент писем становится недостаточно. Мне было бы очень интересно пообщаться с тобой с глазу на глаз.

Думаю, стоит немного рассказать тебе о моей семье. Я практически одна. Родители умерли. Папы не стало совсем недавно, и я до сих пор не могу прийти в себя после его смерти. Из всей семьи остался только брат, которому 36 лет. Он живет в другом городе, и мы не очень часто видимся.

Когда ты пишешь, что объездил всю Европу, – это значит, что и на Украине ты тоже был? А в Киеве? Если да, как тебе наш город? Было бы очень интересно узнать твое мнение!

Я поищу тебя в Skype. Если увидишь сообщение от кого-то со странным именем Whistler-m – это моих рук дело. Имя взято из песни «The Whistler» моей любимой группы «Jethro Tull». Она отражает оптимистичную сторону моей натуры.

Буду заканчивать. Надеюсь скоро услышать твой голос!

Целую!

Мария

К письму я приложила несколько портретных фото, которые еще не присылала Петеру.

А отправив письмо, набрала в поиске Skype имя steuerberater62. Система немедленно выдала мне профиль с той самой, первой и моей любимой фотографией Петера. Я послала запрос на добавление в контакты и написала незатейливое: «Hi! It’s Maria»[1]. Видимо, Петер не был онлайн, потому что ответа сразу не последовало. Но я даже обрадовалась. Первый разговор вживую был очень важным, и я безумно волновалась. Мне хотелось поговорить, но одновременно с этим – и оттянуть разговор. Я сама напросилась на общение, а теперь пасовала. Все мои чувства сплелись в какой-то невероятный клубок, и я не могла в них до конца разобраться. Единственное, в чем у меня не было сомнений, – это в том, что я люблю этого человека.

Надо сказать, что волновалась я еще и по другой причине. Петер писал по-английски не идеально, он допускал немало ошибок, и видно было, что владеет он этим языком отнюдь не в совершенстве. Поэтому я боялась, что вживую мы можем друг друга не понять или понять как-то неправильно.

Хотя – чему быть, того не миновать.

И все же…

Я поняла, что меня бьет мелкая дрожь. Напряжение было невыносимым.

«Завтра!» – решила я и отключила Skype.

Этим вечером я решила просто тихо помечтать о Петере…

Утром уже пришло письмо от Петера:

Дорогая Мария!

Спасибо большое за твои фотографии! Они все разные, но ты везде одинаково красивая. Твое лицо, твои губы, твои глаза… Все идеально. Извини, что не могу тебе прислать такие же хорошие фото со мной.

Мне очень жаль, что твоего отца больше нет. И мне близка твоя боль. Я сам недавно потерял отца, и это трудно пережить. Но, если ты живешь достойно, по зову сердца, твой папа будет доволен. Я думаю, наши умершие родственники все видят и все знают. И мы должны поступать в жизни так, чтобы они могли нами гордиться.

Я был на Украине, но только не в Киеве, а в Симферополе. Мы с друзьями прилетели на самолете. Было очень ветрено, посадка получилась довольно сложной. Но мы отлично погуляли по городу. О Киеве я, конечно же, много слышал. Он, должно быть, очень красивый.

Мария, когда ты мне пишешь, я уже заранее знаю, что ты скажешь. Как будто мы знакомы много лет. Разве это не странно?

Я очень хочу семью. Ты действительно думаешь, что уже готова? У меня была девушка из Чехии. Мы жили вместе, но каждые две недели она уезжала домой к своей семье. Это было ужасно, почти все уикенды я проводил один. Но я доверял ей. А она изменила мне с мужчиной из Чехии. Поэтому теперь мой самый большой страх – это что женщина не может справиться с серьезными отношениями. Я немного боюсь начинать что-то новое, хотя очень этого хочу. Не думай, я не стану ограничивать ничью свободу, я просто мечтаю о настоящих, зрелых отношениях. Я готов отдать себя любимой женщине на 100 %. Главное, чтобы она не предала меня… Все остальное не важно. Может, я наивный? Как ты думаешь?

А мой маленький сюрприз – это то, что я могу прилететь в Киев через две недели. Ты хочешь встретиться? У тебя будет для меня время?

Если хочешь, мы можем сегодня поговорить в Skype. Я буду ждать онлайн во время обеденного перерыва в 12.30. У нас разница во времени один час, так что для тебя это 13.30. Очень надеюсь услышать твой голос!

До связи, дорогая Мария! Целую и обнимаю.

Твой Петер

К концу письма я завизжала в голос. Как это, должно быть, глупо смотрелось со стороны! Благо я была одна, и никто не смог бы застать меня визжащей в монитор.

Петер хотел прилететь на Украину и встретиться! В это было бы трудно поверить, если бы не мое странное, всепоглощающее чувство, что иначе и быть не могло. Так что его сюрприз оказался на поверку не таким уж и сюрпризом. Я знала, я верила, я была уверена. Моя жизнь неожиданно превратилась в сказку, а сказки строятся по законам жанра, ведь так? И законом жанра именно этой, моей сказки был скорый приезд любимого. А после… Мне казалось, что дальше должно было последовать логичное продолжение: «И жили они долго и счастливо».

Окрыленная, преисполненная энтузиазма, я немедленно открыла Skype. Нет, волнение по-прежнему оставалось, но оно было приятным, а не удушающе тошнотворным, как вчера вечером. Теперь разговор с Петером казался логическим продолжением письма, которое сделало меня счастливой. А значит, он тоже должен был принести мне счастье.

Пока я ждала половины второго – а до назначенного времени оставалось чуть больше часа, – мои мысли кружились вокруг одного и того же: «Интересно, какой у него голос? Что он скажет? Каким будет первое слово?» Я не стала заранее готовить фразы. Мне хотелось, чтобы наш разговор был непринужденным и естественным. А для этого, как написал Петер, надо было следовать зову сердца.

Наконец, незадолго до тринадцати тридцати, Skype оповестил меня, что Петер вошел в систему. И буквально сразу после этого последовал звонок…

Я с нетерпением нажала на зеленый значок телефонной трубки. На том конце послышался легкий шумок, а затем:

– Мария?

Голос был необычным. Нежным и приятным, но не совсем таким, как я его себе представляла. Хотя уже через секунду мне показалось, что это был единственно возможный голос для такого человека. Все мое Я безоговорочно принимало Петера и впитывало все, что с ним было связано.

– Да?

– Привет.

– Привет. У тебя приятный голос.

– М-м… Спасибо. Я как раз собирался сказать тебе то же самое.

– Спасибо.

Мы оба запнулись. Последовала секундная пауза.

– Как дела? – спросили мы одновременно и рассмеялись.

– Хорошо, – ответили оба в унисон и снова принялись смеяться.

– Я не мог дождаться, когда мы услышим друг друга, – сказал Петер. – Извини, я немного волнуюсь.

– Ничего страшного. Я очень рада, что ты позвонил.

– Я тоже очень рад!

А затем наше волнение разом как рукой сняло, и мы принялись непринужденно болтать на самые разные темы. Говорили об Украине, об Австрии, о наших интересах, о наших мечтах. Почему-то Петер общался на английском лучше, чем писал. Он делал мало ошибок, на которые я совершенно не обращала внимания. Для меня важнее было то, что он говорил, а не как.

Пятьдесят минут пролетели словно одно мгновение. И только когда Петер воскликнул: «Ох, да ведь мой обеденный перерыв скоро заканчивается!» – я поняла, что наш разговор длится необычайно долго. И, хотя нам обоим очень хотелось продолжить, пришлось прерваться.

– Мне совсем не хочется прощаться, – сказала я. – Но если тебе пора идти…