Наставник (СИ) - Жигалов Александр

И Миха поглядел. Ничего так стена. Каменная. Надежная. Холодная только, несмотря на жаровни и середину лета.

- То есть, я могу…

- Можешь.

- И ты так просто об этом говоришь?

- Почему бы и нет? Госпожа будущая баронесса, - а вот теперь она определенно издевалась, не над Михой, конечно, и без улыбки, одним лишь тоном, как умеют лишь женщины, выказывая и презрение, и отношение свое к этой самой баронессе. Вот только и боялась она её теперь, пусть даже страх скрывала. А Миха вот все одно чуял. – Не стала бы молчать. Убивать меня не выгодно.

- Расскажи еще, - проворчал Миха.

Хотя и вправду убивать кого-то желания не было.

Совершенно.

И не то, чтобы совесть мучить будет. Может, конечно, и будет. Теперь, когда Миха себя вспомнил, он, прежний, никого не убивал и вообще мама учила женщин уважать. Мама точно не одобрила бы и, может, сказала бы, что девочка не виновата, что жизнь у нее была тяжелая. Или еще причину какую нашла бы.

И поглядела бы так, с укоризной, отчего прежний Миха смутился бы.

И проникся бы.

К счастью, мамы здесь не было, а вот магичка имелась. Сидела с невозмутимой физией. И явно готовилась торговаться.

- Во-первых, я действительно хороший целитель. А он тебе, судя по всему, лишним не будет.

- У меня уже есть один.

- Если ты о девочке, то зря. Она не целитель. Я не понимаю природы её силы. Она способна вернуть мертвых. Возможно, преобразовать плоть, но это не совсем то, что нужно. Целитель нужен будет не только тебе, если ты решишь здесь остаться. В замке сотни людей. И они болеют, что взрослые, что дети… детей тебе не жаль?

- Манипулируешь.

- Извини. Сложно избавиться от старых привычек. А ты чересчур добр. Это не осталось незамеченным. И не только мною.

Вот ведь.

И главное, возразить нечего. Целитель и вправду нужен. Даже там, в старом Михином мире, дети болели. Он помнит, пусть и память эта довольно абстрактная. Но там имелись педиатры и прочие нужные доктора, еще поликлиники, анализы и больницы.

Антибиотики.

А тут – одна наглого вида девица альтернативой всему вышесказанному. Миха потер шею, которая почему-то зачесалось и буркнул:

- Есть хочу.

- Не спеши. Голод в твоем положении нормален. Ты несколько дней питался лишь медовой водой. Но телу нужно привыкнуть. Если поспешишь, оно станет отторгать пищу. А во-вторых… ты теперь питаешься моей силой. И если вновь подойдешь к краю, мы тебя вытащим.

- К этому краю ты меня подвела.

- Не спорю. Я могу принести клятву.

- Ваши клятвы, как показывает практика, ничего не стоят.

- Смотря какие, - она выдержала взгляд. А глаза у нее седые. Точно. Миха подбирал, подбирал и наконец понял, что ему напоминает этот цвет, то ли белый, то ли серебряный.

Седину.

- Есть еще кое-что. Конечно, мы сбежали. И этого не оставят без… скажем так, последствий. Пока мой старший брат пытается удержать власть, но рано или поздно, он сумеет освоиться. И вспомнит об отступниках. Потребует выдать.

Она сцепила пальцы. Тонкие. Белые. Слишком уж тонкие и чересчур белые, будто кукольные.

- Поэтому ты мне нужен.

- Я?

Вот уж не было печали.

- Ульграх – старый род. Могучий. Пусть Теон и не удержит всех, но сил у него останется достаточно, чтобы устроить неприятности.

- А я, стало быть, встану на пути его и защитю. Тьфу, защищу? Или как там, правильно?

Она умела улыбаться, так, неловко, виновато, отчего становилась похожей просто на хрупкую слабую женщину. И захотелось даже поверить.

Миха не стал.

С тоской поглядел на опустевшую миску. Вот пожрать бы он не отказался.

- Возможно, у тебя получится. У нас всех получится. Вместе.

- Может, мне проще вас вернуть? Обменять вот на какого-никакого целителя? У твоего брата, глядишь, и отыщется кто подходящий? Ему вы. Мне – целитель и благодарность…

А вот теперь она разозлилась. Ишь, глаза полыхнули пламенем. Будь у Михи нервы послабее, отшатнулся бы. Но местная жизнь как-то психику закалила, что ли.

А может, Дикаря стоило поблагодарить. Даже не дернулся.

Но главное, что вариант-то реальный.

И брата своего она по-настоящему боится, не так, как Миху. Наверное, и вправду чует, что Миха добрый, что претит ему убивать вот так, без причины. И с причиной претит.

- Не делай так, - попросила Миара, опустив взгляд. – Пожалуйста. Это… и тебе не выгодно. Меня Теон использует. Не знаю как. Во благо рода.

Эти слова она выплюнула.

- А вот Винченцо он убьет. Сперва выпотрошит. Вытащит все, что он знает. И убьет. Потом же придет сюда. И не оставит в этом замке живых.

Миара говорила тихо и спокойно. Но вот Миха почему-то поверил.

- Зачем ему это?

- Затем, что… в мир давно уже не выходили вещи Древних. Не знаю, был ли мой отец в курсе, или старый барон скрывал. Или они договорились, что куда вероятнее. Отец был достаточно умен, чтобы понимать, что не все тайны стоит тревожить. А вот Теон другой. Он узнает о вещах Древних, что избрали хозяином обычного человека. И признали право за другим человеком, касаться их. И о самом этом… другом человеке. Слишком необычном, чтобы не обратить на него внимания. И о девочке из мешеков, которая умеет возвращать мертвецов. Видишь, сколько причин сюда заглянуть?

А ведь не врет.

Точно не врет.

И главное, каждое слово в Михиной душе отклик находит. Кто бы ни был этот самый Теон, он ведь не один. И… и погано.

Очень погано.

- Хорошо, - Миха откинулся на спинку кресла и поглядел на магичку. А она выдержала его взгляд. – Что ты предлагаешь?

- Женись на мне.

- Ты… - Михе показалось, что он ослышался. – Совсем долбанулась?

Глава 5

Глава 5

К замку де Варрен до заката добраться не успели. Ирграм помнил остаток вечера. И то, как шел он за жрецом, пытаясь не отстать, тяжело переставляя ноги, ибо сила вновь ушла, а он ощутил себя более человеком, чем когда бы то ни было. И ночью шли.

И спешили.

И в какой-то момент Ирграм просто потерялся в черноте леса. Но продолжил идти. А потом очнулся, осознав, что лежит на влажных мхах. Одежда промокла. Пахло пряной лесной подстилкой и еще слабо – цветами. Над ним клубился туман, и в этом тумане слышались голоса.

Много голосов.

Вот смех. И смеются над Ирграмом. Он точно знает. Над его беспомощностью, над его глупостью, над наивностью.

Потом смех сорвался, превращаясь в плач, такой горестный, что Ирграм сам не выдержал и разрыдался. Он вдруг ощутил себя ребенком.

И вспомнил.

Многие из того, что полагал похороненным в памяти. А теперь она выталкивала одну за другой картины. Рынок. Грязь.

Люди.

Собаки.

Кусок лепешки, который он ест быстро, пока не отобрали. Смех. Камни, что летят в него. Дети жестоки, особенно, когда жестоки взрослые. А они Ирграма не любят. И мать его.

- Ублюдок, ублюдок! – кричал туман, надрываясь.

- Идите вы на…

Ирграм заорал и захлебнулся тяжелой этой белизной.

Успокоиться.

Нужно успокоиться. Выстроить щит. Память ожила не сама по себе. Имело место ментальное воздействие. Кто-то или что-то коснулось сознания, будоража его.

Именно.

Ирграм справится. Ему давно не шесть лет. И даже не семь. Он не мальчишка, который выживал на задворках города, но маг. Взрослый. Состоявшийся.

Именно.

Он не просто сумел вырваться из того болота, которое сожрало его мать, да и не её одну. Он стал лучшим. Он поднялся настолько, насколько это вовсе возможно для человека безродного.

Мысли поплыли. Слезы сменились шепотом, в котором теперь чудились обещания чего-то. Славы? Денег? Власти? Разве Ирграму не хочется власти? Настоящей? Такой, которая есть у Высоких родов? Разве никогда-то не сравнивал он себя с ними? С теми, кому многое было даровано свыше просто по праву рождения? Разве не думал, что он умнее?

Честнее?

И у него будет шанс. Всего-то надо, встать и сделать пару шагов.