Один день в Древних Афинах. 24 часа из жизни людей, живших там - Филипп Матисзак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В самом низу жриц ожидают две другие корзины. Продолжая хранить молчание, девочки опускают свои тяжелые ноши и водружают себе на головы новые. Теперь им предстоит трудный путь наверх, обратно к алтарю Афины Полиады. Наконец они возложат новые корзины на алтарь, и взрослые жрецы завершат церемонию. Выполнив эту жизненно важную миссию, аррефоры будут освобождены от своих обязанностей.
СВЯЩЕННЫЙ РИТУАЛ
Самое подробное описание этого ритуала оставил Павсаний в своем «Описании Эллады» (1.27.3). Рассказ в этой главе следует его тексту.
Разумеется, может возникнуть вопрос: в чем смысл этого таинственного ритуала? Чтобы ответить на него, нужно вспомнить о самых первых аррефорах – сестрах по имени Герса и Аглавра. В мифическое время на заре существования города сама Афина вверила им таинственную корзину, строго-настрого запретив заглядывать внутрь. Корзина хранилась рядом со священной оливой Афины – деревом, растущим около святилища богини по сей день.
Сгорая от любопытства, Герса и Аглавра спустились в подземную пещеру, чтобы изучить содержимое корзины втайне от богини. То, что они увидели, в буквальном смысле свело их с ума: девушки ринулись вверх по ступеням и погибли, сбросившись с Акрополя.
Считается, что в корзине находился маленький Эрихтоний, который позднее стал первым царем Афин. После того, как один из богов попытался изнасиловать Афину, та бросила на землю кусок ткани, запачканный семенем ее обидчика. И такова была сила божественного семени, что от его контакта с землей родился ребенок. По всей видимости, следствием причудливых обстоятельств рождения Эрихтония стало то, что он далеко не сразу принял человеческий облик. До тех пор разумнее было прятать его в корзине.
Афину глубоко оскорбило то, что Герса и Аглавра нарушили данное ей обещание. Поскольку разгневанные боги никогда не отличались избирательностью, она пригрозила наказанием всему городу. Потому-то современные аррефоры и проводят свой ритуал. Они торжественно демонстрируют, что афинянки могут носить священные корзины богини, даже не пытаясь заглянуть внутрь. Видя это, Афина сдерживает свой гнев и не мешает священной оливе покрываться росой. А затем олива зацветает, и вместе с ней цветут все оливковые деревья Аттики.
Значение олив для Афин трудно переоценить. Без оливок не обходится ни один прием пищи, а оливковое масло используют не только для приготовления блюд и лекарств, но и для стирки, и в масляных лампах. Жизненно необходимо, чтобы Афина благословила священное дерево обильной росой – поэтому так важны аррефоры. Недаром их название означает «приносящие росу» [17].
…пришла Афина и в присутствии Кекропса вырастила оливу, которую теперь показывают в Пандросии. <…> боги изрекли приговор, согласно которому эта страна должна была принадлежать Афине, так как Кекропс засвидетельствовал, что Афина первой вырастила там оливу.
Псевдо-Аполлодор. «Мифологическая библиотека», 3.14[18]
Разумеется, девочки не могут все время готовиться к самой важной ночи в их жизни. В их обязанности также входит изготовление священного одеяния для Афины во время праздника Халкеи и приготовление священного печенья, которое используется для жертвоприношений. Жрицы получают такое же образование, как и другие афинские девочки, а в свободное время бегают по всему Акрополю (правда, им приходится носить тяжелые покрывала, и их всюду сопровождают суровые телохранители). Если маленькая жрица купит какое-нибудь золотое украшение, оно будет считаться посвященным богине.
Исполнив свой долг перед богиней, бывшие аррефоры порой принимают участие в других священнодействиях. Некоторые участвуют в торжественных процессиях в честь Афины в качестве канефор – носительниц корзин, символизирующих дары богини афинскому народу. Так или иначе, невозможно представить себе жизнь в Афинах без аррефор, и, когда одна из них внезапно и тяжело заболевает, это не сулит городу ничего хорошего. Неудивительно, что стражи сразу же поспешили разбудить Фека.
– Оставьте нас ненадолго, – приказывает врач, оказавшись на пороге небольшой спальни. Вокруг кровати стоит столько взволнованных людей, что ему едва удается разглядеть свою маленькую пациентку.
Фек дожидается, пока все посторонние покинут комнату. Наконец он заходит внутрь и бережно усаживает так и не пришедшую в себя девочку на кровати. Кожа у нее теплая, на лице – бледный румянец. Она все еще тяжело дышит. Внезапно пациентку начинает обильно тошнить. Фек сразу же переворачивает девочку на живот, укладывает ее себе на колени и начинает похлопывать по спине, помогая ей очистить дыхательные пути. Затем он бросает взгляд на свою запачканную рвотой тунику. Неожиданно его лицо озаряет догадка. Фек уже и не помнит, когда ему удавалось так быстро поставить диагноз.
Спустя несколько минут Фек выходит к людям, столпившимся у входа в комнату. В одной руке у него скомканная туника – никакой другой одежды на нем нет. Впрочем, это совершенно не смущает врача: афинские мужчины нередко появляются на людях обнаженными. Размахивая своей туникой, он объявляет:
– Девочке ничего не угрожает. День-два – и она будет совершенно здорова. До тех пор пусть пьет воду и соблюдает постельный режим. Можно немного каши, когда к ней вернется аппетит. Жрица очистилась, кризис миновал.
Мать девочки облегченно вздыхает, а потом робко спрашивает:
– Очистилась? Так это был злой дух?
Несколько секунд Фек молчит, а затем кивает.
– Именно такой ответ я дам жрецам. Нам предстоит серьезный разговор…
Про себя Фек отмечает, что для жрицы этот разговор ничем хорошим не обернется. У нее впереди несколько неприятных дней очищения.
Врач делает знак начальнику стражи храма.
– Можно тебя на пару слов?
Фек и начальник стражи останавливаются в тени портика
