Замочная скважина - Кейси Эшли Доуз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она любит разъяснять отчиму, почему он не прав, любит обмусолить все аргументы за свою точку зрения, любит строить из себя обиженную даму в беде, с театральной небрежностью поднося ладонь ко рту с легким всхлипом всякий раз, когда Питер, как ей кажется, в своем запале переходит всякие допустимые границы. Один раз, например, она так сделала, когда отчим вменил ей, что из-за постоянного транжирства их общих денег на ее косметические процедуры, им теперь не хватает на оплату коммунальных услуг и маме следовало бы в следующем месяце поумерить свой бьюти-аппетит.
Я бы не сказала, что Питер совсем нищий, но по сравнению с папой – с которым мама жила перед этим больше 15 лет, не зная слова «нет» и ограничений по кредитке – конечно, несколько беднее. У «совсем нищих» нет телевизоров и блендеров, а у тех, кто «несколько беднее» они есть, только старых моделей и с отваливающимися частями.
– Нара? – повторяет он, снимая ботинки.
Наконец, слышится гулкий грохот, напоминающий больше стадо бизонов. Это моя сводная сестренка спускается со второго этажа. Когда она появляется в прихожей, ее кудрявые волосы, как всегда, распущены (однако, сейчас этим больше напоминая какой-то нераспутанный клубок ниток), апатичный взгляд скользит по каждому из нас с таким выражением, словно она надеялась кого-то не досчитаться. Потерялся по дороге, сбила машина – что угодно, лишь бы народу поменьше.
После тяжело вздыхает, поняв, что все на месте. Облокачивается о косяк, из-за чего ее огромная футболка чуть задирается. Еще одна привычка Нары – дома она всегда ходит только в огромных футболках. Они могут походить на платья, а могут на мини юбки, но они никогда не обтягивают, и в целом, это похоже на то, что она вечно обмотана полотенцем или донашивает вещи старшего брата.
Тапочек на ногах нет, потому я могу видеть ее обгрызенные ногти. Такие же и на руках, она не стесняется своей вредной привычки (ни одной из них). Но при всей этой внешней небрежности, от нее всегда приятно пахнет, и она достаточно симпатичная, даже когда не старается над этим.
Просто.. мама называет это стилем «хиппи», Нейт «кэжуал», а Питер отмахивается и отказывается разговаривать на тему внешнего вида своей дочери хоть в стенах дома, хоть за их пределами.
– Как Эби? – уточняет мама, грациозно скинув босоножки и, едва касаясь пола, точно волшебная фея, подойдя к падчерице – не было проблем?
– Нет – скучающе отвечает та, толком не раскрывая глаз, точно ее только что выдернули из кровати – спала почти все время.
Остается лишь надеяться, что она говорит об Эби, а не о себе.
– Ты ее кормила?
– Она не кричала. Вас не было меньше часа! – вплескивает, наконец, руками – можно подумать, неделю с ней сидела. Иди сама смотри.
– Нара – одергивает Питер – я сейчас не в том настроении и если не хочешь огрестись за чужие грехи, то лучше держи рот на замке.
– Как страшно – фыркнув, закатывает глаза.
– Не хочешь узнать, как прошла наша встреча? – все еще пытается вернуть разговор в мирное русло мама (что с Нарой невозможно в принципе).
– А смысл? – жмет плечами – ответ я знаю. Дерьмово, как и всегда, потому что твой бывший муженек то еще дерьмо.
Я жду, что Питер теперь уже вконец взбеситься, но это заключение, судя по всему, напротив ему точно бальзам на душу. Мама тоже не спешит ее поправлять за грубость, потому что общая суть ее устраивает. Нейту как-то по барабану и остаюсь только я, но зная склочный характер Нары – мне совсем не хочется прокатиться на хренах в безуспешной попытке отстоять честь отца.
В итоге Питер с мамой уходят в гостиную (как я и ожидала), с шумом закрыв за собой дверь. Нейт, выудив из кармана папин подарок, гордо демонстрирует его Наре. У той впервые за этот день просыпается интерес и, изъяв наушники, она присвистывает, оценивающе их разглядывая:
– Улетная тема.
– Их нам, кстати, подарил дерьмовый бывший муженек нашей мамы – не могу удержаться, наблюдая это лицемерие.
Зная Нейта, он даст Наре еще и походить с этими наушниками, и она еще будет ими даже пользоваться больше, чем он. Притом, что заплатил за них наш отец, которого она при каждом удобном случае костерит.
Нара, вдевая один наушник в ухо, переводит на меня бесстрастный взгляд:
– Ты давно с зелеными волосами не ходила? – злорадная усмешка – или, наоборот, понравилось?
А, ну да. В нашу предыдущую ссору Нара подмешала в банку с моим шампунем красящий пигмент (на удивление стойкий) и я ходила с грязно-болотным (не ярко-зеленым, как на красивых фотографиях) цветом волос еще около недели, всячески стараясь заплетать волосы в косы, хвосты или прятать в капюшонах толстовок, что стали моим вынужденным атрибутом одежды на тот отрезок времени.
– Просто уточнила – тихо добавляю, опустив взгляд, и спешно ретируюсь в свою комнату на втором этаже.
Всю мою воинственность, как ветром сдуло, стоило только представить, что через эти адские унижения с цветом волос придется пройти снова. Хотя, Нара достаточно изобретательна – вряд ли стала бы повторятся. Скорее всего, придумала бы что-то новое и еще более худшее.
Порой создается такое ощущение, что из нас троих я самая младшая (причем с большой разницей) и старшие брат с сестрой постоянно меня тюкают, едва родители отворачиваются.
Не знаю, в какой момент Нейт с Нарой успели так сдружиться, но мы с ним точно никогда не были в таких близких отношениях. В детстве, когда мама еще занималась нами больше, чем собственным отражением в зеркале (а началось это у нее больше трех лет назад, когда мне едва исполнилось 14, а Нейту 13 лет) – мы часто проводили время вместе. Были не друзьями, но хотя бы не задирали друг друга. Могли вместе сыграть в гольф за домом (да, у папы пентхаус был не в пример дому Питера), волейбол или баскетбол. Могли устроить прятки, и сами же потеряться, ища друг друга. Могли устроить войну с водяными пистолетами.
Но все это было
