Агония памяти моей (СИ) - "AdrianaDeimos"

— Так, Дойл, по лицу вижу, что легче тебе если и стало, то ненамного, поэтому расскажи, что происходит внутри и в голове сейчас, — я стараюсь говорить как можно мягче, но всё же так, чтобы у него не возникло желания отмахнуться от меня.

Коннор на секунду замирает, словно прислушиваясь к ощущениям.

— Голова почти прошла. Руки, ноги вроде тоже уже не так сильно выламывает… Но тут всё по-прежнему горит огнём, — он кривится, кладёт ладонь под рёбра и закрывает глаза.

Понятно… Прикрываю веки, ощущая, как вспышки мигрени становятся всё ярче с каждой секундой. Как же я устала. Не спрашивая разрешения, ложусь с Коннором рядом. Интересно, зачем пожилому Адаму двуспальный диван? Но, надо признаться, чертовски удобный диван. Хотя я, наверное, уснула бы сейчас даже стоя. Пусть и всего на полчаса… Перевожу взгляд с потолка на Дойла и вижу немой вопрос, застывший в его круглых глазах.

— Мне тоже нелегко пришлось, — устало говорю я. — Непросто удерживать мужчину, в котором… Кстати, сколько в тебе килограмм?

Он смущается и отводит в сторону взгляд.

— Я бы хотел остаться один сейчас, — закрыв глаза, произносит Коннор.

— А я бы хотела отдохнуть немного, если ты не против, — слегка недовольно бурчу я. — Пару минут полежу и уйду в другую комнату, не беспокойся. Но учти: одного я тебя больше не оставлю. Понадобится взять подлиннее отпуск — возьму. Хочу убедиться, что ты восстановишься и будешь не опасен для Николь… И для себя самого в том числе.

Пару недель назад я называла этого человека «профессор» и обращалась на «вы», а сейчас лежу рядом с ним и диктую условия, хотя… Я всегда диктую условия, даже если мои оппоненты этого не замечают.

Кажется, начинаю понимать, почему Коннор хотел остаться один. Вздрагивания становятся всё более частыми. Слышу, как стучат его зубы, и как он отчаянно пытается не застонать. Ох уж эти сильные мужчины… Мне кажется, что я даже без своих способностей и физического контакта могу сейчас ощущать его боль. Это связь так отражается внутри меня?.. Но попытки Коннора лежать ровно, вытянувшись в струну, и заставить себя молчать, я чувствую сильнее.

К чёрту всё! Трибунал или костёр «священной Инквизиции» — мне плевать. Я больше не могу смотреть, как он мучается. Я могу и, главное, хочу ему помочь. Резко сажусь, свешивая ноги с дивана, и кладу руку Коннору на живот. Начинаю очень аккуратно и нежно водить ладонью вокруг пупка, постепенно увеличивая радиус. В первые минуты это может вызывать усиление болевых ощущений, поэтому нужно действовать очень осторожно. Вижу снова расширенные глаза и отвисшую челюсть.

— Что ты делаешь? — он ошарашено смотрит на меня.

— Молчи! — ровно произношу я, прикрывая веки. — Пожалуйста, сделай сейчас, как я прошу. Закрой глаза и постарайся расслабиться.

— Адриана, убери руку! — он рычит на меня, но не делает никаких попыток убрать её сам. А может, понимает, что это то же запястье, которое уже пострадало от его рук?

— Заткнись и делай, как я сказала! Доверься мне… — он не даёт мне сконцентрироваться, поэтому эту фразу я говорю голосом, которым обычно отдаю приказы, тут же понимая, что он — не мой подчинённый, и так нельзя. Поэтому я меняю тембр и очень мягко, превозмогая себя, произношу: — Коннор, прошу тебя.

Наши глаза встречаются. Я вижу, как он борется с собой. Неужели я настолько ему неприятна?

— Там, в ванне, ты же мне поверил. Поверь и сейчас… Пожалуйста.

Позволяю моей энергии проникнуть в тело Коннора, одновременно усиливая связь и полностью открываясь навстречу его ощущениям. Я пока не до конца научилась пользоваться созданной мной по неосторожности связью на расстоянии, но через физический контакт запустить его энергию в себя куда проще. Я по пальцам могу пересчитать, сколько раз я так делала для других людей, а вот для Коннора уже второй раз за месяц. Но мне сейчас действительно важно знать и понимать, куда направить поток своей силы. Ещё одно движение, ещё один вдох… Пламя перед глазами разгорается сильнее, поглощая нити энергии Дойла.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ох… Меня буквально перекашивает от интенсивности переживаемых им ощущений. Коннор действительно не лукавит и не преувеличивает — ему адски больно. Конечно, не так, как в больнице, когда я вытащила с того света и снова вдохнула жизнь. Так ведь Дерек говорил? Связь формируется лишь тогда, когда обычного человека или другого Посвящённого покидают остатки жизненных сил, а ты вдыхаешь в него свою энергию, наполняя тело ею до основания. И уже до конца жизни чувствуешь в себе того, кого привязал, так как в нём бурлит фонтан твоей силы. Чувствует ли тебя спасённый? Хороший вопрос! Дерека, который связал меня с собой, я не чувствую, но, возможно, он просто не позволяет мне этого. Но даже если бы я тогда знала, что Коннор умирает, поступила ли бы я иначе? Пошла бы я на осознанное создание этой привязанности? Но смысл сейчас думать об этом. Сделанного не вернёшь, и я должна сконцентрироваться на других ощущениях и другой ситуации.

Чувствую, как мышцы живота Коннора стягивает ещё больший спазм от моих прикосновений. Понимаю, ему неприятно. Я для него не то, что бы враг, но и не совсем друг. Но ничего, сейчас пройдёт пару минут, и он забудет об этом… Ускорим процесс. Второй рукой я поднимаю его байку, и ладонь уже касается голой кожи. Движения становятся более интенсивными: моя вторая рука также начинает гладить её сверху вниз. Взгляд Коннора с непонимающего становится откровенно злым. Он явно не хочет, чтобы я сейчас нарушала его границы.

— Адриана, что ты делаешь? — яростно рычит Дойл.

— Я сказала: молчи… Закрой глаза, сейчас сам всё поймёшь!

Вижу гнев в его зрачках и не думаю, что он позволит мне оставить руки там, где они лежат. Жду, что сейчас могу полететь с дивана или получить пощечину, понимая, что ему стало ещё хуже. Энергия словно притягивает его боль к моим ладоням. Сейчас, Коннор, потерпи всего минуту… И вот, кажется, даже без расслабления и закрытых век процесс начинается. Напряжённые, как струны, мышцы медленно расслабляются под ладонями, таят, как масло, а взгляд Коннора становится мутным. Дойл проваливается в блаженное состояние. Замечаю, как он начинает дрожать от того, что боль растворяется.

И тут я снова слышу в голове изводящий меня уже несколько дней голос Антона, который говорит, что организм строит новые связи, избавляясь от чужеродных клеток, и это провоцирует сильные боли, галлюцинации, расстройства систем органов. Да, понимаю, но это так бесчеловечно оставить Коннора с этим всем наедине, хотя что ещё здесь можно сделать, ведь препараты… Господи! Эхом слышу следующую реплику Хендрикса: «Сперви буквально большими буквами прописала, что в этот процесс нельзя вмешиваться: нельзя колоть обезболивающее или принимать какие-то препараты». Меня словно электричеством прошибает. Но я ведь… Я ведь тоже… Обезболивающее?! И если нельзя принимать таблетки, не наврежу ли я Коннору своей силой? Я резко отдёргиваю руку, а он, почувствовав прервавшийся контакт, протяжно и жалобно стонет, морщась. Он перехватывает моё запястье и кладёт ладонь обратно на живот.

— Я не знаю, как ты это делаешь, но прошу тебя… Я так устал от этого кошмара, — бормочет Коннор с закрытыми глазами. Кажется, он сейчас не совсем понимает, где находится и что с ним происходит: моя энергия его одурманила.

— Коннор, — я всё же аккуратно убираю руку, склоняюсь к его лицу и ласково провожу пальцами по щеке, словно желая вернуть его из забытья. — Я зря это сделала. Помнишь, что говорил Антон про таблетки? Это в какой-то мере то же самое. Я боюсь тебе навредить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Сложно представить что-то более вредоносное, чем навязчивое ощущение, будто твой живот разрывается изнутри, — Коннор распахивает веки, и его взгляд более ясный, чем буквально минут десять назад. — Он так болит, что я не могу спать, сидеть, лежать… А если и засыпаю ненадолго, то мне начинает казаться, что внутри меня снова растёт эта тварь. Или Невада, когда меня резали по живому. Я уже ни о чем другом думать не могу. Несколько раз порывался купить обезболивающее, но я помню, что сказал Антон. Можешь считать меня слабым…