Шутник - Уорнер Лоу

Музей открывался в 10 утра. Я позвонил в пять минут одиннадцатого.

— Ну? Ну?!

— Спокойнее. Спектроскоп занят. Как только выяснится, позвоню.

Я оглянулся. Марии не видно. Я позвал жену.

— Пап, она ушла! — крикнула в ответ Мелисса.

— Куда?

— Покупать подарки к рождеству. А к двум ей в парикмахерскую, делать прическу.

— А ты чем занимаешься?

— Подарки заворачиваю. Я же иду к Кристине на рождество. В двенадцать за мной заедет миссис Смит.

— А Питер где?

— Я играю! С машинками! — донесся дискант сына.

— Ладно. Играй. Я еще посплю, Мелисса! Не виси на телефоне, я жду звонка.

Я лег и проспал до часу, а когда встал, то чувствовал себя бодрее. Я решил выпить — отметить событие, и спустился вниз в пижаме и в халате. Питер все возился с машинами у камина. Было холодно и дождливо, и я подбросил полешков в огонь.

— Завтракал? — спросил я.

— Ага. Мелисса дала мне булку с сосисками, с горячими.

— Умница Мелисса.— Я отправился на кухню, налил себе джина с тоником и сел в ожидании звонка Джорджа. Выпил еще. Потом решил полюбоваться Гогеном. Картины исчезли.

Кто? Как? Питер? Мелисса? Мария? Вор? Очень спокойно я подошел к Питеру.

— Скажи-ка мне, сынок, ты что-нибудь брал из кладовки?

— Нет, пап. Даже дверь туда не открывал, — Питер, может, и разбойник, но врать никогда не врет.

Мария? Я позвонил в парикмахерскую.

— Милая, ты что, переложила Гогена?

Нет! Они... не может быть!

Может. Они исчезли.

— Нет!

— Да!

— Питер?

— Говорит — не брал. И я ему верю.

Мелисса?

Ушла на рождество к Кристине.

На другом конце провода долгое молчание. И — надрывное:

— Нет! О нет!

— Что такое?

— Ты знаешь, что Мелисса обожает заворачивать подарки. Утром она говорила, что у нас почти не осталось оберточной бумаги.

— Боже! Перезвоню! — Я набрал номер Кристины, но в трубке сыпались частые гудки. Я рванулся к дверям, крикнул Питеру, что вернусь, и выбежал под дождь в халате и шлепанцах. Дом Кристины стоял за несколько кварталов от нашего выше, на холме. Мы были знакомы с ее родителями: играли вместе в бридж. На бегу мне вспомнилось, что на детских праздниках есть обычай, как только развернут подарки, бумагу тут же сжигают в камине. Я карабкался наверх, точно обезумевший. Потерял шлепанец, потом другой. Мне было все равно. Вот-вот настанет черед подарков.

Я ворвался в дом. В комнате было полно ребятишек, три-четыре мамы. Дети уже раскрыли подарки и теперь, усевшись на полу, сражались за них. Весело трещал огонь, пожирая бумагу.

Увидев меня — в халате, небритого, мокрые волосы дыбом, с босыми ногами и дикими глазами, дети потрусливее разревелись. Мне было все равно. В другом конце комнаты я заметил Мелиссу, подскочил к ней и схватил ее за горло.

— Картины из кладовки брала?

— Да! — пискнула девочка.

Подарки в них заворачивала?!

— Уорнер,— вмешалась мать Кристины.— Мелисса уже посинела!

— Ой, прости, детка! — Я выпустил Мелиссу.

— Нет! — закричала девочка.— Не заворачивала!

— А куда дела?

— Они у меня в комнате,— расплакалась Мелисса.— Они такие красивенькие, вот я их и развесила у себя!

— Да,— раздался голос миссис Смит.— Все мы пьем немножко много. Но чтобы до такой степени!..

— Прости, Мелисса. Прости.— Я повернулся к дамам.— Извините за вторжение. Простите. Извините.— Я отступил к дверям.— Сегодня я сам не свой.

— Уж это точно! — донеслось мне вслед.

Я помчался, поливаемый дождем, к дому. Пролетел гостиную — там по-прежне- му играл перед камином Питер. Наверх, а Мелиссину комнату.

Пять картин висело на стенах, она прикрепила их булавками. Я присел на кровать, хватая ртом воздух в невменяемом состоянии. Вошел Питер.

— Ты что, пап?

— Ничего, сынок. Задохнулся вот немножко.

Тебя дядя Джордж просил позвонить. Сразу же.

— А? Ну ладно. Будь умницей, папа тебя любит.— Я потрепал мальчика по голове и пошел звонить Джорджу.

— Уорнер, крепись. Наша экспертиза показала — картины подлинные. Поздравляю!

Я был слишком ошеломлен, даже не мог реагировать!

— Спасибо, Джордж.

— Мне бы хотелось рассказать о Гогене директору. У нас сейчас в фонде крупная сумма. Думаю, он бы с удовольствием сделал первое предложение. Но я жду твоего разрешения.

— Конечно. Скажи. Почему нет.

Позвоню тебе. Пока.

Я позвонил Марии в парикмахерскую, рассказал все, и она упала в обморок. Опять телефон. Джордж.

— Переговорил. Директор жаждет взглянуть. Минут через пятнадцать можно мы подъедем?

— Разумеется. Я — дома. Тащи его.

Я побрился, принял душ и принарядился. Перед директором мне хотелось казаться богатым. Картины надо бы снести вниз, развесить там.

Я поднялся к Мелиссе. Картины исчезли. Куда теперь-то?

Питер внизу играл перед камином.

— Питер, куда делись картины? Из комнаты Мелиссы?

— Сюда их перетаскал.

— А где же они?

— Я их сжег,— мальчик показал на огонь.

— Что?! — Я увидел, как скручивается и воспламеняется холст в камине.

— Да на них же голые женщины! — закричал Питер.— Мерзопакостная дрянь! Жен-щи-ны! Го-лые! — Он застучал в такт машинкой по полу.— Мер-зо-па-кост-ная дрянь!!!