Пари с будущим - Сергей Гомонов

Уснуть не получалось долго: то живот крутило, то подкатывала тошнота, то снова и снова вспоминался НЛО. Зато какой радостью было увидеть утром рисунок на странице газеты и убедиться, что это был не сон! По приезде с моря в наш настоящий дом я уже спокойно нарисовал шар цветными карандашами в альбоме — может быть, эта картинка валяется до сих пор где-нибудь в глубине шкафа с моими детскими книгами, который стоял теперь в комнате бабы Тони. Вернее, баба Тоня теперь живет в прежней моей комнате.

Потом, на протяжении 90-х, начался просто разгул этих штук. То там, то здесь, в наших СМИ и забугорных появлялись фотографии или рассказы об увиденных «тарелочках». Самые глазастые очевидцы умудрялись рассмотреть на них то иллюминаторы и ракетные дюзы, то осветительную технику, то еще какие-то прибамбасы космического назначения. В детстве я верил взрослым и считал, что они видели это и в самом деле — все-таки, однажды я и сам стал свидетелем чего-то необъяснимого. Скепсис пришел со временем, когда уж очень много стало откровенных фальшивок в погоне за сенсацией.

А еще в народе практиковали состязания «кто придумает наилучший мотив, заставляющий уфонавтов попадаться людям на глаза».

Домыслы были всякие. И что злые пришельцы нарочно так влияют на психику землян, что те под их балалайку устраивают перевороты и войны: как раз так совпало, что все эти проявления НЛО хлынули потоком в основном перед тем, как произошла смена политического строя. И что это секретные изобретения врагов, что-то вроде спутников-шпионов. Я, конечно, понимаю, что самые важные военные разработки у нас хранились на абхазских бахчах или среди загорающих отпускников, но все же интересно — почему их шпионаж не был доведен до логического финала. Ага, представляю так: абхазская сиеста, июльская жара, мухам лень жужжать, и тут вдруг посреди хозяйкиного сада, прямо из-под беседки, начинает вздуваться холм. Земля осыпается, и в небо стартует ракета типа той, на которой летал Гагарин. И все стоят, обалдевшие, разинув рот, а неподалеку на холме досадливо плюются оставшиеся не при делах пришельцы на своем кислотном драндулете. И тишина!

Чуть позже, лет в четырнадцать, как раз когда Ельцин под Новый год пост сдал, а Путин пост принял, мне доводилось слышать еще более любопытные версии. Они представляли собой сплав первых двух. Пришельцы были роботами, изобретенными яйцеголовыми по приказу Пентагона и обученными приемам психотронного воздействия. Их посадили в тарелки (которые тайно строгали у себя в секретных бункерах во время «космической гонки» фон Браун сотоварищи, пользуясь наработками времен Третьего рейха) и отправили разваливать Союз, а потом спаивать первого президента переименованного государства. Сторонники этой версии, помнится, чуть не подрались со сторонниками учения о том, что на самом деле гуманоидов создали в Германии еще в конце позапрошлого века, да так искусно, что отличить их от настоящих людей было невозможно. Сажать в тарелки не стали (не было еще таких технических приспособлений), а дали денег, посадили на бронепоезд и отправили делать революцию против царизма.

Все истории о контактах и контактерах закончились полным крахом. Был пущен слушок: где-то там, в НАСА, признались, мол, вся эта уфологическая гонка являлась мистификацией, не было никаких НЛО, не вскрывали никаких инопланетян, все было сфабриковано и подкинуто, чтобы отвлечь налогоплательщиков от тяжелых дум и мечтаний о странном. Этот слушок подхватили интернет-пользователи и журналисты, распространили по набравшей силы всемирной сети, а также в СМИ — и дело по «тарелочкам» можно было считать закрытым.

Все бы хорошо, если бы не одно «но».

Если бы я не видел тогда собственными глазами вереницы бесцветных объектов и зеленого шара в пока еще мирном абхазском городке Гудаута…

Коллеги графа Цепеша

Руська, бывший одноклассник, позвонил мне за три остановки до моей. Чем, собственно, и вернул меня в реальность, напомнив о том, что вот-вот нужно выходить и тащиться на рандеву с налоговиками. Просто после ночей на дежурстве я находился в какой-то прострации, когда время растянулось для меня безбрежно. Кажется, путь до налоговой отнял уже тысячу лет, а на самом деле я ехал всего с четверть часа…

Мы с Русланом Аникиным просидели за одной партой с пятого до одиннадцатого класса. И самолетами-модельками обменивались, и DVD друг у друга в гостях совместно смотрели, сравнивая, у кого на экране лучше передаются цвета, и ожесточенно при этом споря. Потом Руська подался на факультет журналистики, а меня непреодолимо понесло в пожарно-техническое училище, по окончании которого я без всяких отговорок пошел в армию, где провел год жизни. Встречаясь позже с общими друзьями, Руська гордо заявлял о своей профессии и снисходительно кривился в мою сторону: «А этот, блин, — пэтэушник, позор родителям!» Мы шутливо метелили друг друга кулаками под ребра, после чего он неизменно уточнял, как именно расшифровывается аббревиатура «ПТУ» моего учебного заведения, хотя все знакомые и без него давно это знали. Просто у Аникина всегда была короткая память, и поэтому он мог по сорок раз повторить одну и ту же хохмочку в одной и той же компании. Однако эта забывчивость нисколько не умаляла его успеха у противоположного пола, да и наших приятелей она только веселила.

— Ой ты гой еси, Стрелец-батюшка! — обрушил он на меня свое жизнелюбие. — Какие планы?

— Вообще или только на эту жизнь?

— Это как?!

Хоть был Аникин журналистом, но легко велся на какой-нибудь бред, сказанный серьезным тоном. После подобных фразочек Руська зависал чуть ли не на полминуты, силясь познать сакральный смысл сказанного. Хотя сегодня из нас двоих по определению тормозить должен был я.

— Аника-воин, прием! — зная, что это прозвище злит его, я все же вспомнил школьную дразнилку, и, судя по недовольному пыхтению в микрофоне, вывести его из ступора мне удалось. — А чего тебе до моих планов?

Он быстро переключился на суть дела:

— Да хотим с мужиками вечером в клуб… есть повод…

Я не стал гадать, напрягая мозг воспоминанием, когда у Руськи день рождения. И облажаться не хотелось, если окажется, что сегодня, а я сам не вспомнил и не поздравил. Но что делать: сонная голова отказывалась работать, как положено.

— Что за повод?

— Приедешь — узнаешь, — последовала загадочная фраза, призванная послужить безотказным рекламным крючком.

Но со мной прием не прошел:

— Рус, я вообще-то с дежурства, три дня не спавши…

— Ага-ага, слышали — «вдруг завтра бой, а я уставши»! Чё ты как старый дед, Дэн?! — возмутился он, и как раз в этот момент троллейбус, в котором я ехал, открыл двери на предпоследней остановке. — Отмазки какие-то гнилые! Кинуть меня хочешь — да еще в такой день?! Да?