Время неместное - Мария Фомальгаут

Люди из царской России хотят сбежать в страну большевиков, люди из страны большевиков хотят сбежать в царскую Россию.

Кто-то из братьев Райт в очередной раз падает на очередном неудачном летуне, с завистью смотрит на огромные самолёты, рассекающие небо в иной реальности.

Человек разумный в тёмном переулке пугливо шарахается от паука разумного – альтернативы ему самому. Паук разумный перебирает лапками по берегу моря, пугливо обходит осьминога разумного.

Астрономы в безлунные ночи наблюдают свечение огромных осколков альтернативной Земли, разлетевшейся от столкновения с альтернативным метеоритом.

Сегодня видел тебя с другим. Ещё ревность какая-то проснулась в душе, вот, блин, теперь он тебе шторочки вешает, не я. Не удержался, обогнал вас на улице, заглянул в лицо тому, другому, увидел самого себя.

Ещё радовался, что есть какой-то мир, где ты не разбилась. И мы не поссорились.

В тот же вечер увидел тебя, ты выходила из машины перед кинотеатром, вспышки видеокамер, толпы поклонников, ты раздаёшь автографы направо и налево. Твоё имя на афише, ты в доспехах какой-то воительницы. Пробился к тебе через толпу, попросил чиркнуть подпись, да вот, хоть на футболке, ты только руками развела: вы же из другой реальности, как же я вам автограф чиркну… На премьеру, правда, просочился, с меня даже денег не взяли, потому что я из другого мира, я места не занимаю.

На днях был на кладбище, увидел в какой-то из реальностей нашу с тобой общую могилу, ага, всё-таки сели с тобой в одну машину, вместе разбились…

Ещё через пару дней увидел тебя, когда тебя избивал какой-то громила, помню, кинулся тебя защищать. Легко сказать, защищать, будто можно повлиять на людей из параллельного мира. Ты повернулась ко мне, вежливенько так объяснила, что это дела семейные, и вообще, не ваши, мужчина, проблемы, вы в своём мире идите порядки наводите…

Долго искал тебя в той единственной реальности, где мы с тобой вместе. Вычислил, где мы вместе живём. Караулил у подъезда. Смотрел в окна. Кончилось дело тем, что однажды ко мне на улице подошёл я сам из другой реальности, сказал, что если я ещё буду околачиваться возле нас, то он меня…

…от себя такого не ожидал.

Глава 3. Смерть из будущего

Грохнуло.

Ещё.

И ещё.

Там, на Склоне. На западном. На восточном склоне, бывает, тоже грохочет, отголоски каких-то прошедших войн, помню, дед прислушивался, кивал, говорил:

– Мессеры.

Или:

– Фугаской.

Или:

– Наши вдарили… из «катюш».

С тех пор лет пять прошло, прислушиваться и говорить больше некому. Очень-очень редко долетают с восточного склона отголоски выстрелов не то Первой мировой, не то Наполеоновских войн, не то это одно и то же. Отголоски слабые, человек их уже не услышит, только собака какая-нибудь забрешет или кошка уши встопорщит: что-что там такое…

А сегодня ночью грохочет там. На западном склоне. Изредка слышится что-то знакомое, атомные взрывы, а потом за ними нечто и вовсе непонятное, вспышки, всполохи, вау-вау-вау-фью-фью-фью, пик-пик-пик-хрр-р-р-р…

Люди в домах прислушиваются. Гадают по всполохам, что там может быть. В сентябре там, в будущем, всегда как с цепи срываются, расстреливают друг друга вдоль и поперёк…

А это вот наши вдарили. На границе Плато и Склона, не иначе как со Склона перебежчики попёрлись. Это тоже каждую осень. Пытаются пробраться сюда, в мир прошлого, во вчерашний день, где ещё нет войны. Если завтра пройти на рассвете мимо ограждений, можно увидеть, как с проволоки снимают трупы. Смотрят, с какой стороны умершие, с ихней или с нашей. Если с ихней, бросают туда, вниз по склону, на труп тут же набрасываются солдаты, как голодное вороньё, ищут пушки, патроны, срывают амуницию… если с нашей стороны, увозят куда-то на скорой, напишут в протоколе – погибли в уличных перестрелках, не будут уточнять, в каких…

Родственникам компенсацию. И всё такое.

Стучат в окно.

Дождь, что ли… или град… бывало так по весне, просыпаюсь от стука в окно, в страхе бегу в комнату родителей, куда ходить нельзя, мама-папа, воры, и отец идёт к окну, смеётся, а-а, это капель… Ты смотри, Тимка, если бы там был кто, так тень бы на штору падала…

Вспоминаю отца, становится как-то спокойнее на душе. Надо бы позвонить как-нибудь… Позвонить уже не по самсунгу моему со стёртыми клавишами, а по во-он тому, понавороченному, стоит на полке, чёрт пойми, как им пользоваться; девушка, соедините меня с позапрошлым годом, когда папа мой умер… или самому там год набирать…

Стук повторяется.

Смотрю на тень в окне, есть-нет.

Холодеет спина. Тень. Чёткая, тёмная, и не обманешь себя, что это птичка какая-то или ещё какая безобидная хрень. Человек. Человек и есть, тёмный силуэт, как из ночных кошмаров, и вдруг в окне показалась стра-аашная чёрная голова…

Думаю, что делать. Проще всего высунуться и гаркнуть, чего надо-то, я не понял… и получить пулю в лоб. А то и не одну. Жалобно бренчат решётки на окне, решёточки у меня одно название…

Или позвонить куда следует. Алло, полиция… то-то на смех поднимут, здоровый мужик, какого-то попрошайку боишься.

Снова стучат в окно. Бренчат решётками. Хочется как в детстве, кинуться к папе с мамой, или позвонить отцу, папа, там воры, воры… И слышу в памяти голос отца, что ты как девчонка, чессслово…

Тьфу.

Кто это придумал, что мужчинам бояться нельзя… нет, если бы делали нашего брата из нержавеющей стали или титанового сплава, вживляли бы сразу вместо левой руки пушку, у которой заряды не кончаются, тогда конечно… а так…

Отдёргиваю штору. Нет, у других это как-то получается, ка-ак высунется, ка-ак гаркнет, эт-то што такое, я щ-щас милицию вызову…

Стоит за окном в свете огрызка луны. Стоит как-то нехорошо, привалившись к стене, слабо поводит рукой. Распахиваю окошко, чёрт, что я делаю…

– Ч-чего надо-то, я н-не по… по-н-нял?

…исчез. Как-то быстро исчез, как будто растворился, издевается, что ли…

Треск домофона…

Хочется выйти, напинать хорошенько. Зачем-то нажимаю на клавишу. Жду.

Звонок в дверь. За стеной у Пал-Палны заходится лаем Зена, вот, блин, опять её хозяюшка сама лаять будет, а-а-а, вам звоняа-а-ат, а у меня соба-а-ака, я её успоко-о-оить не могу-у-у… А я после твоего ора тоже успокоиться не могу…

Открываю дверь. Что я делаю, с ума сошёл…

Солдат.

Вот теперь вижу в свете ещё никем не выкрученной лампочки, солдат, в форме каких-то грядущих империй, лицо залито кровью, крепенько его зацепили…

Шагает мне навстречу, дуло пушки утыкается мне в шею.

– Ну, привет.

Даже не могу отозваться: привет и ты, коли не шутишь. Он идёт на меня, позорно отступаю назад, какого чёрта я пускаю его в свой дом, а легко сказать, попробуй не пусти, когда тебя на мушке держат… Да что на мушке, у него там такие оружия, какие мне и не снились…

В комнаты врывается едкий дух чего-то жжёного, ядовитого, прогоревшего. Солдат теснит меня. Даже не могу сказать, что дело подсудное. И что наши полицейские его как только найдут, расстреляют на месте. И что…

Грохот выстрелов. Там, на западе.

– Из пи-кьюшника грохнули… – шепчет солдат.

Киваю. Хочется спросить, что такое пи-кьюшник. Не спрашиваю. Всё равно не пойму. Я даже айфон с айпэдом не понимаю, сорванец мой на день рождения просит какой-то там андроид, мне стыдно спросить: а что это такое…

– Это… вот что…

Смотрю на пушку, приставленную к моему горлу:

– Ты чего, а?

Он будто сейчас замечает пушку, спохватывается:

– А-а… извини…

Снимает оружие, бросает в угол, так и жду, что сейчас эта штука выстрелит или взорвётся. Парень хочет что-то сказать, не может, в изнеможении опускается на пол, чёрт, ему же голову прострелили, а я тут крыльями хлопаю…

– Скорую?

Машет рукой, нет, нет, нет, ну ещё бы, наша скорая только руками разведёт, не своё время не обслуживаем… а потом ещё в полицию передаст, у вас тут этот… оттуда…

Ищу по квартире аптечку, где она, чёрт бы её драл, аптечка-то у меня живая, бегает по дому туда-сюда, прячется в самых укромных местах, а когда её хочешь вытащить, огрызается и рычит. Неожиданно сам для себя натыкаюсь на аптечку, вот ты где, мать твою, ищу бинты, не нахожу, чёрт, где они, а-а, ну я же их не в аптечку положил, а куда-то, куда-то… куда…

Ищу бинты, бинты не ищутся, разбегаются по комнате, выскакивают из рук, руки тоже меня не слушаются, дрожат, кажется, вот-вот вырвутся, убегут…

Солдат неуклюже высвобождается из-под шлемов, перчаток, чего-то бронированного, вынимает из головы какие-то гаджеты-виджеты-хренжеты, мда-а, а в наши-то времена всё шутили, что надо бы просверлить в черепе отверстие для флешки… Оторопело смотрю, как он вытаскивает тюбик с какой-то едкой дрянью, подклеивает оторванные на руке пальцы, они приживаются с лёгким шипением… кивает мне, давай, давай свои бинты, привяжем для крепости.

Привязываю. Для крепости. Потихоньку думаю, как бы у него умыкнуть тюбик этой дряни, так, на всякий случай, а случай бывает вонючий… он как будто и сам всё понимает, протягивает мне, дарю, дарю…