ДЭЛ. мистическая трагикомедия - Татьяна Танилина

– Ага! – улыбаясь, подтвердил он.

– Ну, ты изменился! Никогда бы тебя не узнал. А ты сейчас где? Чем занимаешься?

– Я вернулся домой, на Урал. Ещё в девяностых. Сейчас я – совладелец мебельной фабрики. В Москве по делам. Представляешь, я принял его, – он кивнул на Дэла, – за адвоката моей жены. Подумал, что он уже в Москву за мной прискакал, выслеживает. Мы ведь с женой разводимся, так эта стерва хочет оттяпать у меня половину бизнеса.

Сделав сочувственную мину, я подумал: «Баба не дура».

– А ты, я слышал, круче меня будешь, – сказал Витюха. – Молодец! Пробился!

Подошла официантка с тарелками.

– Ну ладно, не буду мешать, – сказал Красюк. – Ты, Ген, извини. Надо бы выпить за встречу, но у меня столько дел.

– У меня тоже, – ответил я. – Рад был тебя встретить.

И только сейчас вдруг осознал, что он обращается лишь ко мне и Дэла уже не замечает. От этого я почувствовал братскую нежность к заплывшему жиром Витюхе, с которым мы много лет назад торговали на рынке. Ну хоть кто-то воспринимает меня просто как человека.

– Слышь, дай мне номер твоей мобилы, – попросил Красюк, повернувшись к Дэлу.

Сентиментальная грелка в моей груди мигом заледенела. Поникнув, я слушал, как Дэл диктует номер моего телефона. Опять я словно исчез – на первый план вышел Дэл.

Когда Красюк и официантка отошли, Дэл спросил меня:

– Друг молодости, что ли?

– Мы особо не дружили. Торговали на одном рынке. Тусовались иногда. Он сам с Урала. Несколько лет в Москве кантовался. Вообще-то, он неплохой, прикольный чувак. Во всяком случае, был таким.

– Приятного аппетита! – сказал Дэл и набросился на еду.

Он заказал себе вдвое больше, чем я, и мне пришлось ждать, пока он доест. Отодвинув пустую тарелку, я смотрел в окно и вспоминал то время – шальные девяностые.

12 ∞ ¤ ∞

Мое совершеннолетие совпало с началом новой эры в нашей стране (тогда ещё СССР) – была разрешена свободная торговля. В 1991 году я не смог поступить в институт. Сашка – парень, с которым мы познакомились на вступительных экзаменах (он тоже провалился) – предложил мне заняться коммерцией. Его дядька челночил – возил шмотки из-за границы, – а мы с его племяшом продавали их на рынке. По очереди – одно торговое место на двоих. Моя семья не знала, чем я занимаюсь. Отец – инженер и дед – махровый коммуняка этого бы не поняли. Вот я и врал, что работаю грузчиком в магазине и хожу на подготовительные курсы в институт. Так я продержался полгода, но однажды…

…Мы тогда переключились на женское бельё. В нашей стране, где много трындели о высоких материях и мало думали о прикиде для строителей коммунизма, с началом рыночной эпохи одним из самых востребованных товаров стала одежда, в том числе и женское бельё. Как-то весной Сашкин дядька приволок из-за кордона партию бюстгальтеров. Эти лифчики помогли мне перешагнуть ещё одну ступень комплексов.

Сначала, когда я стал торговцем на рынке, у меня был полный набор совковых предубеждений: мол, торговать стыдно; такому бугаю на заводе надо работать и так далее в том же совковом духе. Но постепенно я освоился – уже не стеснялся, даже зазывал покупателей. Но тогда были куртки, рубашки, брюки, юбки и блузки. Когда же Сашкин дядька притащил лифчики, мы с его племянником взбунтовались. Отбрыкивались от этих лифчиков, предлагали сплавить их кому-нибудь оптом. Сашкин дядька разозлился: пригрозил найти себе новых продавцов. И мы капитулировали.

Первый день торговли бюстгальтерами был кошмаром. Казалось, что все на меня презрительно пялятся; я чувствовал себя трансвеститом – как будто на себя нацепил эти лифчики. Назавтра – легче; а послезавтра – уже почти нормально. Через неделю я осмелел, точней, обнаглел настолько, что во время примерки мог приложить лифчик к женской груди… к сожалению, не обнажённой – поверх водолазки или кофточки. И вот однажды, когда я таким образом помогал покупательнице примерять лифчик, то заметил возле нашей торговой палатки моего деда. Опираясь на палку, он стоял и молча смотрел на меня… однако его лицо, перекошенное от гнева, буквально вопило: «Убью мудака!». Я, словно ужаленный, отскочил от женщины. Дед взмахнул клюкой и бросился на меня. Крикнув продавцу напротив: «Присмотри за товаром!» – я драпанул. Хромой дедуля с такой прытью погнался за мной, что я уже мысленно распрощался с жизнью – почти физически ощущал, как его палка ломается о мою буржуазную голову! Спас меня от расправы один продавец – высокий, тощий, кудрявый. Когда я уже второй раз пробегал по его ряду, парень схватил меня за руку, втащил в палатку и спрятал между плащами, висевшими на кронштейне. Я слышал, как дед, матерясь, прошкондыбал мимо. Немного выждав, я осторожно высунулся из плащей. Кудрявый чувак протянул мне руку и представился: «Витюха Красюк». Протянув ему руку, я только в эту секунду заметил, что по-прежнему сжимаю в кулаке злополучный лифчик, и, чертыхнувшись, засунул его в карман брюк.

Назвав своё имя, я поблагодарил чувака. Он выглянул из палатки, посмотрел по сторонам и, обернувшись, бросил: «Не видать». А потом спросил: «Дед, что ли?» Я кивнул. Он усмехнулся: «Мои тоже такие. Говорят, что позорю семью – спекулянт! Хорошо, что они далеко – на Урале. Я в Москве полгода всего. Квартиру снимаю. А ты местный?»

Вот так мы с Красюком и познакомились. В тот день мне пришлось торговлю свернуть. Доторговывал лифчиками уже Сашка. А я воевал на семейном фронте. Три дня отражал нападки отца и деда. Папашу уломал быстрей – он смирился с тем, что сын – спекулянт. А вот для деда я так и остался позором на его коммунистические седины. Простил меня он через два года, когда в девяносто третьем я открыл свою первую фирму. Офис – арендуемая комнатушка в полуподвале, и штат – 5 человек. Видно, дедуля считал, что директор ООО – это уже не спекулянт.

От воспоминаний меня отвлёк мобильный. «Генка, это я, Красюк, – раздалось в трубке. – Звякнул тебе, чтобы мой номер определился. Ты его не выбрасывай. Может, ещё пересечёмся».

И я на всякий случай оставил его номер в списке. В бизнесе никогда не знаешь наверняка, с кем придётся иметь дело завтра.

13 ∞ ¤ ∞

В детстве я мечтал стать невидимкой. Посмотрел мультфильм, где у героя была шапка-невидимка, и стал жутко завидовать мультяшному чуваку – он такие делишки обтяпывал! До чего же выгодно иногда быть невидимым.

И вот теперь судьба предоставила мне эту возможность. Но роль такого невидимки мне не нравилась. Мультяшный герой мог становиться невидимым по своему усмотрению: захотел – нацепил шапку; не нужно – снял. И ему подобные метаморфозы приносили выгоду, а мне только ущерб… слава богу, пока не материальный, а лишь моральный.

Давно забытая детская мечта вдруг вынырнула из банкомата памяти, словно купюра в давно устаревшей валюте. Странно, почему это вспомнилось мне в здании коммерческого банка, где работает начальником кредитного отдела мой старый приятель Димка Макаров.

С Димкой мы познакомились в 1995 году. Вместе учились на курсах брокеров. Потом около трёх лет работали на товарной бирже. Димкина работоспособность меня всегда поражала. Работа на бирже (изматывающий экстрим!) и параллельно – учеба в институте на экономическом. Причём он действительно учился, а не валял дурака, лишь бы диплом получить. И на всё у него хватало энергии. А ещё я завидовал его стрессоустойчивости. Всё-таки работа на бирже – такие американские горки!!! Не знаю, как другие брокеры, а я стал опасаться, что не доживу до старости – напряжение зашкаливало! Димка утешал меня чёрным юмором: «Не переживай, старичок. У нас в стране любой бизнесмен рискует остаться вечно молодым. Если киллеры не грохнут, так сам скопытнёшься от стрессов».

Да, девяностые – это было суровое время для нашей страны: весь бизнес ходил по лезвию бритвы.

После того как мы ушли с биржи, видеться стали редко и, в основном, по делу.

Сегодня, когда я выходил из ресторана, Димка позвонил мне. «Старик, заскочи на минутку. Я через неделю ухожу в отпуск. Хочу познакомить тебя с моим новым замом».

Через полчаса я припарковался возле Димкиного банка. Моя компания сотрудничает с ними уже несколько лет. Многие работники банка знают меня в лицо. Однако сегодня меня в упор не замечали – здоровались только с Дэлом. Я шагал рядом с ним, как невидимый паж. И в коридоре банка вдруг вспомнил детскую мечту о невидимке. Сбылось, блин! Хоть смейся, хоть плачь!

И Димка, и его новый зам воспринимали только Дэла. Если вначале Макаров ещё немного меня замечал, то, когда разговор пошёл о делах, я для него стал невидимкой. И хотя я предвидел это, почему-то завёлся! Мне захотелось поскандалить. Может, тогда меня заметят? А если я начну всё крушить? А если грабану кассу? Кого тогда повяжут: меня или Дэла? Я чувствовал, что теряю контроль над собой. Ещё немного – и сорвусь! Но тут, на моё счастье, включился логический отрезво́н. Эту привычку я вырабатывал несколько лет. Очень помогает, когда хочется кого-нибудь прибить. В смысле, не прибить помогает, а взять себя в руки, вернуть своей репе адекват. Я стал задавать себе отрезвляющие вопросы и сам же на них рассудительно отвечал. «А чего, собственно, психовать? А если бы у Димки и всех других появились их „Дэлы“, на кого бы я тогда обращал внимание? Конечно, я вёл бы себя точно также, тем более если разговор о делах».