Анжарская академия. Теория и практика любовных чар - Елена Княжина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Зачем? — опешила, сжимая трясущимися пальцами его верхнюю одежду.
— Здесь я вас лечить не буду. Я еще не настолько…
Раздраженный моей нерасторопностью, он сам накинул пальто на мои плечи. Запахнул надежно и стащил меня с кушетки. Сцепил наши пальцы и потянул к выходу.
Как околдованная, я переставляла босые ноги в тонких чулках, размышляя, что значит «не здесь». И как именно он планирует меня лечить.
Глава 4
Темный коридор вывел нас к лестнице, и спустя несколько десятков ступеней мы оказались на улице.
Позади упирался иглой в черный Звездносвод шпиль ректорской башни. Впереди простиралась обширная территория академии — магический полигон, заболоченный лес сразу за ним, широкие ворота, лабиринт подъездных дорожек, освещенных рыжими фонарями…
Граймс, так и не выпустивший мои пальцы, потянул налево, огибая магистерский корпус по узкой тропе. Пятки неприятно заскользили по влажным камням, но я почти не замечала неудобств.
Творилась какая-то варховщина, которая вызывала во мне странный интерес. И не сказать, что сугубо теоретический — в животе подозрительно полыхало, крутило и вообще подпрыгивало.
— Где ваша вархова обувь, мисс Хендрик? — Альвар обернулся. Окинул меня раздраженным взглядом от плеч, укутанных в его плащ, до пальцев в чулках, из-под него торчащих.
— Вы сами ее сняли, — напомнила целителю. — В кабинете. И выбросили!
С удрученным вздохом он подхватил меня на руки и потащил дальше.
Вархова бездна…
Не слышала я ранее о столь спорных методах диагностики. Но интерес, внезапно проникший в мой организм, никак не хотел выветриваться.
Странный интерес! Ненужный вовсе в моей серой жизни, наполненной лекциями, квахарами, старомодными туфлями и редкими встречами с чужой оголодавшей каффой.
— Зачем вы меня?..
— Исключительно в целях вашего скорейшего выздоровления, — пробубнил Граймс, прижимая меня к себе. — И моего.
Любопытство (из разряда тех, что убивает кафф) точило сердце. Распахнутыми глазами я рассматривала ряд низких домиков, выглядевших коренастыми грибами на фоне масштабного академического комплекса с башнями и воздушными переходами.
Для меня не было секретом, где живет Альвар Граймс. Вот ровно тут и живет. Между домом ректора Джонаса и пустующим двухэтажным строением, ожидающим еще какую-нибудь семейную пару преподавателей.
Все прочие магистры ночевали в самой академии, в спальном крыле. Но Граймс это Граймс, ему чем дальше от студентов — тем крепче спится. И со стороны студентов это взаимно.
— Это ваш дом, — выдала очевидное, когда он перенес меня через порог.
Не то чтобы я совсем перестала соображать. Но в последние минуты мне это действительно туго давалось.
Может, виной тому были обжигающие поцелуи Альвара, может, пресловутая «романтика Ахавы»… А может, я решительно спятила — тогда и галлюцинации вполне объяснимы.
— Хотите уйти?
— Нет. Не хочу, — пробормотала сосредоточенно.
Возвращаться на холод, во всех смыслах, было смерти подобно. Там, позади, не было для меня покоя, я знала это наверняка. Уже все углы проверила.
— Тогда я отнесу вас наверх, — не менее сосредоточенно заявил док, выявляя на лбу фирменную морщину. — Предупреждая ваши дальнейшие расспросы, драгоценная: там моя спальня. В ней есть кровать.
Раньше мне казалось, что самый язвительный и равнодушный к чужим бедам мужчина в академии живет аскетично. Что дом его безлик и наполнен звенящей пустотой. Хотя, видит Варх, я мало задумывалась об этом.
А сейчас растерянно хлопала глазами, скользя взглядом по портрету на каминной полке. И по бордовому клетчатому пледу, накинутому на подушки. И по какой-то нелепой статуэтке, возможно, даже дорогой циничному сердцу. И по пышно цветущему растению на подоконнике… И наконец упираясь в кровать, раскинувшуюся посреди спальни.
— Я нечасто пользуюсь ей по назначению, — прокряхтел Граймс, сгружая меня на плед. — Чаще остаюсь на ночь в деревне или дремлю в кабинете во время дежурств. Или засыпаю внизу на диване. Ленюсь подниматься наверх, моя сияющая.
— Ясно, — прошептала сдавленно, таращась на целителя, избавляющегося от форменного халата.
Я в свою одинокую спальню тоже не стремилась. Особенно сегодня — к гнетущей тишине, наполненной дрянными воспоминаниями.
Нахмурив брови, Граймс уставился на мои ступни. Подол строгой юбки задрался, обнажив ноги чуть не до колен, и я не успела его поправить.
— Так и знал, мисс Хендрик, — ворчливо сетовал Альвар, обходя кровать и почесывая красное горло. — Так и знал…
Он вытряхнул несколько пуговиц из петель и свободно расправил на себе рубашку. Поджал губы, будто бы размышляя, с какой стороны подступиться к собственной постели. И, резко выдохнув, схватил меня за щиколотку и потянул на себя.
— Так, Варх дери, и знал!..
Чулок послушно соскользнул с ноги, повинуясь умелым пальцам. Граймс ведь один из лучших целителей Эррена, излечивает сложные хвори несколькими плетениями… Надо ли удивляться, что с чужой одеждой он тоже легко справляется?
— Вам огласить весь пошаговый план лечения, Эльза, или доверитесь целителю? — строго похлопал ресницами, нависая надо мной и острым серым взглядом отпарывая пуговицы на блузке.
— Доверюсь, — выдохнула, приподнимаясь на локтях.
Происходило немыслимое! Но я перестала себе удивляться: лечение так лечение. Я сама пришла с жалобами к целителю. И от его странных поцелуев мне действительно становилось легче.
— Вот и умница, милочка, — выдернул плотную ткань из-под пояса юбки и уставился на голый живот вмиг помутневшим взглядом. — Вот и умница…
Кожу обожгло требовательным прикосновением, жар расползся и снаружи живота, и внутри. Огонь заплескался под ребрами, опаляя сердце.
Ни для кого не секрет, что диагностика Граймса может оказаться смертельной. Но никогда не думала, что умирать придется от смущения…
Я вся — от плеч до пяток — раскраснелась от поцелуев. Ощутила себя покрытой алыми ожогами в каждой точке, которой касался целитель.
— Пока не так и страшно, да, моя ослепительная? — зачем-то уточнил он, настойчиво скатывая ткань с плеч и укладывая меня голой спиной на клетчатый плед.
Я захлебнулась в стыдливом стоне, не успев сообщить мужчине, что с ним всегда страшно. Вообще всегда. Иначе бы его вархов диагностический кабинет не обходили тремя коридорами.
Но вместе с тем и спокойно. Вместе с тем и спокойно… Даже когда этот невыносимый язва исторгает из своего рта обидные оскорбления.
И когда касается там, где никто не касался — спокойно. И когда в поцелуях — терпких, горячих, требовательных — топит до потери дыхания… Тоже спокойно. И когда вжимает своим весом в подушки… Спокойно.
— Ничего себе «детеныш каффы укусил»! — вскрикнула в высшей степени беспокойно, стискивая в кулаках вархов плед.
Матерь гхаррова! Им-мира… С-сиятельная…
— Что у вас в
