Наваждение - Нэнси Холдер

Анну Луизу, находившуюся сейчас в спальне верхнего этажа, спасло от смерти только чудо, и то же самое можно было сказать о десятках ее сестер. Тем не менее, лежа пластом в ожидании, пока срастутся ее тридцать переломов, Анна Луиза не благодарила судьбу, а тихо злилась. Целительницы сбивались с ног, выхаживая и ее, и других таких же страдалиц, однако пройдет не одна неделя, прежде чем их подопечные встанут на ноги.

Анна Луиза сверкнула глазами на стоявшую у изножья верховную жрицу Материнского ковена. Странное дело — похоже, той было не по себе. В битве она не участвовала, как, впрочем, и большинство членов ковена. Если подумать, в тот день на месте оказалась только горстка ведьм, причем далеко не самых сильных.

Теперь же верховная жрица стояла перед Анной Луизой и слабо оправдывалась:

— Мы сделали все, что могли...

— Неужели? — просипела Анна Луиза. Обожженные голосовые связки не слушались, и даже ведьмы-целительницы не могли сказать, восстановятся ли они когда-нибудь.

— Враги, объединившиеся против нас, слишком могущественны. Нужно беречь наши силы, готовиться к битве...

— В то время, как зло с каждым днем укрепляет свои позиции?

Верховная жрица промолчала, покосилась на дверь, затем снова устремила взгляд на Анну Луизу.

— Мне кажется, — сипло начала та, — Материнский ковен и не думает спасать этих девочек. По-моему вы только обрадуетесь, если Майкл Деверо всех перебьет. Потому что тогда можно забыть быть эту историю и жить как раньше. Если мы действительно враждуем с Верховным ковеном, то почему давным-давно не выступили простив этих колдунов?

Похоже, выпад попал в цель.

— Материнский ковен всегда с ними боролся, — прошипела верховная жрица.

— Неужели? Так почему же они живут и здравствуют? Как получилось, что оба ковена до сих пор существуют, если спят и видят, как бы уничтожить друг друга? Нет, думаю, обеим сторонам гораздо удобнее иметь под рукой противника, на которого можно в случае чего показать пальцем. Иначе мы передрались бы между собой и, глядишь, усомнились в непогрешимости своих лидеров.

Верховная жрица побледнела. Показалось или в ее глазах и правда мелькнул страх.

— Иначе зачем, — продолжала напирать Анна Луиза, — вы послали на битву слабейших — и тех, кто испытывает к этим девочкам хоть каплю симпатии? А может, вы выбрали тех, кто однажды уже поставил ваши действия под вопрос?

В комнате воцарилась тишина, глухая, как безлунная ночь. Анна Луиза не сводила глаз со своей повелительницы. Похоже, та не ожидала столь откровенного бунта. Анна Луиза попала в ковен совсем малюткой. Сестры заменили ей погибших родителей, и юная ведьмочка слушалась их во всем: делала, что скажут, шла, куда пошлют, и даже изучала только те разделы магии, которые ей велено было изучить.

Но теперь ей уже все равно. Может, виной тому боль или потрясение, пережитое при виде убийства ее друзей и сестер, а может, копившиеся с детства сомнения вдруг разом выплеснулись наружу. Как бы то ни было, Анна Луиза знала, что наступила собеседнице на больную мозоль. Положение верховной жрицы и впрямь оказалось шатким: после этой битвы в мудрости ее решений усомнились многие, не только Анна Луиза.

Изувеченная ведьма продолжала буравить свою повелительницу взглядом, хотя еще на прошлой неделе не осмелилась бы и глаз поднять в ее присутствии. Но с тех пор все изменилось.

«Я изменилась».

Сколько Анна Луиза себя помнила, верховная жрица, наместница Богини на земле, и сама казалась ей чуть ли не божеством. А сейчас перед ней стояла усталая женщина, испуганная гораздо больше, чем те юные ведьмы, что позапрошлой ночью встретились лицом к лицу со смертью.

Анна Луиза знала, что первой глаза отведет не она. Главная жрица вздернула подбородок, очевидно пытаясь вернуть себе ореол таинственности. В потемневших глазах полыхнул гнев. И сила — огромная сила.

Дверь приоткрылась и в спальню скользнули три ведьмы. Чары развеялись. Верховная жрица повернулась к вошедшим и церемонно их поприветствовала. Те склонили головы в ответ.

— Немедленно займитесь Анной Луизой, — распорядилась жрица. Целительницы кивнули и направились к кровати.

— Оставляю тебя на их попечении, — проинформировала глава ковена Анну Луизу и, холодно улыбнувшись, вышла сквозь закрытую дверь.

«Обычная демонстрация силы, — поняла Анна Луиза. — Но весьма впечатляющая».

Она закрыла глаза и отдалась в руки целительниц. От их прикосновений по израненному телу прокатывались волны нестерпимого жара. Засевшие в мышцах осколки костей вставали на свои места, разрывая плоть. Вскоре они начнут срастаться. Но не сегодня: сначала нужно отыскать все фрагменты до последнего. Анна Луиза лежала не шевелясь. Целительницы ушли, напоследок постаравшись хоть на время облегчить ее страдания. И все равно каждое движение, каждый вздох отзывались болью.

«Мяу!»

Ведьма открыла глаза в тот самый миг, когда на кровать вспрыгнула серая кошка. Круглые немигающие глаза уставились на Анну Луизу.

— Откуда ты взялась? — с трудом прошептала она.

Кошка заурчала, продолжая ее разглядывать.

— А как звать-то тебя, знаешь?

«Шептунья».

— Шептунья... Да, это имя тебе подходит... — сказала Анна Луиза, чувствуя, что уплывает в сон.

Кошка свернулась калачиком у нее под боком, согревая своим теплом, и мало-помалу Анну Луизу охватило умиротворение.

Заснула она с безмятежной улыбкой на губах.

Тройственный ковен

Сиэтл

Аманда проснулась от яркого света, слепившего даже сквозь закрытые веки. Застонала и перекатилась на бок, но в следующий миг рывком села на кровати. Сломанные ребра протестующее заныли. Да так, что на глаза навернулись слезы. Рядом пошевелился во сне Томми. Аманда глянула на часы: девять утра. Значит, они продрыхли чуть ли не сутки.

На соседней кровати сидел Пабло с исказившимся, словно от боли, лицом. Сердце Аманды тревожно забилось.

— Что с тобой?

Пабло поднял пустые глаза.

— Я чувствую кого-то из наших. Совсем близко. Вот только... — Он запнулся, — Никак не пойму, кого именно. Этот человек какой-то... странный.

— А с чего ты взял, что это свои? — спросила Аманда. Сердце заколотилось еще сильнее.

Пабло покачал головой.