«Смерть» на языке цветов - Людмила Мартова

– Вот, Дмитрий Валентинович, хочу вам представить мою лучшую подругу. Ее зовут Лилия, и несмотря на свой скромный вид, она довольно большой начальник.

– Маша, перестань. – Лиля попыталась одернуть болтливую подружку, но Машку не так-то просто было остановить.

– Она помощник руководителя следственного управления.

На долю секунды Лиле показалось, что седовласый господин напрягся, но тут же черты лица его расслабились, и он слегка склонился в приветственном поклоне.

– Лилька, поговори с Дмитрием Валентиновичем, он знает о цветах все. Это так увлекательно. А я побежала, мне еще финалисток проверить надо. Через пять минут начинаем.

– Вот трещотка. – Лиля покачала головой и с улыбкой посмотрела на своего нового знакомого. – Не буду навязывать вам свое общество. Только, воспользовавшись случаем, замечу, что цветочное убранство зала просто великолепно. Ничего не понимаю в цветах, но это очень красиво.

– Я передам своей супруге. – Ковалев снова склонил голову. Лиля мимоходом подумала, что манеры его безупречны. – Она – главный флорист нашей фирмы, и сегодняшнее оформление – целиком и полностью ее заслуга.

– Почему же тогда здесь вы, а не она?

– Моя жена очень закрытый человек. Она скромна и абсолютно непублична. А в бизнесе так нельзя. Поэтому все представительские функции, такие как бухгалтерия, закупки, ведение бизнеса, в целом лежат на мне. А она – идейный вдохновитель, душа «Мира цветов».

– Вы чертовски красиво об этом говорите. Так трудно в наши дни встретить мужчину-романтика.

– Ну что вы, – Ковалев засмеялся. – Я совершенно неромантичен. Просто цветы накладывают определенный отпечаток и на стиль жизни, и на образ мышления.

Общих тем для разговора у них не было, но Ковалев почему-то не отходил от Лили.

– Маша сказала, что вы хорошо знаете ее начальницу? – спросила та, чтобы не молчать.

– Валерию Сергеевну? Да, мы знакомы много лет. Когда моя жена только задумала заниматься цветами, мы много консультировались у мужа Лавровой. Он, знаете ли, всю жизнь проработал на кафедре ботаники и про цветы знал все. А Валерия Сергеевна полностью разделяла его интересы. У нее за городом прекрасный ландшафтный дизайн, один из лучших в городе. Она придумала, какие растения нужно высадить, чтобы они цвели полгода, моя жена помогла ей оформить клумбы, чтобы они выглядели не тривиально, а я заказал все растения по списку. Мы их привозили из питомников со всей страны и из-за рубежа, конечно, тоже. Получилось удивительно. Хотите, мы вам тоже что-нибудь придумаем?

– Ну, во-первых, у меня нет загородного дома, – сказала Лиля. – А во-вторых, я совершенно равнодушна к цветам. Даже в юности не любила, когда мне дарили букеты. Мне всегда так жалко, когда цветы срезают. В букете они стоят пару дней и умирают. Наверное, поэтому я их и не люблю. Не могу смотреть на их медленное угасание.

– Глупости это, – неожиданно резко ответил Ковалев. – Когда цветы срезают, корни получают новый толчок для роста. Это как женщине при стрижке отрезают волосы, несущие отрицательный заряд, память о всех приключившихся неприятностях, и она выходит на улицу с новой, легкой прической. Вот и у цветов так же. Новые побеги вырастут, а срезанные старые будут кого-то радовать, пока, как вы изволили выразиться, медленно не угаснут. Это ли не прекрасная судьба – нести радость людям до самой своей смерти.

– Вы извините, я тут с детьми, а они куда-то подевались. – Лиля повертела головой и обнаружила Гришу и Матвея, увлеченно беседующих еще с каким-то мальчиком у самого выхода на сцену. – А, вон они. Пойду проконтролирую, чтобы на сцену не выскочили, а то с них станется.

– Был рад знакомству. – Ковалев снова склонил голову в церемонном поклоне и наконец-то от Лили отстал. Она вздохнула с некоторым облегчением, потому что не терпела пустых разговоров.

Отделавшись от владельца «Мира цветов» и кляня Машку на чем свет стоит, она поспешила к детям.

– Ну что, вам очень скучно или еще минут двадцать выдержите? – спросила она, краем глаза наблюдая, как нарядные толстушки-конкурсантки гуськом выходят на сцену.

– Потерпим. – Матвей поднял на нее серьезные, почти взрослые глаза. Гришка согласно помотал головой, видимо, увлеченный разговором с третьим мальчиком, а тот машинально посмотрел на Лилю, и она вдруг поняла, что хорошо его знает.

– Степа… ты же Степа Лавров, верно? – воскликнула она. Мальчик затравленно кивнул. Выглядел он плохо – бледненький и глаза заплаканные. Лиля оглянулась в поисках Степиной мамы.

Вместе с Верой Лавровой она когда-то лежала в одной палате роддома и неожиданно сдружилась. Их мальчишки – Гриша и Степа родились с разницей в один день. Жили молодые женщины недалеко друг от друга, поэтому в первый год вместе ходили гулять с колясками. Потом Гришке исполнился год, Лиля вышла на работу и со своей приятельницей встречалась лишь изредка. Иногда они выбирались в парк аттракционов вместе с мальчишками. Затем Лиля развелась и переехала в другой район города, и теперь их общение с Верой сводилось лишь к редким телефонным разговорам да поздравлениям мальчишек с днем рождения.

В последний раз они виделись года два назад, случайно встретились в торговом центре. Вера выглядела нервной и дерганой, видно было, что у нее какие-то неприятности. Какие, она не сказала, а сама Лиля в душу ни к кому не лезла. Несмотря на то что за прошедшие два года Степка вырос, узнать его все-таки было возможно.

– Степа, я тетя Лиля, а это Гришка, – сказала она, желая растормошить мальчика, который выглядел не просто грустным, а еще и вялым. Болеет, что ли.

– Помню, – безучастно сказал он.

– А мама где? Ты с мамой сюда пришел? – спросила Лиля. Непонятное чувство тревоги вползало куда-то под ребра, заставляя сердце биться чаще.

– А мамы нет. Мама умерла. – Губы Степы набухли, глаза налились слезами, и он отчаянно заплакал, так, как плачут от большого горя взрослые – беззвучно и горько.

– Как умерла? Когда? – Голос Лили съехал до шепота. Она присела на корточки и прижала рыдающего мальчика к себе. – А с кем ты тогда сюда пришел?

– С папой. И с бабушкой. – Степа уткнулся ей в плечо и зарыдал еще горше.

– Степка, ты чего тут? – Откуда ни возьмись, рядом с Лилей присел здоровенный, давно не стриженный мужик в джинсах. – Ты знаешь эту тетю?

– Вас, кажется, Сергей зовут. – Лиля смутно припоминала мужа Веры Лавровой, которого видела один или два раза. Вроде бы он тогда, когда они гуляли с колясками, работал в милиции. Хотя в последнее время она его не встречала. – Я – приятельница вашей жены. Хотя вы, наверное, меня не помните. Скажите мне, что случилось? Давно Вера умерла?

– Три дня назад. – Голос мужчины звучал глухо и отрывисто. – И она не умерла, ее убили.

– Как убили? – Лиля разом охрипла. – Этого не может быть. Я не видела в сводках имени Веры Лавровой. Я бы обязательно обратила внимание.

– Она не Лаврова, а Пушникова. Мы развелись два года назад. Степка, иди ко мне. Успокойся, сынок. Не плачь. – Он говорил, да и вообще выглядел как-то растерянно. Степка отклеился от Лилиного плеча и теперь рыдал еще горше, уткнувшись в широкую отцовскую грудь.

Потерпевшая по фамилии Пушникова в сводках была. Это Лиля помнила. У нее вообще была отличная память на факты и события. Вера Пушникова была найдена со следами удушения в своей машине у салона красоты. И было это действительно три дня назад. На ее груди был найден какой-то цветок, а в левом ухе отсутствовала сережка. Лиля помнила, что сочетание этих двух обстоятельств ей категорически не понравилось. Вот только ей и в голову не могло прийти, что жертвой неизвестного пока убийцы стала Вера Лаврова.

– Развелись, а я не в курсе, – тихо сказала она. – Вы извините, Сергей. Я не хотела расстраивать Степу. Я просто не знала.

– Да ничего. Он почти все время плачет, не отошел еще, – хмуро сказал муж Веры, оказывается, перешедший в разряд бывших. – Он только вчера вечером ко мне переехал. Мы еще друг к другу не притерлись. Вот и приехали сюда, к бабушке поближе. С ней ему как-то легче.

– Бабушке?

– Валерия Сергеевна Лаврова – организатор этого балагана – моя мама. Она не могла сюда не приехать, они к этому конкурсу дурацкому чуть ли не три месяца готовились. Так что пришлось нам со Степкой ее сопровождать. Чтобы дома не оставаться одним.

Мужчина говорил очень откровенно. Заплаканный мальчик рядом с ним потихоньку переставал всхлипывать. Лиля заметила, что Гришка смотрит на него с легким ужасом, видимо, в душе примеривая на себя потерю мамы, и утешающе взяла сына за руку. Не бойся, мол, я здесь, с тобой. Матвей же смотрел на нового знакомого с сочувствием, но без страха.

– У меня тоже мама умерла, – заявил он. – Три года назад. Тебе повезло, что у тебя папка есть и бабушка. А у меня никого не было, тетка только. Но она меня взять не захотела, так что меня в детдом сдали, в интернат то есть. Ну и ничего, живу. Так что ты не реви и папку с бабушкой береги.