Девушка для супермена - Дарья Лаврова

– Полин, ты не поняла… Это не то, что ты думаешь… – пыталась объяснить я, но Полина не остановилась и даже не обернулась.

– Мы просто друзья…

– Не смеши меня! – обернулась она. – Между парнем и девушкой не может быть дружбы. Это даже дети знают!

– Но бывают исключения…

– Не хочу тебя слушать! Мне надо идти.

Через пару секунд Полина скрылась за дверью школы.

Чем больше я пытаюсь оправдаться, тем хуже делаю себе. Я ничего не понимала. Полина знала, что мы с Олегом дружим с первого класса. Неужели она думает, что между нами что-то большее, чем просто дружба? Нужно поговорить с ней и все объяснить. Полина накрутила себя. Она часто говорит: «Решай проблемы по мере их поступления», а я обычно добавляю: «А если проблем нет – их надо придумать».

Первым, кого я увидела, зайдя к класс, был Олег. Он сидел у дверей, крепко обняв большую черную сумку, и озабоченно смотрел по сторонам. Увидев меня, он вскочил со стула, уронил сумку, поднял ее и только потом подбежал ко мне.

– Полина странная какая-то, – сказал он. – Кажется, она меня избегает.

– А со мной вообще говорить не хочет… – только сейчас я заметила, с каким интересом на нас смотрят одноклассники. – Сказала, что все видела. Она думает, что у нас…

– Что?

– Что у нас что-то есть… типа, что ты и я…

– Ну-ка, поконкретнее с этого места.

– Ну, что ты и я, что мы с тобой… ну, типа, мы не совсем друзья… – я пыталась подобрать слова. – Что мы… в общем, что мы встречаемся. Полина так думает и ревнует. Вот.

– Она че, совсем, что ли, с катушек съехала?

– Сама в шоке, – сказала я. – Что делать будем?

– Тебе виднее, как с лучшей подругой поладить.

– Ничего, придумаем что-нибудь. А пока у меня есть идея… Что у нас сейчас?

– История, – ответил Олег. – Итоговая контрольная.

– Отлично! Пойдем.

До начала урока оставалось пять минут. Я открыла учебник, пролистала нужную главу и тут же закрыла. Это не помешало мне ответить на вопросы контрольной работы и самой первой сдать двойной листочек, плотно исписанный в каждой клеточке.

Олег тем временем писал что-то на клочке бумаги. Дописал, усмехнулся и передал мне. Я с подозрением развернула записку и прочитала: «Ты не знаешь, чьи ноги на потолке?»

Я подняла глаза. Никаких ног на сером потолке с облупившейся краской не было. Олег гнусно хихикал рядом, а через секунду получил подзатыльник.

– Передай дальше, – шепнул он.

Писать контрольную в гогочущем десятом классе стало невозможно. Школьники получали мятую записку, читали ее, смотрели на потолок, а после – не могли сдержать громкое ржание.

– Что происходит? – спросила Нина Федоровна, пальцем поправив очки. – Что вы там читаете?

Класс заметно притих.

– Нина Федоровна, а вы не знаете, чьи ноги на потолке?

Историчка недоверчиво покосилась на потолок, снова поправила очки, усмехнулась и поставила диагноз:

– Ерундой занимаетесь.Прозвенел звонок, и старшеклассники вырвались в коридор на большую перемену.

С Полиной мы не разговаривали целый день. Она упрямо делала вид, что мы незнакомы. С последнего урока она ушла, никому ничего не сказав. Я думала об этом постоянно. На истории, на алгебре, на литературе. Даже километровый забег на время на физре не мог отвлечь меня от мыслей о Полине и ее внезапной обиде на нас с Олегом. Дома я продолжала думать об этом. В лифте, на кухне, разогревая ужин, гуляя вечером с собаками, меняя корм шиншиллам и крысам, намыливая голову шампунем в ванной.

– Ты какая-то странная. Все в порядке? – спросил папа.

– Да-да, все хорошо.

– Как в школе? – подошла мама.

– Отлично.

– Троек не нахватала?

– Нет.

– А на танцах?

– Нормально.

– Что-то давно ты ничего не рассказывала.

– Да нечего рассказывать.

– Как Рома?

– Нормально, – вздохнула я, сильно сомневаясь в правильности ответа.

– А как у Полины дела?

– Все хорошо, мам.

– Что-то она давно не заходила к нам… Может, поссорились?– Временные разногласия, – с умным видом ответила я.

Засыпая, я снова думала о ссоре с Полиной. Однако ни одна умная мысль не посетила мою голову. Чем больше я думала и переживала, тем меньше вариантов решений оставалось и тем глупее все они казались. А еще думала о Роме. Почти так же много, как и о Полине. Эти два человека полностью занимали все мои мысли.

* * *

Сидя на длинной низкой лавке, я ждала Рому, чтобы поговорить с ним перед тренировкой. Мы тренировались почти три недели. Я уже не раз ждала его перед началом занятий. Обычно слушала музыку или переписывалась с друзьями в социальных сетях.

Менялись песни в плейлисте и цифры на экране мобильного, а Ромы все не было.

Я ловила себя на мысли, что начинаю волноваться за него. Задавала вопросы: где он? почему опаздывает? что могло случиться? Почему-то хотелось увидеть его, услышать, как он скажет «привет», подмигнет и убежит в мужскую раздевалку. Потом появится, чуть кривляясь, и мы пойдем на тренировку, где я буду учить его танцевать, а Рома будет стараться и делать измученное лицо. Правда, теперь он делал это намного реже. Тренировки не проходили даром.

Последние два дня я слишком много о нем думала. Так не думают о человеке, с которым просто дружат. Что-то странное, призрачно неуловимое, но удивительно приятное – я не знала, как правильно это описать, и не знала, надолго ли это. Пройдет ли этот необычный глюк через пару дней или так и будет преследовать меня?

Я долго думала об этом, пыталась отмотать время назад и найти точный момент, когда это началось. У меня учащенно билось сердце и потели ладони.

Когда произошла эта перемена, в чем причина?

Рома появился за минуту до начала тренировки. «Около тебя мир зеленеет, около тебя солнце теплее, около тебя я понимаю, что счастье есть, когда ты здесь…» – пела Елка в наушниках.

– Привет! – поздоровался он. – Буду через минуту! – И скрылся в раздевалке.

Рома всегда появляется, когда я слушаю музыку. И всегда – под разные песни. Я помню все эти песни, они никогда уже не будут прежними, потому что теперь, слушая их, я всегда буду помнить, на каком слове появился Рома и сказал «привет».Из этих песен скоро можно будет составить сборник.

Дожидаясь Рому, я вытирала мокрые ладони о майку. Не помогало. От мысли, что он может дотронуться до меня, темнело в глазах. Мне не нравились мокрые руки, тем более свои.