Возвращение «Стопкрима» - Василий Головачев

– Растёшь.

– Так получилось, расскажу.

Котов кивнул и отошёл к группе занимавшихся бойцов.

Понаблюдав за работой молодых, и не очень, мужчин, – все они явно не были новичками и двигались весьма умело, – Артур вышел из спортзала и уселся в машину, включив радио.

Ждать бывшего комиссара «Стопкрима» пришлось ровно час, Котов слов на ветер не бросал и всегда выполнял обещанное.

Вместо футболки на нём была чёрная рубашка с коротким рукавом и стоячим воротником. В руке он нёс спортивную сумку, которую бросил в свою машину – синий «Визив», потом уселся рядом с Артуром.

Какое-то время оба изучали лица друг друга.

– Ты не изменился, – изрёк наконец Василий Никифорович.

– Ты тоже, – слабо улыбнулся Артур. – В прекрасной форме, я видел. Кого тренируешь?

– Инструкторов боевых охранений войск воздушно-космической обороны.

– Хорошо смотрятся ребята.

– Они все профи. С ними и легко, и одновременно не просто, иногда приходится ломать базовые стереотипы и навыки. Давно тебя не видел, забывать стал. Администрация президента, говоришь? Так ты теперь чиновник?

– Советник по нацбезопасности.

– Высоко поднялся. Ну, и как живётся?

– Зебристо, – наметил улыбку Артур. – Чёрная полоса, белая полоса. Хотя чёрных больше. Как говорится, мы испытываем трудности, они испытывают нас. Расскажи лучше о себе.

Василий Никифорович отвернулся, помолчал.

– Да особо нечего рассказывать. Как говорил поэт: незаметно исчезают друзья, реже встречи и короче звонки… По возрасту живём, мне за шестьдесят, драйв уже не тот, что в молодости.

– Ты и сейчас в кондиции, да и выглядишь в худшем случае на сорок.

– Оставь комплименты. Не за тем ведь пришёл.

Лицо Артура отвердело.

– Можно начать издалека?

– Валяй, только покороче, жена ждёт.

– Ульяна?

– Я однолюб.

– Детей трое?

– На больше не решились.

– Матвею уже сколько? Двадцать два, если не ошибаюсь?

– Не ошибаешься.

– Учится, работает?

– Служит в экологической полиции.

Артур с любопытством оглядел профиль собеседника.

– Ты посоветовал?

– Сам выбрал.

Почуяв растущее нетерпение Котова, Артур прекратил расспросы.

– Ладно, не буду отвлекаться. Мы оба знаем, что произошло больше двадцати лет назад. Инфарх, то есть Матвей Соболев, низверг Конкере в «адовы» миры Шаданакара – Большой Вселенной – и закрыл Материнскую, то есть «запрещённую», реальность слоем новых законов. Одним из следствий этого состояния является нейтрализация на Земле магического оперирования. Так? Ни один житель Земли и вообще всей «запрещённой реальности» не может колдовать. Тхабс невозможен. Доступ к модулям иных реальностей практически исключён. Иерархи Союзов Неизвестных не могут силой воли и магии влиять на властные структуры и тем более на физический уровень космоса. Мысль инфарха была понятна: человечество должно переболеть агрессивностью как опаснейшей болезнью. Так?

Василий Никифорович не пошевелился.

– Но инфарх ошибся, как и Конкере сотни миллионов лет назад. Монарх Тьмы изменил не один вид Блаттоптера сапиенс – тараканов разумных, а сразу несколько, в результате чего человечество в настоящий момент более чем на девяносто процентов состоит не из истинно людей, а из людоедов – во всех смыслах, оттого и воюет само с собой.

Котов молчал.

– Конкере нет, – продолжал Артур негромко и бесстрастно, – но судя по всему, кто-то занял его место и продолжает свою сатанинскую деятельность. У тебя нет такого ощущения?

Котов молчал. По его лицу нельзя было понять, о чём он думает.

– Это видно невооружённым глазом, – не дождался ответа Артур, начиная сомневаться в успехе визита. – Российская Федерация перестала быть государством титульного – русского народа, искусно разъединённого инородцами. Экономика, образование, наука и культура стали окончательно управляться инородческими криминально-олигархическими кланами. Прокуроры и судьи у них на побегушках. Культура и образование вообще перестроены по западным лекалам и стандартам, далёким от идеала и менталитета народа. Страна обрушена в демографическую катастрофу. Вымирающее славянское население государственная власть замещает азиатами-мигрантами с целью быстрейшего его превращения в послушный тупой электорат. Финансовая система…

– Достаточно, – обронил Василий Никифорович, поднимая голову. – Меня ни в чём убеждать не надо. Чего ты хочешь?

– Страна нуждается в твоей помощи, Мастер.

– Я давно не Мастер.

– Мастер – это не звание, это состояние.

– Конкретнее.

– Нужно восстановить команду «Стопкрим» и навести в стране порядок.

Котов хмыкнул.

– Это уже было в моей жизни. Ты обратился не к тому.

– А больше не к кому. Если бы Матвей Соболев был здесь, я обратился бы к нему, но он далеко, до него не докричишься, не дозвонишься и не позовёшь с помощью Иерихонской Трубы. Только ты способен возродить закон.

Василий Никифорович покачал головой.

– У меня другие планы. К тому же я страшный эгоист.

Артур вгляделся в лицо собеседника, полускрытое темнотой.

– Раньше ты так не шутил.

– Я страшный эгоист, – повторил Василий Никифорович, раздвинув губы в непонятной усмешке. – Я хочу, чтобы у моих детей, родных и близких всё было хорошо и чтобы они никогда не просили у меня помощи.

Артур сдержал вздох облегчения, улыбнулся.

– Ну, такую лафу судьба вряд ли тебе подарит.

– То-то и оно. От имени кого ты выступаешь? Или это секрет?

Артур помедлил.

– Если ты интересуешься ради продолжения разговора…

– Кого?

– Президента.

На лице Василия Никифоровича не дрогнула ни одна чёрточка.

– У президента достаточно властных рычагов, чтобы навести порядок в стране.

– Он вынужден опираться на государевых людей, а ещё Гоголь говорил: «Никакой правитель, хотя бы он был мудрее всех законодателей и правителей, не в силах поправить зла, как ни ограничивай он в действиях дурных чиновников приставленьем в надзиратели других чиновников»[3].

– «Стопкрим» в наше время вряд ли просуществует долго, против него ополчатся все имеющиеся силовые структуры, коррумпированные сверху донизу. А магия в нашей реальности не работает, сам же говорил, тхабсом не воспользуешься.

– Работает же как-то Союз Неизвестных, подмявший под себя всю власть в стране.

– Это тебе его иерархи сообщили? – прищурился Котов.