Собрание сочинений. Том 4. Война с Турцией и разрыв с западными державами в 1853 и 1854 годах. Бомбардирование Севастополя - Егор Ковалевский

Честность, в обширном смысле слова, и бескорыстие этого человека были беспредельны: общество, в котором существуют подобные личности, смело может надеяться на свое нравственное исцеление. Покойный князь Горчаков не терпел лжи, и потому чуждался всякой изысканности, всего, что было неестественно, эффектно, был прост в обращении со всеми, не приноравливался ни к обществу, ни к личности, и многие ставили это ему в упрек; он не искал популярности, не заискивал в солдатах, подделываясь под их речь и манеры, но заботился о них денно и ночно; никогда армия не была так хорошо продовольствуема, как под его начальством в трудную пору войны нашей против соединенных сил союзников; солдаты знали, что ему обязаны этим, и любили его, хотя и не высказывали того минутного увлечения, которое умели временно возбудить другие полководцы восторженной речью или искусственными приемами; но за то солдаты видели его в делах впереди всех, знали, что самый храбрый из них не мог сравняться со своим предводителем в том холодном, презрительном пренебрежении к смерти, которое он выказывал в битвах, и шли за ним повсюду. Любил и он солдат как свою семью: лучшим доказательством может служить то, что он завещал похоронить себя между ними, на обширном Севастопольском кладбище. Странное дело – этот человек, обыкновенно рассеянный и говоривший довольно невнятно, в пылу самой жаркой битвы был определителен в речах, чрезвычайно точен во всех действиях и ясен в словах. Тут он являлся как бы в другом виде, в собственной своей сфере. Говорили, что князь Горчаков, в деле на Чорной[22], искал смерти, кидаясь всюду под ядра и пули – несправедливо! Этот человек никогда не думал о себе, ни во время войны, ни во время мира; забота о своей личности – для него было чувство неизвестное.

Перейдем к настоящим действиям князя Горчакова. Перед вступлением наших войск в княжества, он обратился к жителям со следующей прокламацией:

«Государь Император, августейший мой повелитель, изволил указать мне занять ваш край войсками, вверенными моему начальству.

«Вступая в пределы ваши, мы не намерены искать завоеваний, ни изменять коренных законов, коими вы управляетесь, и политического вашего положения, утвержденного торжественными договорами. Временное занятие княжеств, которое мне поручено привести в исполнение, не имеет другой цели, кроме непосредственного и действительного покровительства в непредвиденных и важных обстоятельствах, когда турецкое правительство, забывая многочисленные знаки искренней дружбы, которые Императорский двор не переставал ему оказывать со времени Адрианопольского трактата, ответствует на наши предложения, самые справедливые, отказами, на наши бескорыстные советы – оскорбительной недоверчивостью.

«В своем долготерпении, в своем постоянном желании сохранить мир на Востоке, как и в Европе, Государь Император намерен избегать наступательной войны против Турции, доколе сие будет совместно с его достоинством и интересами его империи.

«Лишь только Его Величество получит должное удовлетворение и ручательство, которого он в праве требовать для будущего, и войска его возвратятся в пределы России.

«Жители Молдавии и Валахии! по повелению Его Императорского Величества, объявляю вам также, что пребывание его войск в вашей стране не повлечет за собой никаких новых для вас повинностей и налогов и что поставки жизненных припасов будут уплачиваться в свое время нашими военными кассами, и по цене, наперед условленной с вашими правительствами.

«Взирайте без боязни на вашу будущность. Продолжайте спокойно заниматься земледелием и делами торговыми, повинуйтесь законам земли вашей и установленным в ней властям.

«Верным исполнением сих обязанностей ваших, вы приобретаете лучшие права на великодушное о вас попечение и могущественное покровительство Его Величества Государя Императора.»

Вступление русских войск последовало неожиданно для края: хотя господари княжеств и были предварительно извещены, что войско наше, в случае дальнейшего упорства Турции, не замедлит двинуться через Прут, однако, убеждаемые иностранными дипломатическими агентами, они не переставали оставаться в той мысли, что русский двор не решится на занятие княжеств, и держали свои правительства в неведении настоящего хода дел. Впрочем, примирительный и искренний тон прокламации и все поступки наших отрядных начальников, руководимых точным смыслом полученных ими инструкций, совершенно успокоили край, и ни один насильственный поступок не нарушил мирного шествия войск наших на пути через княжества. Авангард прибыл к Бухаресту 3-го июля, пройдя 350 верст в 12 дней. Причины, побудившие к столь быстрому движению наших войск, были важны: боялись, чтобы турецкие войска, собиравшиеся в Болгарии, не перешли через Дунай и не подвергли княжества бедствиям своего нашествия. Авангард расположился в окрестностях Бухареста.

Отличное состояние войск наших после трудного, скорого перехода, бодрый и веселый вид людей, щегольство одежды и совершенно сбереженные лошади обратили на себя внимание не только местных жителей, но и иностранцев, как видно из отзывов тогдашних газет. Во все время следования авангарда по княжествам, с 21 июня по 3 июля, больных выбыло из фронта всего 63 человека.

Народ Валахии и Молдавии, подавленный насилием сначала турок, потом владельцев земель и их арендаторов, вообще апатичен; но он радовался приходу русских уже потому, что распространились слухи о намерении турок перейти через Дунай и предупредить русские войска в Валахии, а им памятно было владычество турок. Во время молебствия, совершенного валахским митрополитом Нифоном с епископами и духовенством в Бухарестском соборе, в день вступления русских войск, народ толпился в церкви и вне ее.

Чтобы ни говорили, какие бы ложные мнения и теории не распространяли в румынском народе, в нем всегда останется инстинктивное чувство справедливости: народ не забудет, чем он обязан России, не забудет, какая связь влечет его к ней. Особенно в то время, известные действия и намерения Запада и союз с мусульманами заставлял всех единоверцев теснее соединяться между собой для охраны и защиты православия.

5-го июля граф Анреп отправил Бугский уланский полк с 2 орудиями и сотней Донского № 34 полка в с. Одаио, под начальством командира полка, генерал-майора Гастфера; отряд этот выдвинул один эскадрон с пол сотней казаков к Журже, для наблюдения за Рущуком и берегом Дуная. 6-го июля отряд графа Анрепа прошел через Бухарест и расположился лагерем на р. Собар, между селениями Желава и Могурени, близ большой дороги в Журжу; фронт лагеря прикрывался р. Аржисом.

Между тем, главные силы приближались к Бухаресту. 16-го июля прибыли в этот город командующий войсками и начальник штаба генерал-адъютант Коцебу, вступивший в исправление этой должности на пути следования войск, в г. Текуче.

С расположением главных сил войск 4-го и части 5-го пехотных корпусов в окрестностях Бухареста, графу Анрепу поручено было, со вверенным ему отрядом, охранение общего квартирного расположения войск, заключавшегося между речкой Кылништи, впадающей в Аржис против Гостикари, Аржисом до устья р. Дымбовицы и чертой, проведенной от слияния Дымбовицы и Аржиса, вверх до Урзичени.

Галац и Браилов были заняты особым отрядом.

Впоследствии времени и 1 бригада 12-ой пехотной дивизии с ее артиллерией, оставленная командующим войсками на пути в Рымник, когда получены были известия о сборе турок в Мачине – двинута была (30 июля) к Бухаресту, потому что известия эти оказались преувеличенными.

Для наблюдения на правом фланге общего расположения войск, князь Горчаков направил к стороне Малой Валахии, в г. Руссе-де-Веде, особый отряд под начальством командира 1-й бригады 10-ой пехотной дивизии, генерал-майора Бельгарда. Отряд этот должен был наблюдать по течению р. Дуная, от устья р. Веде до впадения Ольты. В состав его вошли: гусарский принца Фридриха Прусского полк, три батальона Екатеринбургского полка, батарейная № 1 батарея 10-й полевой артиллерийской бригады и две сотни Донских казаков.

Получив известие, что турки стягиваются довольно значительными силами к Систову, Никополю, Рахову и Видину, князь Горчаков усилил отряд Бельгарда Тобольским пехотным полком с легкой № 1 батареей 10-й полевой артиллерийской бригады, в том более предположении, чтобы выдвинуть его до Слатины; туда же направился и Донской казачий № 38 полк, который был на пути к Бухаресту.

Таким образом, Бельгард, находясь около Слатины, должен был защищать пространство между р. Жио и Ольтой. Движение этого отряда сделано было для того, во-первых, чтобы показать неприятелю войска наши в Малой Валахии, и тем остановить вторжение его в этот богатый край, во-вторых, при переходе турок за Дунай в небольших силах, отряд Бельгарда мог разбить и прогнать неприятеля. Впоследствии, когда турки стали усиливаться около Турно, Рахова и Видина с тем, конечно, намерением, чтобы в случае разрыва кинуться в Малую Валахию, князь Горчаков увеличил еще этот отряд гусарским генерал-фельдмаршала князя Варшавского полком, конно-легкой № 10 батареей и сотней Донского № 37 полка, поручив генерал-лейтенанту Фишбаху принять главное начальство над отрядом, в Малой Валахии расположенным.